Порфиридов Николай Григорьевич – до ареста в 1933 году заведующий Управлением новгородских губернских музеев; сыграл важнейшую роль в эвакуации новгородских культурных ценностей в 1941 году.

Райценштайн Александр фон – искусствовед; сотрудник армейской службы охраны произведений искусства, подчинялся канцелярии начальника армейских музеев.

Рок Франц фон – генерал; командующий тыловыми районами группы армий «Север»; отвечал за борьбу с партизанами.

Роскамп Дитрих – искусствовед; сотрудник специального штаба по вопросам искусства при Оперативном штабе рейхсляйтера Розенберга, временно был откомандирован в Прибалтику, в основном работал в Киеве.

Сольмс-Лаубах Эрнстотто цу, граф – искусствовед; хранитель, позднее начальник рабочего штаба по охране произведений искусства в группе армий «Север», расположенного в Пскове, как «офицер-сборщик» подчинялся также канцелярии начальника армейских музеев.

Спегальский Юрий Павлович – архитектор; руководил восстановлением архитектурных памятников Пскова после войны.

Строков Александр Алексеевич – археолог; директор Музея древнерусского искусства в Новгороде.

Тихомирова Марина Александровна – главный хранитель дворцов и парков Петергофа с 1945 года.

Трончинский Станислав Валерианович – после 1945 года заведовал сектором музеев отдела культуры Ленгорсовета, отвечал также за пригородные дворцы.

Турова Евгения Леонидовна – до и после войны научный сотрудник, в 1944–1945 годах директор Дворцов-музеев и парков г. Пушкина.

Утикаль Герхард – член НСДАП; руководитель берлинского Центрального бюро Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, операции которого на оккупированной территории СССР он организовывал с середины 1941 года.

Финк Ойген – фотограф; сотрудник армейской службы охраны произведений искусства, служил в группе «офицеров-сборщиков» под командой графа Эрнстотто цу Сольмс-Лаубаха.

Хальвег Вернер – военный историк; служил в группе «офицеров-сборщиков» под командой графа Эрнстотто цу Сольмс-Лаубаха; был уполномоченным начальника армейских музеев.

Хен Юрген фон – историк; член СС, член айнзацкоманды «Гамбург», входившей в «группу Кюнсберга»; глава Ленинградской передовой команды, дислоцировался в Сиверской.

Хубман Ханс – фотограф; был фоторепортером нацистского пропагандистского журнала «Сигнал», выпускавшегося на иностранных языках.

Шпеер Хельмут – генеалог; сотрудник Ревельского бюро Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга.

Шпонхольц Аксель – художник, реставратор, переводчик с русского; сотрудник военной службы охраны произведений искусства, служил в группе «офицеров-сборщиков» под командой графа Эрнстотто цу Сольмс-Лаубаха.

Штёве Гюнтер – публицист; сотрудник Главной рабочей группы «Остланд» Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга.

Штренгер Райнхольд – искусствовед; асессор военной администрации; командирован Верховным командованием сухопутных войск в качестве наблюдателя.

Эссер Карл-Хайнц – искусствовед; ведал вопросами искусства в Главной рабочей группе «Остланд» рейхсляйтера Розенберга.

Музеи сохраняют прошлое для будущих поколений, но в то же время сами являются частью истории, отражая ее переломы и превратности. Революция 1917 года разделила историю России на «до» и «после» и, как каждая революция, стремилась подвести черту под прошлым. «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног!» – такими словами, положенными на музыку «Марсельезы», начинался новый гимн России, который Временное правительство приняло после отречения царя Николая II; в этом гимне, помимо всего прочего, говорилось о ненависти к богачам и к царским чертогам. А Ленин в своем обращении к солдатам в 1917 году провозгласил лозунг: «Мир хижинам – война дворцам!» Вождь большевиков использовал формулу, возникшую в условиях Великой французской революции и изначально носившую метафорический характер53.

Памятники культуры в Петрограде и его окрестностях мало пострадали от революционных боев и военных действий 1917 года, но после отречения царя от престола 2 марта 1917 года дворцы Петербурга, Царского Села, Гатчины и Петергофа оказались фактически бесхозными; только в Павловске продолжали жить члены одной из ветвей дома Романовых – Константиновичи54. В сложившейся ситуации уникальным архитектурным ансамблям и их художественным коллекциям угрожали разграбление и уничтожение. Самая опасная ситуация была в Гатчине, где сначала разместился штаб главы Временного правительства Александра Керенского с казачьим отрядом55, а после казаков расквартировались большевистские вооруженные отряды: матросы и части Красной гвардии. Но даже в этих условиях удалось сохранить основной фонд предметов искусства, а также ценные интерьеры.

В мае 1917 года Временное правительство создало комиссии по приемке и охране бывших царских дворцов (позднее они стали называться «художественно-историческими комиссиями»), составившие первые научные описания коллекций. Не только в России, но и в остальной Европе практически не было опыта превращения резиденций свергнутых правителей в музеи. Два наиболее значимых примера – Лувр и Версаль – отражали две разные концепции: создание музея в бывшем дворце или создание дворца-музея как комплекса исторической архитектуры с интерьером, богато украшенным произведениями искусства. Среди тех, кто хотел превратить бывшие царские резиденции в национальные музеи, был граф Валентин Платонович Зубов. По его словам, «музей-дворец есть, прежде всего, памятник жизни, книжка с картинками, ярче, чем всякие слова, способный воссоздать атмосферу известных эпох…»56.

25 октября (7 ноября по новому стилю)57 1917 года в России к власти пришли большевики. Вопреки пессимистическим прогнозам, новое правительство объявило о своем намерении охранять памятники культуры. Бывшие царские резиденции были объявлены неприкосновенными и не подлежащими реквизиции, иначе как с разрешения компетентных государственных органов; дворцы должны были готовиться к получению статуса государственных музеев58. Эти шаги поддержала значительная часть интеллигенции и сотрудников учреждений культуры. Многие художники, искусствоведы, архитекторы и ученые, даже если не разделяли политических позиций большевиков, были готовы сотрудничать с новой властью. «Я прикинусь чем угодно, приму любую политическую окраску, чтобы охранить духовные ценности, которые возместить труднее, чем людей», – писал В. П. Зубов в своих мемуарах59.

Царские дворцы были далеко не единственными хранилищами художественных ценностей, которые нуждались в защите. Все памятники исторической культуры – символы «проклятого прошлого» – оказались в опасности: им, как правило, грозили простой грабеж и вандализм. Многие произведения искусства были увезены их владельцами в эмиграцию, другие присваивались частными лицами. В связи с нехваткой жилья исторические здания использовались как жилые – ведь законов об охране и использовании памятников культуры еще не существовало. Собственную культурную политику большевики начали с национализации важнейших культурно-исторических коллекций, преобразовав их в государственные музеи. Весной и летом 1918 года в системе Народного комиссариата просвещения были созданы структуры, которые должны были отвечать за музейное дело и охрану памятников: сначала это была коллегия Наркомпроса, а затем специальный отдел – Главный комитет по делам музеев (сокращенно Главмузей), занимавшийся помимо музейных вопросов также охраной памятников искусства и старины60. Сотрудников отбирал художник, искусствовед и реставратор И. Э. Грабарь в соответствии со строго профессиональными критериями.