— Всё понял? Вопросов нет?
Стол для экзекуции был устроен оригинально — в плане удержания на месте беспокойных клиентов. На плечи, голени и бедра были приспособлены специальные вытяжные зажимы. Ими следовало зафиксировать лежащего на каталке, после чего лебедка делала всё сама, а санитарам оставалось только доглядывать, чтобы пациент не запутался в тягах.
Визг лебедки слился с могучим звоном, дверь операционного бокса сорвалась с косяка и, пролетев комнату насквозь, сплющила и закоротила распределительный щит. Тут же мигнули и погасли мониторы, общие и бестеневые лампы, остановилась лебедка, со стоном падающей бомбы прекратила вращаться головка интраскопа.
— Будет вам автономное плавание, — непонятно и к тому же очень быстро сказал огромный парень с громоздкой пушкой неизвестной конструкции в руках.
Он ворвался в операционную, как, простите за штамп, самум, походя выстрелил в фараона — того отбросило на стену, прямо в мешанину мониторов и анализаторов, которые тот своей спиной превратил в настоящее месиво из электронных потрохов.
Парень наклонился над Вовчиком:
— Морда соответствует! — и голыми руками выломал крепления зажимов. Интересно, что ты за птица такая?
— Сам ты птица… Но ты, мужик, чертовски вовремя.
— Ну, знаешь ли, не ради тебя одного всё затевалось. Считай, родился второй раз.
— И много тут вас таких?
— Достаточно.
Тут один из санитаров, благоразумно расположившихся на полу, попытался выскочить наружу. Парень, не поворачивая головы, вытянул длинную ногу и ловко подсёк его. Санитар, пролетев несколько метров, шумно рухнул плашмя.
— Пойдем отсюда, они тут буяны, — боевик подхватил Вовчика, как рулон ткани, и без малейшего напряжения перенёс через порог.
— Ты не знаешь, случайно, где у этой дровины по имени Волхов контрольный пост?
Парень говорил очень странно.
Был он крупный, широкоплечий, основательный. Руки-грабли, кровь с молоком, отборный мордоворот. А говор какой-то кастратский, в третьей октаве, и молотит так быстро, что почти ничего не разобрать.
— Случайно знаю. Только ты меня на пол поставь.
И вот, знакомою тропой, мимо госпитального барака, по саду, — озоном воняло невыносимо, — через малые ворота, смяв по дороге пяток непонятно откуда выскочивших усмирителей, по гремящей винтовой лестнице мимо останков Хрустального Зала — к контрольному посту.
— Вон там, дверь металлическая. Не открывается, я пробовал.
— У тебя не открывается, а у нас откроется, — парень покрутил что-то в своей машинке, наставил её на дверь.
Бабах! Как будто кувалдой ударило, да что там кувалдой — полновесным тараном из ствола трёхсотлетнего дуба, с наковальней вместо навершья… Дверь не улетела, нет. Она рассыпалась. Все её составные части: петли, замки, заклепки — отделились одна от другой и освобожденный остов, немощно и глухо звякнув, упал внутрь.
— Хорошая была дверка, крепкая, — похвалил боевик. — Чего стоишь? Идем.
В контрольный зал не входили уже лет сто. Слой пыли на полу и приборах достигал в толщину нескольких сантиметров, только там, куда упала дверь, обнажился полуэллипс бетонного пола. Поднятые облачка медленно оседали, образуя небольшой валик по краю чистого. Оставлять на этом прахе веков следы казалось кощунством, но…
— Обесточено, — огорченно заметил боевик.
— Конечно. Неужели я стал бы рисковать? — напомнил о том, что он жив ещё, курилка, сай.
Вовчик осмотрелся. Да, не горит ни один огонек на огромном кольцевом пульте. Экраны мертвы под слоем пыли.
— Вы переиграли меня, — продолжал сай, — но контроль над станцией вам не получить. Я включил систему подрыва зарядов, заложенных в основание плотины. Через час она перестанет существовать. Вот так, Вова! Да и этот комплекс тоже взорвется. Прощайте, господа! Я отключаюсь.
Завыл дурным голосом охрипший от времени ревун.
— Вот сука! — рассердился Вовчик. — Однако не может быть, чтобы он совсем уж всё отключил. Где-то тут должен быть главный ключ.
— Уходим, — пропищал боевик.
— Никуда я не пойду. Представляешь сколько народу погибнет!
