Во время Первой мировой войны погибло бесчисленное множество недвижимых культурных ценностей. Один из страшных примеров разрушений, принесенных немецкими войсками, – уничтожение исторического центра города Лувена в Бельгии. В руины была превращена, в частности, университетская библиотека с ее ценной коллекцией средневековых рукописей и инкунабул. Противники войны впоследствии обвиняли в гибели культурных ценностей прежде всего Германию. На эти обвинения, раздававшиеся в основном со стороны бельгийцев и французов, в 1919 году ответил боннский искусствовед и специалист по охране памятников Пауль Клемен: он выпустил два сборника статей, авторы которых – все искусствоведы – утверждали, что германские планы по защите произведений искусства предусматривали щадящее отношение к ценным историческим зданиям, о чем специально информировались войска в зоне боевых действий182. На самом деле произведения искусства охранялись гораздо хуже, чем представляли это авторы этих сборников, и после их публикации они подверглись критике даже в самой Германии183. Однако на их рецепцию альтернативные версии практически не повлияли: благодаря этим двум сборникам утвердилось в целом положительное мнение о том, как Германия берегла культурные ценности во время Первой мировой войны, и оно держалось до 90‐х годов ХX века184.
Несмотря на такую предысторию, в планах вермахта, готовившего новую войну, создание армейской службы охраны произведений искусства не предусматривалось. Вероятно, воссоздать ее предложил руководству вермахта кто-то со стороны. В частности, после Второй мировой войны бывший ординарный профессор истории искусств в Бреслауском университете Дагоберт Фрай заявил, что это он выступил с такой инициативой: по его словам, он представил свою идею в Имперском министерстве науки, воспитания и народного образования, но так и не смог добиться ее одобрения185. Как бы там ни было, но факт остается фактом: подразделения, охранявшие произведения искусства, в вермахте существовали. Самым известным из них руководил искусствовед и куратор Рейнской провинции граф Франц Вольф-Меттерних цур Грахт, в мае 1940 года назначенный ответственным за охрану произведений искусства на оккупированной территории Франции. Не имея воинского звания, он подчинялся генерал-квартирмейстеру при Верховном командовании сухопутных войск186. В создании армейской службы охраны произведений искусства свою роль могли играть самые разнообразные мотивы: и серьезная заинтересованность отдельных офицеров в сохранении культурного наследия, и принципиальное признание за воюющей армией обязанности охранять, согласно международному праву, произведения искусства. В то же время ответственные за эту службу чины Верховного командования сухопутных войск, вероятно, понимали, как хорошо можно использовать охрану произведений искусства в пропагандистских целях и для легитимации любого изъятия и присвоения культурных ценностей. По мере того как немецкие войска захватывали все больше стран, расширялась и зона деятельности армейской службы охраны произведений искусства. Помимо Франции, Бельгии и Нидерландов, это подразделение в военной администрации с 1941 года стало действовать в Греции и Сербии, а после 1943 года и в Италии187. В число его сотрудников входили искусствоведы, историки и археологи. Как и их предшественники в годы Первой мировой войны, они определяли сферу своей деятельности отчасти самостоятельно, исходя из профессиональных и личных интересов.
