Акимов молчал. Неожиданное появление внука Веры Павловны уничтожило его сонное умиротворение. И дальнейшее взаимодействие с ним Акимов строил, как агрессивную защиту от наглого вторжения.

– О! Это что у тебя, комп? Чудеса! – Стасик подошел к столу. – Ты где это всё взяла?

Он провел пальцем по клавишам ноутбука, а потом взял подсоединенный к нему мобильник:

– «Филипс Ксениум Икс триста двадцать пять» … Где взяла, ба?

– Купила, любопытный дружок, купила. А тебя мама учила в детстве, что чужие вещи без разрешения трогать нельзя?

– Ты что, совсем ослабла? – Стасик положил мобильник на место. Потом он ухмыльнулся и спросил, нагло глядя Акимову в глаза, – Бабушка, а можно мне твой телефончик посмотреть? Я не сломаю.

– Нет. Я тебе не разрешаю ничего на моем столе трогать. Ты понял?

– Ну, ты сегодня в ударе. Таблеток переела, что ли?

– А такой вещи, как снимать уличную обувь, когда приходишь в чужой дом, тебя мама тоже не научила?

Круглая физиономия Стасика от удивления немного вытянулась и стала еще противнее. Он посмотрел на свои ботинки:

– Так ведь я из машины, а у тебя такой пол, что грязнее уже не будет. Ты чего, ба, не с той ноги сегодня встала?

– Ты мне не ответил. Тебя мама учила элементарной вежливости?

– Блин. Ты чего?

– А ты чего? Что тебе здесь надо?

Стасик опешил.

– Так… мы же договаривались, – он улыбнулся, стараясь свести разговор к шутке. – Ба, ты что такая злая? Сегодня же третье. У нас маленький праздник. У тебя пенсия, у меня новая резина. Тебе пенсию принесли?

– Какое это имеет значение? По крайней мере для тебя?

– Так ты же мне обещала дать девять тысяч на летнюю резину и на карбюратор. Ты что?

– Не помню.

– Как не помнишь? Подожди. Мы с тобой еще в прошлый раз договорились. Ты мне даешь в долг деньги на летние шины. Скоро лето. Как я буду на зимней ездить? Ты пойми. Тем более, что мы договаривались.

– Денег нет.

– Как нет! Да ты чего, ба? Вот это отстой! Я еду к тебе из Питера, трачусь на бензин, гроблю свое время… А у нее денег нет. Да ты чего?

Стасик злился. Он сунул руки в карманы и стал кружить по комнате:

– А у нее денег нет! А это все откуда, я тебя спрашиваю? Новьё. Вон, коробок гора. Значит, купила. На это у тебя деньги нашлись, а мне нет. Так?

– Именно так.

– Ну скажи мне, старая, зачем тебе это? Ты хоть знаешь, с какой стороны к компьютеру подходить? Ты окончательно рехнулась. Блин, что за день сегодня! Зачем это тебе?

Стасик начинал орать.

– Не кричи на меня. Я хорошо слышу. – На миг Акимов осознал, что в отличие от всего остального, слух у старухи, действительно, был в полной сохранности. – Я подбираю себе миноискатель.

– Что-о? … Миноискатель?!

– Миноискатель. И на него уйдут последние мои деньги. Имей это в виду.

– Блин, да ты чего, ё… – Стасик опять заметался. – Я не врубаюсь. Какой миноискатель?

– Я с Иваном Ивановичем ухожу через десть минут искать мины. Так что не мешай мне собираться.

– Какие мины? Ты мне что голову морочишь! Какие, на хрен, мины?! Какой Иван Иваныч? Ты меня чего паришь?

– А те, что в местах Былой славы еще остались.

– Ты издеваешься! Бабка, ты надо мной в наглую издеваешься. Я приехал к тебе, чтобы ты мне дала денег на новые шины. Как мы с тобой договорились. Это ты забыть не могла. Мы к тебе с матерью на день рожденья приезжали и об этом говорили. А теперь ты идешь в отказ. Так не годится. Я на тебя рассчитывал. Понимаешь ты или нет? Или ты уже ничего не понимаешь? На зимней резине я ездить не могу. – Стасик наклонился к самому лицу Акимова и по буквам повторил, – Не могу. Машину необходимо переобуть на лето.

Акимов насколько можно отстранился от страшной рожи:

– Но ты же ходишь по моей комнате не переобутым? И ничего. С тобой ничего не случилось. Вот и поездишь также. И на будущее – учись рассчитывать только на себя. Понял, блин?

