Я открыла глаза.

Во рту будто кошки в туалет ходили.

И жутко хочется пить.

О, вот стакан с водой! На полу. Рядом с кастрюлей. (Зачем кастрюля?)

Я пытаюсь понять, где я.

Вокруг темнота, но в щель между плотными занавесками пробивается тусклый свет.

Я взяла стакан и почти залпом осушила его.

Мне надо еще.

Где же я!?

Я с трудом поднялась и подошла к окну.

Распахнула занавески и ахнула: передо мной лежал город как на ладони, залитый рассветным солнцем.

Где я?

Обрывки воспоминаний: меня рвет на Юсупова, а потом? Какие-то размытые ошметки вспышек происходящего: Пижон дает мне пить, меня тошнит… Бррр…

Я, наверно, у кого-то из Пижоновских сотрудников. Может, у Вики?

Я пошла на поиски кого-то живого. Зашла на кухню и налила себе воды из-под крана.

Вернулась в гостиную. И увидела еще одну дверь.

«Наверно, Викина спальня», – подумала я и уже собиралась подойти и постучать, как дверь открылась и в проеме показался… Пижон в одних трусах!

Он заслонил рукой глаза, будто в лицо ему ударил свет софитов, и вдруг увидел меня. Лицо его вытянулось, и он с треском захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Я оторопело стояла перед дверью и пыталась сообразить, что мне делать и что вообще происходит. В голове шумело. В теле ощущалась невероятная слабость.

Спустя, как мне кажется, минуту дверь открылась снова.

Снова Пижон в одних трусах.

И снова дверь закрылась.

Он что, думает, у него галлюцинации? Или это такой тонкий намек мне, что я должна уйти?

Я отвернулась от двери, сделала несколько шагов в сторону и в итоге села на диван.

«Я не могу никуда уйти без телефона, денег и верхней одежды в одном этом измятом платье. Которое, к тому же, местами сильно грязное», – подумала я, оглядывая себя.

Я продолжала сидеть на диване, уставившись на кастрюлю перед собой, когда дверь в спальню снова открылась, и краем глаза я заметила, как Пижон прошмыгнул мимо и скрылся за раздвижной дверцей.

Я, пошатываясь, пошла на кухню за водой, пытаясь сообразить, ЧТО ВСЕ-ТАКИ ПРОИСХОДИТ!? И почему он не разговаривает со мной? И почему я у него?

– Лучше налей воду из фильтра, – раздалось за моей спиной и я, взвизгнув от неожиданности, выронила стакан.

Осколки полетели по кафелю кухни.

– Ну почему я даже не удивлен, – скорее простонал, нежели сказал Пижон.

– Эммм… Ты, может, пояснишь, что происходит? – сказала я.

– Что происходит? Что происходит?! – воскликнул Пижон, – происходит то, что ты вчера заблевала Юсупова, свалилась ему на руки, он тебя тащил до моей машины, потом я тебя тащил до своего дома, потом ты заблевала весь мой дом, и вот теперь ты колотишь посуду у меня на кухне!!!!

– Хмм… Ты мог бы не кричать, – тихо попросила я, – голова раскалывается.

– Голова раскалывается? Ты сколько вчера шампанского влила в себя вчера? Я не виноват, что у тебя голова болит! Осколки сама убирай! – сказал он и хлопнул дверью в ванну.

Я пожала плечами и нагнулась за одним из блестящих стеклышек.

– Нет!! Стой! – дверь в ванну распахнулась, на лице у взлохмаченного Пижона читалась паника, – уйди! Я сам уберу! Ты ведь сейчас изрежешься вся, и снова целый день с тобой возиться! Вообще без рук останешься! Все! Замри!

Я с удивлением выпрямилась и хотела уйти с кухни.

– Я ведь сказал – замри! – рявкнул Пижон, – я не готов пускаться в дальнейшие приключения! Сейчас я тут уберу, потом отвезу тебя, куда скажешь, и все на этом! Все! Сделаем так, чтобы я тебя больше не видел! Можешь работать с Ирмой, если она хочет, я готов тебе выделить отдельный кабинет – все, что угодно, только чтоб не видеть тебя!

– Эмммм… У тебя все нормально? – озабоченно спросила я.

Пижон молча собирал осколки, а когда закончил, встал напротив меня и произнес:

– Нет. Видимо, не все в порядке.

