– Мой легат и твой отец желают получить результаты испытания как можно скорее и в наибольшем объёме. Следуй.
– Завтрака не будет, – приуныл Гай. – Тогда давай начнём в восточной части и управимся до полудня.
– Почему до полудня?
Мальчик сокрушённо покачал головой.
– Вот ты вроде бы огромный, и мозги там где-то есть подстать телу, а не соображаешь. Я не хожу под солнцем.
Громадный экзальт отвёл его в восточную половину каменоломни, которая с утра пораньше ещё укрывается в тени. Там на расчищенной каменистой площадке он остриём спаты расчертил множество концентрических кругов, эдакую мишень, каждая линия в которой отдалялась от предыдущей на пятнадцать футов.
– В центр.
Когда Гай занял указанную позицию, Саламандр протянул ему блестящий металлический шар величиной с человеческую голову, довольно тяжёлый, но не для Гая.
– Это не яблоко Геспетуса, а целая дыня Геспетуса!
– Следует понимать, что тебе известно предназначение этого меканизма?
– Мне уже давали такие, только помельче.
– Хорошо. Этот образец был создал специально для испытания наиболее одарённых спиритов, – сказал Иоаннис. – В отличие от обычных яблок Геспетуса, заставить его работать намного сложнее: в деталях меньше орихалкума, они тяжелее, хуже смазаны, оказывают большее сопротивление. Твоя задача направить внутрь так много Прерывистого дыхания, как только возможно, и заставить меканизм звенеть. В зависимости от громкости и продолжительности звона мне удастся приблизительно…
– А они зачем здесь? – спросил Гай, мотнув подбородком в сторону обширного красного навеса, под которым устроился Аврелий из Скопелоса и несколько младших авгуров.
– Мы наблюдаем, кхе-эхе! – каркнул биопровидец.
– Сапиенс вир, а ты не должен за моим братом наблюдать? Вообще-то, у него Сатурнов дар, а не у меня.
– За образец номер один волноваться не стоит, он совершенен. К тому же я, кхах-ха… ничего не смыслю в кузнечном ремесле и не хочу ему мешать.
– А мне ты мешать хочешь?
– Пока что тебе мешает лишь твой… уххум… кхм… длинный язык. Приступай, образец номер три.
– Не указывай мне!
Глаза мальчика побелели и звон раздался в ту же секунду. Гай пару раз качнул сферу в руках, присмотрелся к маленьким аккуратным заклёпкам корпуса, поднёс яблоко Геспетуса к уху, поднял глаза на великана, пожал плечами и уселся.
– Может, пока пошлёшь кого-нибудь за едой? Я долго буду её держать.
Возвышенный не шелохнулся. Вздохнув, Гай просто положил звенящую сферу на колени.
– Эй, сапиенс вир, я хочу пожаловаться!
– Жаловаться – богов гневить, мхе-кхе…
– Это медицинская жалоба! После испытания кровью Сатурна я плохо себя чувствую!
Биопровидец немедленно покинул навес и подошёл своей переваливающейся походкой, навис над ним, приблизив кожаный клюв к раздвоенному лицу.
– Каковы симптомы недомогания? Почему не обратился раньше?
– Это может подождать? – спросил Саламандр.
– Кхак-хем! Тебе приказано испытывать этот образец на пике его возможностей, не так ли, хомункулус? Для того образцы и проходят сначала испытание кровью – чтобы мобилизовать все ресурсы. Если у этого сейчас недомогание, то испытание окажется недостаточно чистым, а великолепный Лакон заслуживает лишь самого лучшего. Отойди-ка.
После нескольких секунд задержки Иоаннис всё же подчинился и отошёл на десяток шагов.
– Итак, – хрипло продолжил Аврелий, возвращаясь к Гаю, – что у тебя болит?
– Ничего. Но внутренности словно смещены, словно не на месте…
– Твои внутренности действительно расположены не совсем так как у нормальных людей, образец номер три. Но они были таковыми ещё до испытания. Что изменилось?
– Раньше я чувствовал себя правильно, а теперь неправильно! Я как бы… я вибрирую, понимаешь?
– Нет.
