Эти прения, длившиеся целый день, закончились речью управляющего графа Марча, рыцаря графства от Херефорда по имени Питер де ла Map. Он подвел итог дебатам и мнениям, высказанным Общинами, да так умело, что он был единодушно приглашен быть оратором от Общин или их спикером. Именно он первым занял эту должность. «Не страшась угроз со стороны своих врагов, – как свидетельствует Сент-Олбанский хронист, – стойкий к интригам завистников», он исполнял свои обязанности с твердостью и решимостью. Когда Общины прибыли к дверям Белой Палаты и только их лидерам разрешено было переступить порог, остальные же были оттеснены назад, де ла Map, не испугавшись неудовольствия герцога Ланкастера[422], отказался говорить до тех пор, пока все члены палаты не будут впущены в зал. Он не пошел также ни на какие уступки, когда герцог, столкнувшись с его упрямым молчанием и «большой неловкостью», заметил: «Сэр Питер, нет необходимости для того, чтобы так много представителей Общин присутствовали здесь для ответа, но достаточно двух или трех, согласно существующему обычаю». В конце концов, когда стало ясно, что у короны нет никакой надежды получить субсидии до тех пор, пока Общины не будут удовлетворены, герцог согласился, и те, кого оставили за дверями, вошли.
Удовлетворив свое требование в назначении комиссии лордов под руководством врага, как графа Марча, так и герцога Ланкастера, епископа Уильяма Викенгемского, 12 мая Общины вернулись к делу. Через своего спикера они настояли на том, что перед тем, как обсуждать королевскую просьбу о даровании субсидий, те, кто виновен в растрате и присвоении уже вотированных налогов, должны быть лишены должностей и наказаны за «то, что воспользовались своей хитростью для обмана короля». Когда Ланкастер спросил: «Как это и кто те, кто воспользовались обманом?», де ла Map храбро довел свою атаку до конца, обвинив Латимера в его присутствии, так же, как и его агента Лайонса и всемогущую любовницу короля Алису Перрерс. Латимер, способный и грозный, сражавшийся при Креси и Орее, указал на то, что перенесение рыночной таможни было санкционировано королем и советом. Но его обвинитель, «готовый перенести любые страдания ради правды и справедливости», ответил, «что это произошло вопреки закону Англии и вопреки статуту, принятому парламентом, и что то, что было утверждено в парламенте статутом, не может быть отменено без согласия парламента и что он предъявит им статут». После чего он извлек книгу статутов и зачитал данный статут «в присутствии всех лордов и Общин, так, чтобы никто не смог ему противоречить».
В результате Общины, поддержанные большинством лордов, добились восстановления рыночной таможни в Кале, смещения виновных министров и высылки любовницы короля, которую описывали как «даму или девицу, имеющую каждый год из доходов нашего господина короля две или три тысячи фунтов золота и серебра без какого-либо видимого возвращения обратно в казну и к его большому вреду». Когда Латимер и Лайонс отказались признать выдвинутые против них обвинения и потребовали судебного разбирательства, де ла Map от имени Общин объявил, что они будут отстаивать свои обвинения в качестве истца «в полном парламенте» перед судом пэров, товарищей Латимера по палате. Это закончилось тем, что Латимер был объявлен бесчестным – возможно, несправедливо, ибо его дело был весьма спорным, – «общим приговором парламента». Таким образом, состоялся первый в английской истории процесс импичмента, парламент же приобрел новую юридическую функцию, или, скорее, вернул себе старую функцию в новой форме, где лорды выступали в качестве судей, а общины – обвинителей. Это было возможным только потому, что в результате политики Эдуарда III по умиротворению и жалованию своих магнатов, они стали теперь основной составляющей королевского Совета в парламенте – высшего трибунала в королевстве – заменив его министров и профессиональных советников и судей, которые проводили в Совете интересы своего господина во времена Эдуарда I. В этом судебном процессе, проведенном на самом высшем уровне против одного из главных министров и советников короля, сам король не принял участия, хотя обвинение было выдвинуто от его имени. Обращение к короне за принятием меры как делом чести было заменено юридическим процессом, который, так как лорды и общины объединились против него, ни король, ни его советники не смогли предотвратить.