У Акимова внутри все тряслось.

Стасик открыл рот. Потом снова его закрыл и отошел к окну.

– Так не дашь?

– А ты разве не понял? Ты что, такой тупой? Всё, разговор окончен. Сейчас за мной приедут. Вали, ты меня утомил.

Стасик онемел. Он попытался было еще что-то выдавить из себя, но это не получалось. Тяжело дыша, он быстро вышел из комнаты и так саданул входной дверью, что где-то посыпалось с потолка.

После визита Стасика Акимов очень долго отходил. На этот раз его проняло конкретно. К вегетативным реакциям Веры Павловны добавилось его собственное возмущение. Периодически впрыскивающее адреналина в кровь.

В Акимове стучало так, что глаза не различали очертаний предметов. В голове пульсировало, и Акимову казалось, будто она попала между створок заевшего лифта. Немного отпустит, а потом опять зажмет. Отпустит и зажмет. Телу было душно и жарко, в животе мутило, рот пересох.

Так, будучи не в состоянии пошевелиться, Акимов лежал минут сорок.

В какой-то момент наступил просвет, и Акимов смог добраться до прихожей. Там на этажерке он бросил упаковку с горошиной валидола, извлеченной из сумки еще в первый день. Валидол помог. Но частично – сердце немного унялось, а в голове продолжался шторм…

…Акимов очнулся около четырех часов дня. Он проспал два с половиной часа. В нем уже ничего не дрожало и не билось. Буря миновала, и можно было ехать в Питер.

Но поехать Акимов не рискнул – когда он обувался, то почувствовал, что на большие броски его обессилевшие проволочные ноги и руки не способны. И это было очень досадно.

Он снова влез в тапки, снял свитер и пошел на кухню. Подкреплять старухино тело.

Кусая сосиску и запивая ее молоком, Акимов думал, что уже который раз он попадает в ловушку. Его основным упущением было пренебрежение к состоянию тела. Если о принципе отстраненного наблюдения он иногда вспоминает, то об управлении телом и правильном использовании его ресурса не может быть и речи. Он не управлял, а реагировал. И, как правило, слишком поздно. Уже несколько раз он слышал о больнице, в которой лежала старуха, но не обратил на это должного внимания. А это очень важный пункт. Которым он почему-то пренебрегает. И именно поэтому Акимова так часто вышибает, как перегруженный, не выдержавший нагрузки автомат.

Акимов вспомнил, что в холодильнике на дверце он видел коробку с таблетками, которую не выкинул, когда бушевал от ярости. Акимов её достал.

Эти таблетки и лекарства в коробке не просто так. Необходимо выяснить, почему старуха лежала в больнице, и чем себя пичкает. Это очень важно. «Анаприлин», «Биоспорол», «Атромид», «Линетол»…

Названия Акимову ничего не говорили, и он решил посмотреть в интернете их назначение.

Еще одной проблемой, не имеющей никакого отношения к главной беде Акимова, оказались родственнички. Имеющие свободный к нему доступ. Это фактор нежелательный. Видал он всех дочерей и внуков в одном месте. Особенно его тревожил Стасик. Придет, когда Акимова не будет, и, чего доброго, упрет ноутбук. Или еще что-нибудь выкинет. Вывод? Срочно поменять замок. Кто это может сделать? Раньше он сам. А теперь? Где найти слесаря? Это может знать Татьяна Александровна.

Сосиски кончились. Акимов пошел звонить Татьяне Александровне.

– Я вас слушаю, – трубку сняла она сама.

– Татьяна Александровна? Добрый день. Это Вера Павловна вас беспокоит.

– Очень рада. Вы меня совершенно не беспокоите. Я вас слушаю.

– У меня беда.

– Что случилось? Что-нибудь с Надей?

– Нет. Надеюсь, с ней пока все в порядке. У меня сломался входной замок. Вы не подскажете, к кому я могу обратиться?

– Конечно. Думаю, вам его починит Женя.

– Женя?

– А вы забыли? Женя. Который у вас кран чинил.

– И что?

– Как что? Он и замок сумеет исправить. Мне он пылесос сделал. Золотые руки у парня. Сейчас схожу к нему. Только был дома. Я скоро вам перезвоню, ждите.

Ждать пришлось недолго.

– Вам повезло. Женя дома и через полчаса к вам подойдет. У вас какой номер квартиры, я забыла?