Песня закончилась. Лидер Кулэст поднёс микрофон к губам. Я ждала уже привычного повтора слов, восстанавливая дыхание. Но Тревор обратился в первую очередь именно ко мне, насмешливо скользя по мне чёрными глазами:

– Участник номер двести пятьдесят пять. Мы не любим, когда нарушают правила! – внимание конкурсантов обратилось в мою сторону. Я искренне не понимала, о чём идёт речь, сердце ухнуло в пятки и отдалось звоном в ушах. – Никакого серого! А нам отчётливо было видно во время твоих движений, серые лямки нижнего белья-а, – игриво проговорил он последнее слово.

Вот, блин! Точно, под блестящую майку цвета серебра я надела серый лиф. Как же он его заметил?! Неважно. Но это не может стать причиной моего исключения на первом этапе!

Глядя прямо в глаза Тревору, я потянулась руками за спину под свою майку, расстёгиваю лиф, после чего ловко вытягиваю его через пройму и бросаю себе за спину.

Вокруг раздались возгласы. Тревора явно веселило моё поведение и он одобрительно кивал. Его дреды, собранные в хвост на макушке, так забавно дёргались в этот момент, что напоминали перья луковицы.

– Отлично! – крикнул лидер группы, растянув губы в самодовольной улыбке. – Поаплодируем этой смелой красотке! Надеюсь увидеть тебя в финале, – бросил он, подмигнув, а потом закончил речь стандартным за этот вечер набором слов о том, чтобы мы ждали сообщение на телефон.

Энн ждала меня около забора. Меня переполняли эмоции, сложно объяснить, почему я улыбалась, а вместе с этим из глаз текли слёзы и тело бил лёгкий озноб. Нервное напряжение решило именно так покинуть моё тело. Подруга без слов просто обняла меня и гладила по голове, как маленькую девочку. Дружба проявляется не только в каких-то невероятных поступках и самопожертвовании, иногда это просто немая поддержка, тихое участие и подаренное тепло. Облегчение волной прокатилось по мне и стало очень хорошо на душе.

Вернувшись домой, решили устроить с Энн и Сарой посиделки за кухонным столом с чашками чая. Сначала мы рассказывали подруге о конкурсе, потом просмотрели запись эфира. Оказалось, Энн настолько была поражена наглостью Тревора, что от волнения из-за меня забыла о прямом эфире и в самый пикантный момент опустила руку, опомнилась, когда я уходила со сцены.

Утром я была сама не своя на работе, в горле застрял ком и упрямо не собирался пропадать. Я ждала сообщение от Кулэст, то и дело хватала телефон и проверяла, включён ли звук. На автомате подписала трудовой договор, подсунутый Швабралиной, не прочтя и строчки. А получив на сегодняшний день задание от большого босса – разобрать архив, молча потопала в маленькую комнатку с папками и приступила к своим обязанностям. Мне хотелось остаться наедине с собой, архив, пусть и пыльный немного, был сейчас очень кстати.

Розовая Жвачка вчера разозлила меня тем, что взяла именно Шона в подмогу. Я был возмущён до предела такой наглостью и несколько раз представил, как мои пальцы сжимают её горло. И каждый раз фантазия перетекала совсем не в то русло. В памяти снова и снова всплывали кадры, как она танцевала, крутила задом, касалась меня. И зачем я только пошёл на это? Мог вместо себя отправить Шона на приват, просто снять видео, где она танцует в той клетке, но я, как обычно, решил действовать по максимуму. Если я за что-то берусь, то довожу дело до идеального конечного результата.

Шон предан мне, я доверяю ему как себе. Несколько лет назад я нашёл его с удавкой на шее, помог вылезти из долговой ямы, взяв к себе на работу.

Я позвонил ему вчера, узнать, когда же они закончат с письмами и я снова могу использовать своего водителя по назначению и к великому удивлению узнал о не только о танцевальном конкурсе, но и месте его проведения. Сам предложил Шону закончить с корреспонденцией, а сестрица пусть летит. Если она попадёт в группу – у меня появится шанс быстрее избавиться от неё. Присутствие Эмбер в моей жизни мне не нравится от слова совсем, и особенно то, что произошло той же ночью.

Я сидел на работе и решал свои дела. Дверь в мой кабинет открылась, впуская Барби ко мне. На ней были ультракороткие кожаные шорты и топ, розовые кудряшки подпрыгивали от каждого движения головы.

