— Уходи. Я сейчас всё равно ничего не хотел, — безразлично сказал он. Видимо, просто хотел напугать, — И, чтобы ты не забывала. Ты женщина, ты слушаешь и повинуешься. А я мужчина, я главный, я решаю. Так что больше не смей оспаривать мои решения и поднимать эту тему, — жена удручённо вздохнула на его слова. Она застегнула платье и покинула комнату. Элизабет вышла, закрыв за собой дверь и обессиленно облокотилась на неё. Слава богу, ничего не произошло. И неважно, что говорит Джереми, разрешит он или нет, мать вернёт своего ребёнка. А пока, её внимание привлекают разливающиеся мелодии фортепиано. Она идёт на звуки музыки, что ласкают уши, заставляя забыться. Мелодия приводит её в музыкальный класс. Музыкантом оказался Даниил. Она тихо подходит и аккуратно присаживается рядом, не отвлекая его. В нотах узнаёт мотив и принимается за игру. Ближе к концу они оба быстро перебирают пальцами по клавишам, гонясь за нотами. В окончание бьют по «фортиссимо», создавая громкий трепещущий звук. Элизабет выдыхает, довольствуясь игрой, и оборачивается на Даниила. Слабая улыбка озарила его лицо. Он редко улыбается так искренно.
— Как давно мы не играли вместе, — начала Элизабет, вспоминая минувшее.
— Ты права. Но я не забыл, как приятно играть с тобой.
— Боже, не льсти мне, — усмехнулась она. Он взглянул на неё и кажется, в его глазах отпечаталась её улыбка и блестящие на солнце золотые кудри.
— Не переживай из-за утра. На меня только что Джереми тоже наругался, совсем как отец на тебя, — Даниил помрачнел, вспомнив о брате.
— Джереми на тебя? Как посмел опять? — затем Даниил заметил красные следы на шее женщины, выглядывающие из под воротника, — Вот чёрт, этот мерзавец, я бы ему…
— Я, — отвела взгляд Элизабет, немного тянув, — опять начала оспаривать его решение оставить Саманту в Гроувере, — найдя силы взглянуть на него, заметила его внимательный взгляд.
— Я понимаю тебя. Так ведёшь себя, думаешь, буду ополчаться против тебя как вся семья?
— Не знаю уже. Мне тяжело. Джордж мёртв… Саманту забрали от меня. Я хочу вернуть хотя бы дочь, я люблю её, несмотря на то, что она убила Джорджа, — женщина задрожала, — Я ужасная мать.
— Нет, — мужчина потянул к ней руку, облокачивая на себя, — Ты не могла знать того, что случится. Ты не виновата в том, что родила «чудовище» Саманту, как они говорят, — и обнял её, почувствовав, как его плечо намокает от её слёз. Долго это действо продолжать нельзя, заметят, не так поймут. Поэтому она медленно отпрянула, вытирая горячие капли, — Я… верю, что ты сможешь с ней воссоединиться, — как-то неуверенно произнёс он, будто сам не веря в правдивость своих слов.
— Спасибо тебе. Ты всегда был моим единственным другом в этом доме, — поблагодарила Элизабет. Наличие его рядом всегда приносило её сердцу тепло.
— Я должна идти, прости, — извинилась она, вставая с места.
— Конечно, иди. Я не возражаю, — с толикой грусти в голосе произнёс он, — Мне, как бы то ни было, тоже скоро нужно отправляться. Работа.
Англия, Гроувер. Психиатрическая клиника.
Из церкви Саманту вновь увели обратно в больницу. Она не желала снова возвращаться в эту клетку и лишаться свежего воздуха, дарующего хоть и ложное, но ощущение свободы. Как только они зашли в здание, медсестра стащила с неё тёплую вещь, бросая на рядом стоящий стул.
— У тебя плановые лечебные процедуры. Идёшь за мной, — схватив её за руку, повела она. Когда они зашли в нужную комнату, Саманта увидела большую ванну перед собой. Белое покрытие той местами было отодрано, ванна выглядела немного заржавевшей. Плиточный пол и стены, уже где-то пожелтевшие, где-то и вовсе прогнившие. В дверном проёме появляется медсестра.
— Снимай всё с себя и полезай в ванную, — равнодушно бросила медсестра. Саманта легко сбросила с себя растянутую больничную сорочку. Неловко прикрылась руками в недозволительных для чужого взора местах. Дальше шла другая головная боль — залезть в эту убогую ванну. Девушка брезговала, и выражение неприязни не могло не отразиться на её лице в сведённых вниз уголках губ, в отведённых глазах, лишь бы не смотреть туда. Медсестра замечает её выражение лица.
