Глава 3. История Виктора
Ребята медленно двигались по коридору, плохо освещенному лунным светом, однообразно-мрачному, и оттого – головокружительному. Даже прямой путь превращается в карусель, если не знаешь, что ждет тебя впереди. С другой стороны, это напоминало Андрею рутину: меняется окрас мелькающих картин, но все остальное неизменно – непрерывное царствие серого камня.
Андрей заглядывал в окна, надеясь увидеть на горизонте проблески цивилизации. Но место, в которое они попали, казалось, построено в самом сердце огромного хвойного леса. Деревья, как подсолнухи в поле, заполняли собой пространство.
– А здорово я сообразил с сапогом, а? – сказал Виктор. – Один шанс на миллион, что получится такой вихрь. А тут хоп – и вышло. Люблю свой мозг.
– Класс, – буркнул Андрей, искренне недолюбливая хвастовство.
– А ты понял, кто эти четверо?
– Какие четверо?
– На всех картинах, за исключением крыс и монстров, присутствуют четыре персонажа: женщина в фиолетовом (хотя иногда она в красном); псих (но периодически он выглядит более-менее адекватно); подросток, кажется девочка; и взрослый мужик, какой-то аристократ.
– Я и не заметил, – честно признался Андрей.
– Я быстренько запишу. Это поможет мне упорядочить умозаключения.
Виктор сел на пол, открыл сборник судоку и достал из кармана пиджака шариковую ручку с обгрызенным колпачком, после чего принялся набрасывать примитивные портреты поверх таблиц с цифрами. Рисовать он, очевидно, не умел.
Андрей тем временем воспользовался моментом и прошелся по коридору. Он убедился, что Виктор прав: на картинах действительно одни и те же люди, просто в различных позах, ситуациях и с разными выражениями лиц. Четверка тех, в чьих глазах если что-то и горело, то точно не огонь, который называют Священным.
Запись от 30 июня
Жара. Время, когда у нас плавятся лица.
Мы этого не замечаем. Потому что мы с детства учимся сбрасывать лица. Менять их. Цеплять новые. Раз за разом.
Я поражен тому, что у человека не бывает одного и того же лица.
Даже спустя секунду происходят изменения. На уровне клеток. И на уровне Дар-Ла.
Один из самых отвратительных демонов в истории – доппельгангер.
Тот, кто притворяется тобой. Тот, кто всегда хуже тебя. Он – твоя темная сторона. Он – зло. Он становится внешней копией одного из бесчисленных тебя, копируя Дар-Ла, отбирая то, что нельзя отбирать. Только люди вокруг разницы не видят.
Доппельгангеров необходимо уничтожать.
За святотатство.
За мерзость.
Я знаю, что у меня есть двойник.
Но пугает меня не это.
Меня пугает то, что однажды я его встречу. И он окажется славным парнем.
А доппельгангером окажусь я сам.
– Все. Я закончил, – наконец объявил Виктор. – Думаю, эти люди и есть наши похитители. Какая-то семейка маньяков, будь они неладны. Надеюсь, их загребет полиция. Ладно. Пойдем дальше.
Виктор встал, и они прошли еще метров пятьдесят.
– О! А вот и мои апартаменты! – Виктор подошел к распахнутой двери, нарушающей, словно единственный карман в штанине, целостность коридора. – Ничего не изменилось. Пусто.
Андрей выглянул из-за его плеча. Внутри действительно ничего не было. Ни мебели, ни ковра, ни люстры. Даже картины – и те отсутствовали.
– Ты здесь проснулся?
– Ну, – кивнул Виктор. – На бетоне, прикинь? Ты-то там на мяконьком лежал, а я промерз до костей.
– Я был привязан.
– А-а-а… Окей. Один-один.
– …Нет времени для праздных бесед, ребятки!
Голос за их спинами раздался так внезапно, что Андрей подпрыгнул и забежал в комнату.