Молча слежу за тем, как Барби подходит к моему столу, садится на краешек и ловко перекидывает одну ногу через меня, захватив в свой плен. Это какой-то грёбаный «Основной инстинкт» с Куклой в главной роли.

Поправляю свои брюки в области паха (да, там снова чертовски тесно), а потом тяну ладони к её охренительно сексуальным бёдрам. Но Жвачка бьёт меня по рукам и своим тоненьким голосочком насмешливо говорит:

– Не трись о брёвна, Дэвид, заноз не будет. – А после хохочет, как ненормальная.

Стоит ли говорить, что разбудила меня собственная эрекция?! По её вине, а я имею в виду Жвачку, пришлось принимать в два часа ночи холодный душ!

Утром упорно убеждая себя, что мне нет никакого дела до сводной родственницы, сам лезу в её блог узнать, есть ли результаты конкурса, ведь Жвачка не ответила ни на одну мою колкость, по офису ходила, как бледная моль. Я перематывал запись эфира до того момента, где выступала сестрица, а потом несколько раз ставил его на повтор. Эмбер действительно была в своей стихии. Даже с отдалённого расстояния нельзя не увидеть, как горели её глаза. Мне всегда нравились люди, живущие мечтой, целью и я испытываю странную гордость за них, потому что заряжаюсь их энергией. А сегодня Эмбер потухла, будто фитиль свечи. Направляясь в архив, повторял себе, что в моём интересе нет ничего такого. Она ведь сестра мне, я должен знать, всё ли в порядке, а вдруг обидел кто. Например, тот Тарзан недоделанный с дредами или кто-то ещё. Стивен мне весь мозг потом вынесет и придумает ещё каких-нибудь новых забот.

Толкаю дверь в архив и перед глазами картина маслом: Розовая извивается, приседает, крутит задницей, подпрыгивает, касается бёдер…

В горле моментально становится сухо, чувствую себя в пустыне одиноким кактусом. Очень хочется пить, а ещё больше треснуть Жвачку по упругим ягодицам, сжать их ладонями, сминать и гладить.

«Я обычный здоровый мужик и не могу реагировать иначе на женское тело!» – Тут же оправдываю свою реакцию.

А желание растёт, очень явно растёт и мне становится стыдно перед Анджелиной.

«Дэвид, эта зараза, та самая хмурая девочка с надутыми щеками, что портила тебе аппетит за столом! Опомнись, парень! Вам с ней не по пути!» – внушаю себе, чтобы уменьшить давление в паху.

Хочу развернуться и уйти незаметно, но поздно.

– Оу, Дэвид, – Кукла лопочет своими розовыми губками, на щеках румянец, а взгляд невозможных изумрудных глаз сияет тысячей огней. – Ты что-то хотел?

– Я, эм… Хм… Да, хотел. Ты вчера на конкурсе была? Ну, и как? Прошла? – бормочу что-то невнятное, как неуверенный мальчишка.

Пинки Пай закатывает глаза и складывает руки на груди. Сдувает со лба выбившийся локон и выглядит при этом королевой положения.

– Прошла! – Пухлые губы Жвачки растягиваются на пол-лица, освещая серую комнатушку голливудской улыбкой. Она жеманно дёргает плечами, а потом округляет глаза и спрашивает: – Ещё скажи, что смотрел эфир и волновался за меня?

Стараюсь держать покерфейс, будто мне абсолютно плевать на неё. Я вообще мимо проходил, просто дверь была открыта, а на работе нужно работать, а не подтянутыми, загорелыми бёдрами вилять! И вообще, нужно срочно вводить строгий дресс-код, чтобы эта клумба цветочная больше не смела в шортах приходить в мой офис!

– Естественно! У меня поднимается настроение от одной только мысли, что тебя возьмут в группу и ты наконец-то исчезнешь из моей жизни, – я не лукавлю. Мне и впрямь эта Розовая Жвачка встала поперёк горла, ни проглотить, ни выплюнуть. Бесит моя реакция на неё, скоро точно разовьётся аллергия и я начну покрываться волдырями.

– Дэвид, ну вот ты снова. Мы не в сказке, люди не исчезают, не растворяются, – щебечет она, хлопая пушистыми ресницами. – Но первый этап я прошла! Ну как? Поднялось?