Именно после этого появилось осознание – впервые предварительно выраженное магнатами за семьдесят лет до настоящих событий в ходе оппозиции Гавестону – разделения между королем как человеком и короной, осуществляющей власть по отношению ко всем в определенных вопросах по совету и с согласия народных представителей в парламенте. Именно эту концепцию робкие Общины теперь быстро усвоили, как и ланкастерские лорды во времена Эдуарда II. Никаких нападок не было осуществлено ни на старого короля, ни на его сына и воспреемника Джона Гонтского, который на практике вел себя как король последние три года. После того как лорды решили, что обвинения Общин против Латимера обоснованны и его подельники были выявлены, короля почтительно информировали, что «по совету Общин и с согласия лордов он должен прогнать от себя тех, кто был ни хорошим, ни полезным и не доверять вероломным советникам и злоумышленникам. Король милостиво сказал лордам, что он желал бы делать только то, что будет полезным для его королевства, и лорды поблагодарили его, превознося его истинно великолепное правление, и что он назначит трех епископов, трех графов и трех баронов» – названных парламентом – для укрепления своего Совета. «И король ответил терпеливо, что он охотно последует их совету и доброму указу». В то же время лорд Латимер и два других члена Совета, сэр Джон Невилл и сэр Ричард Стаффорд, были изгнаны от двора, Алиса Перрерс разделила их участь, король же принес «присягу в присутствии лордов, что указанная Алиса никогда не появится в окружении снова».
Пока заседало это важное собрание, вошедшее в историю под названием «добрый» парламент, Черный Принц умер в своем маноре Кеннингтон, расположенном на берегу реки. Хотя он и находился в дружеских отношениях со своим братом, Ланкастером, которого он назначил своим душеприказчиком, он все-таки совершил путешествие в Лондон из Беркхемстеда на носилках, чтобы оказать поддержку противникам его плохого управления и процветающей коррупции. Его смерть 8 июня 1376 года лишила Общины главной опоры. Их почти последний акт перед парламентом закончился петицией к королю, в которой говорилось, что «королю доставит удовольствие, а также к большому удобству всего остального королевства вызвать благородное дитя Ричарда Бордоского, сына и наследника лорда Эдуарда явиться перед парламентом, чтобы лорды и Общины могли увидеть и оказать ему почести как истинному наследнику королевства» – требование, которое, несмотря на то, что оно подразумевало поражение Ланкастера, было удовлетворено. Их кумир и герой – «главный цвет рыцарства всего света», как назвал его Фруассар, – был похоронен осенью в Кентербери, рядом с мощами Св. Томаса. Его изображение, плакированное в золотом стальном вооружении, все еще находится на его могиле из Пербекского мрамора в кафедральном соборе. Там он стоит с открытым забралом, руками, сложенными в молитве, у ног его сидит преданный пес, а над пологом прикреплен его шлем, мантия и щит, латные рукавицы и меч.
Перед тем как парламент был распущен, 10 июля рыцари графства дали пир в честь своих товарищей – горожан. Король пожертвовал две бочки красного вина и восемь оленей, а лорды пожаловали «большую сумму золотом и много вина». Но как только члены парламента обратились за обычными приказами на выдачу им жалования[423], после чего как они, так и магнаты отправились в свои графства, правительство Джона Гонтского и дряхлый король насладились местью. Петер де ла Map был брошен в застенки Ноттингемского замка, а Уильям Викенгемский, который вместе с графом Марча являлся главным противником правления Ланкастера, был вызван на Совет в Вестминстер, обвинен в присвоении общественных средств в те времена, когда он был канцлером, то есть пять лет назад, и, после двухдневного суда, лишен своих церковных владений и доходов – акт политической мести, который остановил строительные работы в Уинчестерском соборе и разрушил новый колледж, который был недавно основан в Оксфорде для бедных студентов. Граф Марча, несмотря на свои родственные связи с королевской семьей, был вынужден оставить свою должность маршала, лорд Латимер был восстановлен в должности, финансист Лайонс выпущен из тюрьмы, а Алиса Перрерс вернулась на свое доходное место в королевской постели. «Добрый» парламент был провозглашен недействительным и все принятые им акты аннулированы[424].
