Мужчина одет в стильный тёмно-синий костюм и выглядит очень презентабельно. Я не разбираюсь в брендах, поэтому не могу определить его должность и статус. Зато стало понятно, что незнакомец мне вряд ли поможет. Я вымученно улыбнулась и снова принялась крутить головой, высматривая где-то запропастившегося Маркуса. Несварение его побери!
– Вы торопитесь? Думаю, я смогу Вам помочь, – проговорил «деловой костюм».
Я заинтересовано взглянула на него. А ведь точно, как сама не подумала!
– Вы знаете, в каком офисе я могу найти… – опустив глаза на конверт, я прочла: – Мистер Пэрри Уотсон, «Чейнж-корп»?
– Да, прекрасная незнакомка, я знаю где он и могу даже сам отнести, – радушно предложил молодой человек.
– Правда? Как же здорово! Спасибо огромное! Спасибо, мистер! – радостно залепетала я и всучила конверт ему в руки.
– Меня зовут Брайс, а Вас? – спросил голубоглазый.
«Прости, добрый человек, но мне сейчас точно не до знакомств!»
– Эмбер! – бросила я и, ещё раз поблагодарив, дёрнула на выход. За спиной послышалось: «До встречи!» Но, я так торопилась, что не сообразила сразу, кому адресованы эти слова.
Сев в машину, дала команду Шону давить на газ. Водитель завёл двигатель, но привёз меня не к нужному адресу, а к входу в метро. Здоровяк состроил довольную мину и объяснил:
– Тебе следует поспешить, а оставшиеся четыре письма я и сам могу отвезти.
В этот момент я хотела расцеловать Шона, но правила приличия и всё такое…
– Ладно-ладно, беги. Пусть это будет нашим маленьким секретом, – мужчина оголил белоснежные зубы.
– Шон, а вдруг…
– Эмбер, как-никак, а ты – дочь главного. Я придумаю что-нибудь, например, что ты угрожала мне увольнением, – пошутил он.
Электропоезд в метро летел по рельсам, а мне казалось, что полз, как улитка, а потом автобус превратился в черепаху. Дома я пребывала в состоянии жуткой нервозности: хватала не те вещи, несколько раз переплетала косы, а в итоге нижнюю часть волос оставила распущенными, а из верхней соорудила две небрежные маленькие кули. С ярким макияжем образ получился очень хм… игривым. Из одежды я выбрала ярко-голубые лосины, блестящую длинную майку-борцовку, а обулась в те же белые кроссовки на массивной подошве. На телефон пришёл сигнал о том, что такси подъехало. Да, это нереально дорого, но я очень ограничена во времени и в знаниях улиц Куинса.
Около крыльца, к моему удивлению стояла Энн и с кем-то ругалась по телефону, шлёт кого-то на другом конце провода к чертям собачьим и вешает трубку и только потом, обернувшись к крыльцу, замечает меня.
– Привет, подружка! – Энн чмокает меня в щёку. – Куда намылилась? Нашла новую работу? – щебечет она.
А ведь мы с ней так и не поговорили после моего ухода из клуба. Причин она не знает, если только Сара не сказала.
– Нет, Энн, я расскажу потом, сейчас опаздываю на конкурс. Прикинь, они сообщили о времени и месте за несчастных четыре часа! – возмущённо объясняю я, открывая дверцу жёлтого авто с шашечками.
Энн подбегает к машине и толкает меня бедром.
– Двигайся, я поеду с тобой! Сара всё равно вернётся нескоро. Должен же кто-то за тебя поболеть, – подмигивает она.
Я обняла Энн, обрадовавшись такой неожиданной поддержке. Мы хоть и называли друг друга подругами, но это было больше поверхностно, мы толком не общались до этого. Приходили в клуб, перекидывались парой слов, пока наряжались и шли танцевать. Сегодня мы с Энн стали намного ближе. По пути я ей обрисовала всю ситуацию с Дэвидом и отцом, сначала Энн почувствовала, а потом начала меня смешить своими словечками и пожеланиями этим двум мужчинам.
– Энн, хватит меня смешить! У меня уже живот болит и весь макияж вот-вот потечёт, – запротестовала я.
– Зато ты немного отвлеклась от конкурса! – улыбается она.
– И то верно, – согласилась я.
Весь путь мы с ней проговорили, делясь своими страхами, желаниями, и о жизни в целом.