— Плевать. У меня был приказ найти тебя и контрольный зал, — боевик сделал хватательное движение в сторону Вовчика, сцапал его. — У меня не было приказа предотвращать взрыв. Надо уходить.
— Да пусти ты! — Вовчик несколько раз ударил его по рукам — всё равно что рельс колотить.
— И совесть тебя не замучит?
— Не замучит.
— А я… а у меня договор с твоей дурой-мэром! Если эта манда рванет, я же…
— Уходим, — железным тоном (надо же ухитриться, при его-то тембре!) сказал боевик.
И поволок Вовчика наружу.
— Стой! Слушай, ну дай мне хотя бы полчаса. Ну двадцать минут! Если за двадцать минут не найду, уйдём. Хорошо? Ну вот и ладно, отпусти, отпусти. Отпусти, слышишь, сука?!
Вряд ли боевика убедили весьма немощные пинки и бестолковые объяснения. Не более вероятно, чем вразумление из горних высей. А вот приказ, протараторенный на совершенно недоступной человеческому восприятию скорости — вполне мог. Короче, прослушав три секунды невнятного писка, громила отпустил Вовчика и, крякнув, сказал:
— Двадцать минут.
Вовчика на самом деле не слишком волновали потенциальные горы трупов не более, чем любого другого человека на его месте: не сватья, не братья, так — быдло. К тому же перепад воды на плотине был невелик. Но вот оружие… этим он рисковать не собирался. В Новгороде его ждут. С оружием. Иначе — всё. Конец. Сомнут. Ещё год-полтора, не больше. Лезут ведь со всех сторон — суки…
И Вовчик двинулся вдоль пульта.
Надо рассуждать логически, говорил он себе. Сай иначе не умеет. Ключ есть, главный ключ, подающий питание на пульт. Он… А почему он должен быть здесь? Кто сказал? Может, он вообще где-нибудь в Тимбукту… Нет, должен быть здесь. А где ещё? Что там есть… Фил, Фил, как без тебя тяжело… Щитовая? Или как это называется? Главная щитовая, распределитель… В подвале? Или на первом этаже где-то… Стоп. Спокойно. Не может быть, чтобы такой важный рубильник не был продублирован. Здесь. Должен быть здесь. Или всё-таки внизу?… Черт побери, куда же…
— Идём!
— Куда? — буднично поинтересовался верзила.
— Надо найти щитовую. Там должен быть переключатель.
— Без толку. Здесь нет щитовой, — сказал сай.
— Ты же отключился! Ну и заткнись.
— Зачем ходить куда-то… — верзила вытащил рацию.
— Третий? Я Пятый. Третий, осмотри первый этаж и подвал, ищи распределительный щит. Найдешь — включай все подряд. Возможно, он в комнате за мощной стальной дверью, или замурован. Понял?
— Отлично, — Вовчик ещё раз осмотрел стену, без всякой отдачи.
Под пылью не было видно ничего.
Решение напрашивалось само собой, но это было тяжело. Вовчик в третий раз пошёл вдоль пульта, сметая пыль верзилиной рубахой. Сразу начался жестокий сухой кашель, но на пятой минуте эта тактика дала плоды, и открылась выступающая из стены пластина с колесиками кодового замка. Вовчик поманил пальцем боевика.
— Ну-ка, вот это.
Тот, отрегулировав оружие, выстрелил. В нише, прикрытой довольно тонкой стальной пластиной, лежал большой хромированный ключ. Приятно. Что только им включать — вот вопрос.
— Эй, — сказал сай. — Придурки! Нашли ключ?
— Пошёл на хуй!
— По логике, отключатель должен быть или с краю, или посередине, решил внести свою лепту в поиски верзила.
— Гениально, — сказал сай.
— Захлопни пасть. Может быть, эта, — сказал Вовчик. — По размеру похоже.
Обмахнув пыль, он прочитал: «Отключение пультов».
— Да!
Верзила всунул ключ в отверстие на пульте. Ключ мягко провернулся… и, естественно, ничего не произошло. Сай изобразил в меру своего разумения «мерзкое хихиканье».
— Дерьмо, — ругнулся от души Вовчик. — Постой. Идея! Ты можешь снять крышку с этого пульта?
— Ну-ну, — сказал сай.
— Легко, — сказал верзила.
Он поддел ножом стык, ковырнул — старое железо поддалось. Верзила отогнул края разреза.
