Аполлон шел по узкой улице между старинными каменными домами цвета обожженного песка. Он не оглядывался. Он слышал шаги за спиной и знал, что за ним словно тень следовал его верный друг. Гиацинт не отставал, шел приблизительно в метре от Аполлона и не сводил с него глаз. Солнце не щадило. Обжигало лицо, плечи, руки, все оголенные островки тела. Но Гиацинт забыл о солнце. Перед ним шел Аполлон. Он был его солнцем.

Аполлон скрылся за дверью трехэтажного здания. Двери были распахнуты. Из темноты раздавался гул включенного вентилятора. Чувствовался запах жаренных кофейных зерен. Гиацинт зашел в здание, проскользнул между столиками кафе и стал взбираться по лестнице, заметив складки белого хитона божества где-то там, наверху. Он поднялся на второй этаж и принялся искать. Он открывал одну дверь за другой. Везде было пусто. Наконец он толкнул самую последнюю из дверей, расположенную в тупике, у крошечного окна. И вот Гиацинт увидел его. Он лежал на кровати, хитро поглядывал и молчал.

Гиацинт медленно приближался к широкой деревянной кровати, а гостиничный номер тем временем расширялся, становился бесконечно огромным. Обстановка делалась роскошной: узкие окошки сменялись готическими арочными окнами, балкон с шелковыми занавесками вспыхивал ослепительными отблесками солнечного света, сверкающие золотыми нитями простыни, подушки, покрывала приковывали взгляд как магниты. Аполлон протягивал руки. Гиацинт приближался к нему, сбрасывая с себя одежду. Вот он тоже протянул руку и дотронулся до плеча Аполлона…

– Стоп-стоп-стоп! Что все это значит, Дик?! Во что ты превратил мой сценарий?!

Режиссер Дик Розенфельд буквально подскочил от неожиданности, повернулся и увидел в дверях сценаристку Таню Ифандис.

– Ты что так кипятишься, Таня?

– Да это не фильм об Аполлоне. Это порно!

– Ах, как грубо.

Дик посмотрел на Таню исподлобья и наигранно покачал головой. Актер в роли Аполлона, широкоплечий красавец с золотистыми густыми русыми волосами и огромными восточными карими глазами, привстал, закурил сигарету и выдохнул дым в сторону окна. Гиацинт (манерный блондин с бледной кожей и ярко-голубыми глазами) попросил одного из ассистентов принести его айфон и углубился в проверку пропущенных звонков. Послышался с трудом сдерживаемый хохоток помощника режиссера и тихий шепот оператора.

– Слушай, Таня, ты не с той ноги встала? – спросил Дик Розенфельд. – Когда ты подписывала контракт, ты все понимала…

– Да. Чего только не бывает, когда подписываешь контракты… Теперь вижу, во что превращаются мой некогда совсем неплохой сценарий…

– Выйдем? – тихо спросил Дик. – Поговорим?

– Давай…

Дик, грузный, очень высокий мужчина лет пятидесяти, с трудом поднялся с режиссерского кресла и, тяжело дыша, проследовал за Таней в коридор гостиницы. Они отошли подальше от номеров, занятых съемочной группой. Повсюду бегали работники кинокомпании, что-то кричали, громко переговаривались, передавали друг другу предметы реквизита. Из крошечного окна в самом конце коридора пробивалось огненное солнце. Оно буквально бурило стену своими тонкими, острыми пальцами.

– Ну в чем дело? – тихо спросил Дик, прислоняясь к стене и протирая вспотевшее лицо большим белым носовым платком. – Что не так-то?

– Прости, Дик… Но этот Луис Санчес… Он – не Аполлон.

– Мы снимаем уже месяц, а до тебя вдруг дошло, что роль Аполлона играет Санчес? И что он – не Аполлон?

– Нет. Не только что. Просто не хотела спорить с тобой. Я знаю, как ты к нему относишься. Не хотела расстраивать. Надеялась, что как-то все вырулит в нужную сторону. Понимаешь, дело не только в том, что Луис бывший порноактер… Он какой-то деревянный. Он – не Аполлон, одним словом. Он – пародия на Аполлона. Он – актер, играющий Аполлона, а не сам Аполлон.

– И каким же Аполлон должен быть, по-твоему?