«Сегодня мне всё благоволит, благодаря людям, что пришли на помощь совершенно неожиданно!» – поймала себя на мысли я.
Сначала тот мужчина в бизнес-центре, потом Шон предложил самостоятельно развести письма, а теперь Энн. Сложно объяснить, но казалось, будто это мама помогает мне, следя за мной с небес.
«Я люблю тебя, мамочка!»
***
Мы вовремя подъехали к месту конкурса. Перед нами был длинный бетонный забор, а за ним возвышалось четырёхэтажное здание из красного кирпича в виде буквы П. Одна стена которого выкрашена в белый цвет. На ней было написано огромными чёрными буквами: «P.S.1», как и на бетонном заборе перед нами. Энн сказала, что это Центр Современного искусства и он очень известен среди жителей Нью-Йорка.
«Организация отбора потрясает своим масштабом».
За забором играла попса, но из-за шума голосов её очень плохо слышно. Энн потянула меня в проход. Внутри большое треугольное пространство под завязку забито конкурсантами. Думаю, если посмотреть на это место сверху, то нас всех можно было бы принять за конфетти. Около входа стояла девушка, она регистрировала каждого участника и выдавала номерные эластичные наклейки размером с лист формата А5. Мне присвоили номер двести пятьдесят пять.
От прохода в здание центра нас отделяла своеобразная ширма из светлой ткани. Мы ждали ещё минут пятнадцать, прежде чем полотно отъехало в сторону и к нам навстречу вышли участники Кулэст. Чтобы нам всем их было видно, они поднялись на приготовленный заранее пьедестал.
– Хай, народ! Как же много вас здесь сегодня! Мы рассчитывали, что из-за нашего сюрприза со временем и местом, не все смогут приехать, – рассмеялся лидер группы Тревор. – Условия у нас такие. Нам нужны участники, готовые в лепёшку разбиться за место в Кулэст. Только такие побеждают на «Бэст»! Так! Объявление! Мы яркая группа, терпеть не можем серый цвет. Если на вас есть что-то серое, то этот отбор не для вас!
Толпа загудела и захлопала.
– Э, подруга. Ну они и дают, – скривилась Энн.
Я не разделяла негативный настрой Энн – пусть хоть кросс бежать заставят, лишь бы взяли. Меня стало немного подташнивать от волнения, но всё равно хотелось поделиться с фолловерами тем, что происходит за кулисами. Поэтому я вышла в сеть и включила эфир.
– Всем привет, мои хорошие! Сейчас я на отборе в группу Кулэст. Первое условие – никакого серого цвета! На мне нет серых вещей, поэтому я прохожу дальше. Моя подруга Энн будет снимать происходящее для вас! Я безумно нервничаю, пожелайте мне удачи!
Энн ушла искать другой ракурс, оставив меня отвоёвывать место в бушующей толпе. Участники скидывали с себя серое прямо на землю: футболки, повязки, обувь, шорты, штаны. Со стороны это выглядело настоящей вакханалией. Каждый пытался повторить заготовленные движения под свою песню. Но организаторы решили продолжать отбор на той же безрассудной волне. Никому не нужны заранее подготовленные танцы.
На импровизированную сцену вызывали по пятнадцать человек, участники Кулэст стояли на верхних ступенях крыльца здания, чтоб видеть каждого конкурсанта. И все пятнадцать человек перед ними танцевали под миксованную музыку, ритм менялся, темп скакал вверх-вниз. Мы не видели, что происходило на сцене, стоя за ширмой в толпе, но слышали. Как только музыка стихала, лидер группы объявлял:
– Всем спасибо, о результатах узнаете по СМС. Кто не получил, значит, не прошёл.
Толпа редела, я была почти в хвосте и нереально тряслась по мере приближения моей очереди. Тело стало деревянным, казалось со стороны я похожа на шарнирную куклу, страх съедал изнутри, но желание попасть в группу вызывало дикий трепет.
– Так, следующие пятнадцать на сцену, – раздалось из динамиков.
«Мамочка, пожелай мне удачи!»
Мы встали в шахматном порядке, когда заиграла музыка. Нам не стали миксовать, а поставили Тэйлор Свифт «Shake it Off». Боже, я ликовала в душе! Это ведь одна из моих любимых песен. Она очень динамичная и ритм переключается сам. Я была в своей стихии, с первых аккордов ватность исчезла, и я танцевала так, будто сейчас передо мной только зеркало, а главный и единственный зритель – это я.