— Я не пойму, тут нашлась, что ли принцесса белоручка? — в претензионном тоне сделала укор девушка, — Нет, ну вы посмотрите на неё, приехала тут лондончанка и нос свой избалованный воротит. Полезай, а то сама засуну! — пригрозила напоследок она.
— Да, брезгую, потому что видела нормальные ванные, — «В отличие от вас», закончила в мыслях она. Но съязвишь, не съязвишь, придётся лезть туда. Зажмурившись, она ступила ногой, затем другой. Присела, сжавшись всем телом, будто то поможет ей лишний раз не ощущать эту шершавую противную поверхность. На слова девушки медсестра ещё о чём-то возмущалась себе под нос, но Клоуфорд не стала обращать внимание. Ванна стала набираться обжигающей жидкостью. Девушка поморщилась от жгучего ощущения по всей коже и посмотрела вниз. По её ступни ванна была наполнена кровью. Девушка прикрыла рот ладонью, удерживаясь от собственного вскрика. Дыхание спёрло. Она подняла голову вверх. Работница лишь спокойно лила в ванну вёдра. Преспокойно лила вёдра, полные крови. Её белый халат был испачкан таким контрастным бордо от периодически попадающих на неё капель. А кровь была тошнотворно разгорячённой, будто только что выкаченной. Саманта купалась в чьей-то крови. Ладонью она сдерживала не только вскрик, но и рвотный позыв. Руки начинают слабо трястись. Саманта медленно моргает. Следующее мимолётное погружение во тьму рассеивает видение, как только она снова открывает глаза. Перед ней обычная вода. Возможно, с лёгким оранжевым оттенком. Всё такая же горячая. Саманта, всё ещё не отошедшая от инцидента, ошеломлённо замирает, не осознавая, что только что произошло. Пока её сверху не окатывает холодной водой. Теперь тело шокировано мало того, что ненормированными температурами, так и их последующими перепадами. Девушка задрожала всем телом, схватилась за плечи. Яростно оглянулась на медсестру.
— Ч-чт-то вы тво-р-р-ит-те? — Саманта хотела закричать на неё, но единственное, что она могла выдать это заикающиеся сбивчивые упрёки.
— Это водные процедуры, помогут изгнать бесов из тебя. Сиди и помалкивай, — грубо отрезала медсестра.
Англия, Лондон. Замок Дэвнпортов и Клоуфордов
После встречи с Даниилом женщина направилась в свою комнату. Она, в самом деле, не знала, с чего начать. Поэтому первым делом кинулась за первое, пришедшее на ум — написание письма. Женщина нашла листок, взяла перо и чернила. Начала писать. Отправить через свои связи попросит Даниила, поскольку сама будет вряд ли способна. Как дело было закончено, начала рассуждать о плане. «Прежде всего, побег будет совершён ночью. Джереми в последнее время много работает, поздно приходит в комнату, так что сбегу ночью через окно. В кровать, на всякий случай, подложу блондинистую куклу. Возьму все свои украшения, там потом в ломбард заложу» — затем она решила, что другую часть денег попросит у Даниила. Только ему доверит информацию о своём предстоящем побеге. Внешность изменит, как заберёт дочь, так уедет в далёкое неизвестное место, да будут жить там тихо вместе, не высовываясь. После побега подцепит какого-нибудь непридирчивого кучера. Да, ехать в глушь надо и везти женщину, но за хорошую плату не откажет. Главное на глаза много кому не попадаться. Так она успокаивала себя. Было рискованно, и тревога терзала сердце Элизабет. Женщина помнила, чем однажды закончился её побег. Его слова внезапно возникли в её голове: «Прошу, сохрани нашего ребёнка». И это подняло её дух. Женщина положила перо на стол, схватила письмо и поднялась с места, намереваясь найти Даниила. К этому времени он уже обычно уходил по свойским делам, так что, ей придётся потрудиться, чтобы найти его. Перед тем, как выйти, засунула письмо за корсет платья.
Облачившись в тёплые меха, знатная дама вышла из богатого поместья. Она шумно вдохнула прохладный осенний лондонский воздух, выдыхая еле видимый пар. Её душе было печально. «Если он не позволит себя уговорить, то я сама всё сделаю. Нет ничего страшнее, чем мать, защищающая своего ребёнка» — твердо очертила в мыслях она. Направилась в полицейский отдел. И столкнулась с ним, вышедшим из здания. Тот удивлённо глянул.