– Каким?.. Сложно сказать. Это должен выразить актер… Настоящий актер. Я лишь сценарист и писатель. Он должен быть невыразимым, неземным. Не мужчиной, не женщиной, не ребенком, не стариком. Он должен быть божеством. То пастухом, пасущим овец, то музыкантом, играющим на кифаре, то спортсменом, равным которому в стрельбе из лука нет ни на земле, ни на Олимпе. И всегда разным. И он обязан быть настолько красивым, что, глядя на него, у зрителя должно перехватывать дыхание… А глядя на этого… с позволения сказать, Аполлона… у зрителя все мысли будут направлены в одну, совершенно определенную сторону. И еще будут приходить на ум известные всем видеоролики для взрослых, снятые где-то в Лос-Анджелесе…

– Но Санчес великолепен! У него изумительные данные. Ты видела его тело? И никто уже не помнит, где он начинал. После «Вселенной богов» он – суперзвезда!

– Да. Великолепен. Не спорю. Но не для того сценария, который написала я.

– Поверь. Именно это зрителю и нужно! Формы, тело, секс.

– Меня интересует то, что нужно мне!

– Да. Но если ориентироваться только на тебя и на твои вкусы, то можно снять хоум-видео или авторское кино для десятка любителей из Ютуба. И успокоиться. А мы снимаем кино для миллионов. И за миллионы… хочу напомнить…

Таня отвернулась в сторону окна. Солнце ослепило ее. Она зажмурилась.

– Скажи… Чего ты хочешь? – спросил Дик, поморщившись. – Съемки уже не остановить.

– Я понимаю, – тихо ответила она. – Все понимаю… Постарайся хоть немного… приподнять этого Санчеса над землей… ну хоть немного…

Дик улыбнулся.

– Постараюсь… Мне надо идти. Мы не можем прерываться надолго.

– Я понимаю.

– Поезжай домой. Выспись. Это ты после вчерашней вечеринки все не можешь прийти в себя. Поздно засиделись.

– Возможно, ты прав.

Она спустилась вниз, вышла из гостиницы и отправилась по узкой улочке туда, где мерцало море и проступали белые очертания катеров. У порта она нашла свою машину. Мимо проходило множество самых разных людей. Они были такими современными, такими закрытыми, поглощенными различными гаджетами. Их уши были заткнуты наушниками. Они были людьми ХХI века. Она словно переместилась к ним из далекого прошлого, из глубины тысячелетий. В гостинице, которую арендовала кинокомпания, все было устроено под древность или скорее какое-то безвременье, под западню времен. По ее сценарию бог Аполлон пребывал во всех веках сразу, перемещался, превращался, был невидимым, неслышимым. Ему была подвластна бесконечность. Но он все время возвращался туда, в свои доисторические лабиринты, в Золотой век богов. И все его спутники, все его возлюбленные, его родители, воспитатели, сестра Артемида всегда были рядом, всегда сопровождали его. То появлялись, то исчезали. Они составляли его. Они были кирпичиками его мифа. И он, в свою очередь, был одним из камешков, составляющих мифы о Зевсе, Лето, Артемиде, Гиацинте, Кипарисе, Дафне.

Для Тани образ Аполлона был центральным в древнегреческой мифологии. Иногда ей казалось, что он вовсе и не был героем мифа, он был живым, вечно живым духом света. Он оживлял, раскрашивал каждый ее новый день. Его многоликий образ одухотворял ее. Именно по одному из ее сценариев об Аполлоне и снимали фильм недалеко от горы Парнас и тех самых Дельф, где располагался знаменитый храм Аполлона.

Когда-то дед Тани, по происхождению грек, Петр Ифандис преподавал на кафедре классической филологии в одном из университетов Москвы. Он написал множество монографий о древней поэзии, посвященной Аполлону и его культу. Он объездил всю Грецию в поисках следов этого древнего верования. И всегда говорил в кругу семьи, посмеиваясь, что поиски наводили его на сумасшедшую мысль – Аполлон вовсе не мифологическое божество. Он – живой. Он жил когда-то давно. И, возможно, живет до сих пор. Он утверждал, что видел его собственными глазами. Правда он всегда смеялся при этом. Он вообще был загадочным человеком. Каждый раз при общении с ним было трудно понять, шутит ли он или говорит всерьез.