Ситуация на оккупированных территориях Советского Союза была не такой, как в Западной Европе. В научной литературе до сих пор бытует тезис, что во время войны Германии против Советского Союза вообще не существовало никакой армейской службы охраны произведений искусства. И в самом деле, почти нет свидетельств того, что такого рода служба планировалась для востока так же, как и для запада Европы. Только в заключительном отчете Вольфа-Меттерниха за 1944 год упоминается некий уполномоченный, которому было поручено еще «в первые месяцы оккупации российских территорий, до образования Восточного министерства» подготовить создание организации по охране произведений искусства188. С другой стороны, в июле 1941 года на запрос одного заинтересованного лица о возможной вакансии в сфере охраны произведений искусства на Востоке Вольф-Меттерних ответил, что в России подобной службы не будет189. Это несоответствие можно объяснить надеждами (их тщетность быстро обнаружилась) на скорое завоевание СССР, сразу после которого, как ожидалось, должна была возникнуть германская гражданская администрация и, таким образом, надобность в армейской службе охраны произведений искусства отпадала. В личном архивном фонде Вольфа-Меттерниха хранится ответ Верховного командования сухопутных войск от 3 июля 1941 года министру образования Русту, которого информировали о том, что «на оккупированных территориях советской России постоянная военная администрация <…> создаваться не будет»; в документе есть пометка: поставить в известность об этом письме Вольфа-Меттерниха. Далее сообщается, что как только военные действия продвинутся вглубь, будут образованы рейхскомиссариаты, подчиненные рейхсляйтеру Розенбергу, а до тех пор военные условия «не позволят принимать более глубокие меры по обеспечению сохранности музеев и памятников искусства». Но, разумеется, подчеркивается в письме, войскам дано указание «по возможности щадить ценные памятники искусства», а для особо ценных предметов можно дать предписания о более детальных мерах защиты190.
Пока неизвестно, какую реакцию вызвало это сообщение. Однако позиция Верховного командования сухопутных войск явно встретила возражения, и, по-видимому, как только военная обстановка позволила, на оккупированные территории был командирован в качестве наблюдателя молодой искусствовед из Берлина – асессор военной администрации Райнхольд Штренгер191. Ему поручили ознакомиться с ситуацией в завоеванных областях и при необходимости рекомендовать местным комендантатурам меры по охране находившихся под угрозой памятников искусства, культурных ценностей и учреждений культуры. В августе 1941 года Штренгер прислал отчет из Минска, в начале сентября он отправился в Новгород, затем в Смоленск, а в октябре был в Киеве, Чернигове и Днепропетровске. К своим докладам он прилагал списки местных архитектурных памятников, церквей и музеев с описанием их состояния и текущего использования. Иногда Штренгер комментировал, как советская администрация обращалась с культурными ценностями, высказывая собственные пожелания и рекомендации, различавшиеся в зависимости от конкретного случая. Он неоднократно давал высокую оценку мерам, которые самостоятельно принимали местные коменданты; так, по его словам, коллекции Картинной галереи и Исторического музея в Минске не были уничтожены лишь благодаря личной инициативе фельдкоменданта генерал-майора Вильгельма Штубенрауха. Доступные источники не позволяют установить, кто в Верховном командовании сухопутных войск отдал приказ командировать Штренгера; единственное, что мы точно знаем, – свои отчеты он направлял Вольфу-Меттерниху192. По всей видимости, с ними знакомились и сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, во всяком случае, в его документах обнаружено резюме отчета о Новгороде193.
На территориях Прибалтики и Украины, как и заявлялось, вскоре действительно возникли гражданские администрации; уже 25 июля 1941 года Литва и Латвия были преобразованы в рейхскомиссариат «Остланд», в сентябре – ноябре в него вошла большая часть Белоруссии и Эстонии. Административный центр рейхскомиссариата располагался сначала в Каунасе, а с середины августа – в Риге. Иначе обстояло дело на северо-западе России, занятом группой армий «Север». После того как в начале октября было принято решение вместо штурма Ленинграда окружить его кольцом блокады, началась затяжная позиционная война, которая сделала невозможным установление гражданской администрации. На протяжении всего периода оккупации этот район оставался под управлением военных, следовательно, в нем действовала и армейская служба охраны произведений искусства, хотя изначально это не планировалось: небольшое ее подразделение, подчиненное командованию группы армий «Север», обеспечивало сохранность произведений искусства в месте его дислокации. Таким образом, во взаимодействии разных организаций здесь сложилась принципиально иная ситуация по сравнению с другими оккупированными территориями. Сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга и зондеркоманды Кюнсберга могли действовать только по согласованию с представителями армейской службы охраны произведений искусства, которые в зоне действий группы армий «Север» монопольно распоряжались художественными ценностями. Однако в отношении других объектов культуры эти ведомства сотрудничали в соответствии со своими задачами: Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга изымал, хранил и вывозил архивы, а зондеркоманда Кюнсберга конфисковывала ценные библиотеки.