– Как объяснить слепому жёлтый цвет? – пробормотал Гай раздражённо. – Оно нарастает, это чувство, будто оболочка каждого органа и каждый нерв чешется… только вообще не так.
Авгур выпрямился.
– Вечером я могу взять новые анализы и всё как следует изучить, образец номер три. А пока что постарайся не ударить в грязь лицом, ради виртуса своей фамилии.
Биопровидец вернулся под навес, оставив Гая Иоаннису, который встал над мальчиком и скрестил руки на груди. Испытание продолжается, яблоко Геспетуса должно звенеть. Гай прикрыл глаза и, сосредоточив внимание на предмете, замкнул первый круг медитации.
Погрузившись внутрь себя, он продолжил поиски источника беспокойства. Метался, как в тесной клетке, выискивая всё и ничего, время от времени возвращаясь в явь, чтобы убедиться, что меканизм продолжает звенеть. В конце концов он оказался во внутреннем покое перед запертой дверью и убедился, что с прошлого погружения ничего не изменилось. На этот раз он не стал пытаться замыкать второй круг медитации, от прошлого раза ещё не оправился.
Воспоминаний Гай опасался больше, чем сухая трава опасалась огня, она ведь, если загорится, то исчезнет в мгновение ока, а он, если вспомнит, кем был, перестанет быть, но не перестанет жить. Это опаснее, потеря самости, это… единственное, от чего в груди поселялся холод.
Толчок выбил из транса, громада Иоанниса опять загородила полмира, экзальт наклонился, гудя шаговыми моторами, и вынул яблоко Геспетуса у Гая из рук.
– Твои способности к нагнетанию Прерывистого дыхания кажутся удовлетворительными.
– Они превосходные, – поправил Гай.
– Как правило, верхний предел их пропорционально велик мастерству владения титульным навыком. Однако мне с трудом верится, что ты являешься дефенсором бета-ранга (B) или выше.
Мальчик только закатил разноцветные глаза.
– Что значит этот жест?
– Что попытки мерять кого-то рангами глупы. Запомни, Возвышенный: человек никогда не помещается ни в какие таблицы.
– Ты отрицаешь ранговую классификацию Исидора Александрийского?
– Я ею брезгую, говоря по правде.
Бронированный великан не шелохнулся, но Гай представил, как лицо внутри шлема изобразило пренебрежительную гримасу.
– Не время для юношеских бунтов. К счастью для тебя, телесные наказания не входят в мои обязанности.
– Или к счастью для тебя, – улыбнулся Гай одними губами.
В поднятой руке Иоанниса звякнули тонкие орихалкумовые цепи.
– Знаешь, что это?
– Funiculus umbilicalis, или попросту пуповина.
– Следовательно, тебе известно, зачем она нужна.
– Чтобы соединять божественного нобиля и его рипидиума для единения душ. – Теорию Гай знает прекрасно, всё же, чтобы её запоминать, напрягаться особо не нужно.
В этом мире есть непреложное правило: Сатурновы дары всегда доминируют над Спиритусом. Всегда. При гипотетическом столкновении потомки богов поглощают силу спиритов, за счёт чего многократно, хоть и кратковременно, увеличивают собственные способности. Со спиритами при этом может случиться всё, что угодно, но, как правило, ничего хорошего. Однако же есть и обратная сторона: когда человек, наделённый Сатурновым даром и спирит близки друг другу как родственники, лучшие друзья, любовники, в конце концов, когда они думают и чувствуют в унисон, идут по жизни шаг в шаг к одной цели, полностью открытые друг для друга, безупречно верные друг другу, эту связь называют «unitas animarum», – единением душ. Через неё спирит-рипидиум, то есть, опахальщик, может добровольно и безопасно передавать свой Спиритус божественному партнёру, раздувая его силу, увеличивая её в разы. Практика известная, многие великие потомки богов добились высот благодаря рипидиумам, питавшим их.
В условиях боя, однако, не так просто бегать туда-сюда, держась за ручки, чтобы поток Спиритуса не прерывался. Поэтому кузнецы генуса Игниев придумали и первыми выковали funiculus umbilicalis, пуповину из чистого орихалкума, тонкую, но очень прочную, соединяющую обе части тандема. Она давала определённую тактическую свободу, насколько вообще может давать свободу цепь.