В коридоре, держась за ручку окна (единственного, у которого таковая имелась), стоял человек в высоких кожаных сапогах, длинном плаще и в широкополой шляпе. На лице – глумливая улыбка. Не один из тех, четверых. Совершенно новая фигура.
– Вы к… кто? – робко спросил Виктор.
– Это вы мне должны сказать! – заявил незнакомец. Он рассмеялся, открыл окно и выпрыгнул. Виктор даже не успел крикнуть: «Блин-оладушек!» Они подбежали и перегнулись через подоконник. Человек исчез.
– Куда он делся?! – воскликнул Виктор, и эхо его голоса пронеслось над верхушками сосен. Андрей посмотрел вниз. Они находились на высоте метров сто. Других окон под ними не было.
– А над нами? Глянь-ка, – потребовал Виктор. Андрей неохотно подчинился, перегнулся через подоконник и убедился, что окна есть только на их уровне. И простираются они в обе стороны до самого горизонта.
Свежий воздух, даже при распахнутых створках, в замок не проникал. Дышать было по-прежнему тяжело.
– Надо признать, архитектура у этого строения такая себе, – Виктор сковырнул болячку под глазом и снова что-то принялся рисовать. К четырем «портретам» добавился еще один, в шляпе, а на следующей странице появился длинный дом с башенками. – Мы с родителями ездили в Дуйсбург в позапрошлом году. Там в центре, на набережной, тоже есть огромный дом без единого окна. Склад или типа того. Выглядит прикольно, но удручающе…
Когда они, озираясь, продолжили путь по коридору, Виктор заявил, что слова пятого персонажа («Вы мне скажите, кто я!») – это тоже часть ребуса. Как и «Закончите и расскажите историю». Куда делся незнакомец (вряд ли же разбился насмерть) Виктор точно не знал, но предположил, что где-то в стене есть потайная ниша или что-то вроде того.
Замок давил тишиной сильнее, чем Виктор – болтливостью. Андрей не мог определиться, от чего он устал больше, и думал о Книге. О том, как она предупредила его, отвела опасность. Он прислушивался к шепоту, который стал вновь едва различим, и почувствовал в себе перемены. Хорошо это или плохо только предстояло узнать.
* * *
– Вот мы и дошли. Ха! А ты говорил, что коридор бесконечный, – хмыкнул Виктор.
Андрей, конечно, никогда такого не говорил. Но он искренне удивился, когда они увидели дверь – такую же, как с противоположной стороны, только без таблички. Последний километр казалось, что у их пути не будет конца.
Вначале Виктор предполагал, что коридор закольцован, и это некая хитроумная планировка, вроде модели Вселенной, в которой ее начало является ее же концом. Таких длинных зданий не может быть в принципе, и нужно внимательно вглядываться в стены в поисках необычных стыков или инструментов для оптических иллюзий. В версии Виктора фигурировал механизм, тихо передвигающий коридорные блоки, как кубики лего. Он что-то рисовал в своем журнале, и мнения Андрея в общем-то и не спрашивал. Андрею это было на руку, потому что он смотрел на конструкцию замка под другим углом, не воспринимая его как что-то реальное, он опирался скорее на интуицию, чем на логику.
Запись от 8 ноября
Если вечность и бесконечность существуют,
то существует и бесконечная яма,
в которую однажды я упаду, чтобы лететь вечно.
Виктор приложил ухо к двери. Послушал. Покачал головой – ничего не слышно.
– Заходим?
Андрей кивнул.
В небольшой комнате с двумя креслами, камином (идентичном первому), искусно выполненным армуаром и пустыми канделябрами, расставленными по углам на полу, царил несвойственный замку уют. На Андрея и Виктора с одной-единственной картины смотрели четыре человека – впервые они находились вместе в осеннем, слегка затуманенном, саду. Женщина, двое мужчин и подросток. На заднем плане возвышался исполинский замок.
Зубья вгрызались в небосвод.
Глаза людей вгрызались в Виктора и Андрея.