После этого развернулся и зашел в ванну, закрыв за собой дверь.

Какой он странный. У него явно какие-то психические заболевания – чего он так распереживался? Я ж не просила его тащить меня к себе домой. Мог бы Лике позвонить – у него ж есть ее номер.

Я налила себе еще воды и уселась на диван.

– Нам надо обсудить план действий, – Пижон в халате вышел из ванной.

Голос его был спокоен, мокрые волосы зачесаны.

– Какой еще план? – поморщилась я, – можно я схожу в душ, а потом ты мне расскажешь, что вчера случилось, и почему я проснулась на диване у тебя дома.

– Сколько тебе времени надо?

– Пятнадцать минут. И еще зубная щетка. И одежда какая-нибудь.

Мне показалось, Пижон закатил глаза. Он зашел за раздвижную дверцу и вернулся со спортивным костюмом в руках.

– Это мой. Чистый. Завяжешь потуже. Зубные щетки в шкафчике в ванной. Время пошло.

Я взяла вещи и шмыгнула в ванну. Нашла груду новых щеток в упаковках, схватила одну и выглянула в гостиную:

– Щетку надо ополоснуть кипятком, поставь, пожалуйста, чайник. И где полотенце?

– Чистые полотенца свернутые лежат на входе в ванне, и давай ты без кипятка обойдешься, – голос его был спокоен, но я уже научилась угадывать зарождающееся раздражение.

Я вернулась в ванну. Начала стаскивать платье.

Нет.

Нет. Не годится!

Я снова вышла и прошла на кухню.

– Что еще? – уставился на меня Пижон.

– Чайник хочу поставить, – ответила я и заметила, как заходили желваки на его щеках, – и еще мне нужен пакет руку замотать.

– Мне скоро в офисе надо быть, – Пижон протянул мне рулон пакетиков для завтраков, – я вызову тебе такси до дома.

– Очень мило с твоей стороны, – прищурилась я, – может, ты еще и телефон мой соизволишь мне отдать? И сумку, что в твоем офисе? С деньгами и документами!

– Я рад, что, судя по всему, ты чувствуешь себя много лучше, чем вчера после эклеров, – Пижон растянул губы в наигранной улыбке.

Я тоже состарилась рожицу, облила щетку кипятком и скрылась в ванной.

Сколько банок для волос-то! У меня аж глаза разбежались! Я про эти средства только в интернете читала, а в магазине и в руки взять боялась!

Я с наслаждением намылила голову и благодарно ощутила, как теплые пенные струи ласкают кожу.

После окончания банных процедур намазала лицо кремом, что нашла на полочке (написано «для мужчин», надеюсь, борода не вырастет), и натянула спортивный костюм. Штаны удалось утянуть, чтобы они не спадали, а вот футболка вполне бы себе сошла за платье.

– Итак, обсудим наши проблемы, – начал Пижон, когда я вышла.

– Какие «наши» проблемы? – удивилась я.

– Ты можешь не перебивать?

– А ты можешь шторы раскрыть? Чего мы как в подвале в темноте сидим? Ты зачем так замуровался?

– Я люблю полумрак, – сказал Пижон.

– Так это не полумрак, это тьма кромешная! Ты не стесняйся, ты нормально выглядишь, особенно в этой голубой рубашке с брюками, а не в трусах.

– Давай вернемся к теме, – сквозь зубы произнес Пижон.

– Давай шторы раздвинем, – я подняла брови.

Пижон рывком встал с барного кухонного стула, пересек гостиную и так же, рывком, дернул гардины. Свет проник в квартиру, залив соединенную с гостиной кухню, где я села на высокий стул.

– Итак, – снова начал откровенно недовольный Пижон, – скажи, пожалуйста, что случилось у вас с Мариной Юсуповой.

– С этой брюнеткой, перед которой ты так лебезил? Ничего, – пожала плечами я, – я лишь услышала, как эта овца в туалете меня за глаза обзывала. Ей крупно повезло, что мне резко поплохело, когда она тогда к тебе подошла.

– Так, а с Юсуповым что?

– Я и сама не знаю, – я развела руками и рассказала о вчерашних разговорах с бизнесменом.

По мере моего рассказа, голова Пижона все сильнее опиралась на руку.

– Что не так? Вообще-то он меня достал и я уже собиралась его послать подальше, но…

– Вместо этого решила на него стошнить, – закончил фразу Пижон.

Я закатила глаза.