Варево сменило цвет на радужный.

– Сушёная полевая мышь, – ведьма открыла ящик стола. – Муха! Ты, случаем, не съел мою сушёную полевую мышь? Она была последняя, лежала на кухне в ящике, рядом со специями.

Вылизывающий растопыренную лапу Муха замер, жёлтые глаза округлились, а хвост изогнулся.

– Муха! – В голосе Вики послышалось раздражение, она направлялась в комнату, где расположился кот.

– Вика, подожди, послушай… Это не я! – Кот виновато поджал уши и опустил хвост. – Я говорил Барсику, что нельзя брать твою мышь, но ты же его знаешь…

– Муха! Ты забыл, кто я? – прищурила глаз ведьма.

– Ладно! Хорошо. Это я съел твою мышь, – наконец сдался припёртый к стенке кот. – Я хотел принести тебе другую, но… забыл.

– Муха, – устало закатила глаза Вика. – Сколько раз за последние полвека я тебе повторяла, что нельзя жрать ингредиенты для зелий?

– Восемьдесят девять тысяч четыреста двадцать пять, – тихо ответил Муха, опустив глаза.

– И эти слова так и не смогли отложиться в твоём кошачьем мозгу?

Кот потупил взгляд.

– Ну, хочешь, я тебе живую из подвала принесу? – попытался реабилитироваться кот.

– А сушить я её чем сейчас буду? Феном? – Вика недовольно упёрла руки в бока.

В коридоре запела деревянная кукушка, спеша предупредить о наступлении девяти часов вечера.

Вика сдалась.

– Ладно, побегу к Вильке, наверняка у неё найдётся в запасе одна сушёная мышка для старой подруги. – Она махнула рукой, и, не снимая мохнатый кигуруми, нырнула в кроссовки и выскочила за дверь, помахивая заячьими ушами на капюшоне. – Встреть курьера! – уже из подъезда крикнула она коту.

Муха подошёл к двери и ухватился зубами за специальную верёвочку, чтобы закрыть её. Дождавшись дверного хлопка, кот проворчал:

– Муха, встреть курьера. Муха, не ешь сушёных мышей. Муха, не пугай соседскую овчарку… – передразнивал хозяйку кот. – Я что, раб какой-то? Я свободный магический кот и требую к себе уважения!

– Муха, я всё слышу! – пронёсся по квартире голос Вики.

От неожиданности кот вздрогнул.

– А я что? Я так, просто. Надо встретить – встречу, – поджал хвост Муха.

Вика улыбнулась и оборвала мысленную связь с котом.

Оказавшись на улице, ведьма ощутила прохладное дыхание свежего вечернего ветра, который тут же принялся играть её растрёпанными волосами.

Во дворе громко тявкал маленький чихуахуа, упорно рвавшийся с поводка, чтобы задать трёпку доберману, вальяжно расположившемуся под тенью лиственницы у соседнего подъезда. Бросив равнодушный взгляд на разгневанную козявку, доберман брякнул тяжёлым ошейником с шипами и снова положил голову на тонкие лапы.

– Цицерон, тихо! – пыталась успокоить своего питомца хозяйка чихуахуа. – Уберите своего пса! Или наденьте на него намордник! – ругалась она на хозяина добермана.

Хозяин добермана, как и его питомец, лишь кинул усталый взгляд на недовольную дамочку, а затем вернулся к распитию вожделенной после напряжённого трудового дня бутылки холодного пива, с наслаждением откинувшись на спинку лавки.

Доберман лежал и вспоминал молодую лайку, которую сегодня встретил на тренировочной площадке, ах, как же пах её хвост…

Хозяин добермана думал о своей секретарше, ах, какие у неё приятные духи…

Опомнившись, Вика мотнула головой. Ей нужно было торопиться к Вильгельмине за сушёной мышью, а не отвлекаться на считывание случайных прохожих.

Ведьма быстро пересекла двор, прошла мимо пары пятиэтажек и свернула к дому Вильгельмины.

Как только Вика зашла в подъезд, то услышала, как подруга уже открывает ей входную дверь. Поднявшись на лифте на четвёртый этаж, Вика юркнула в квартиру номер тринадцать и захлопнула за собой дверь.

В прихожей стоял запах домашней еды и лаванды, над туалетным столиком в причудливом круговороте парили красная туфля, резиновый мишка и детский носочек.

– Катя! Прекрати! – послышался женский голос из глубины квартиры: туфля, мишка и носочек разом обрушились вниз. – Вик, заходи! Ты за мышом?

– Ага! – отозвалась Вика.

– Возьми в прихожей в шкафу, там коробка из-под памперсов стоит. Вот в ней. Под связкой с сушёными крысами.

– Спасибо! – ответила Вика и полезла в шкаф. Отодвинув детское автомобильное кресло, она добралась до голубой коробки с улыбающимся карапузом и принялась искать сушёных мышей.

– Как я от всего этого устала! – В прихожую вышла невысокая молодая женщина с округлыми формами. – «Тебе восемьсот четыре года! У всех уже дети, семьи… Пора за ум браться!» – твердили мне все. Да если бы я знала, на что подписываюсь, то лучше бы время заморозила!

Вилька выглядела уставшей, глубокие тёмные круги залегли под глазами, а в волосах зеленели кусочки варёной брокколи.

– Прости, Виль, – смутилась Вика. – Я, наверное, тебе помешала? Как Катюшка?

– Помешала? Чему? Сорокаминутным танцам под песню «Буратино» в детских колготках на голове, потому что я – весёлый зайчик Пинки? – развела руками подруга. – Да я уже слышать не могу эту песню!

Шустро перебирая маленькими ножками и ручками, в коридор на четвереньках выползла толстощёкая Катюшка и неуклюже плюхнулась на подгузник.

– Гу! – поприветствовала она Вику, улыбаясь своими двумя зубами.

– Гу! – улыбнулась ей Вика, а в следующее мгновение почувствовала, как её ноги отрываются от земли.

– Катенька, солнышко, немедленно поставь тётю Вику на место! – ласково, но настойчиво скомандовала Вилька.

Пустив пузырь из слюны, Катюшка послушалась мать, и гостья снова оказалась на ковре.

Вика улыбнулась. По меркам ведьм она была ещё совсем молода и пока даже не думала о детях. Ей всего-то шестьдесят четыре года, рано ещё. В присутствии малышей Вика всегда терялась и не знала, как правильно себя с ними вести, хотя порой они и казались ей весьма забавными.

На кухне что-то грохотнуло.

– Ладно, Вик, ты заходи, – бросила на ходу Вилька, устремившись на кухню, куда совсем недавно уползла Катюшка. – Рада была тебя повидать!

– Спасибо за мыша, Виль! – поблагодарила Вика и покинула квартиру.

Когда она оказалась на улице, солнце клонилось к закату, заливая окрестности приятным рыжим цветом. Небо раскрасили тёплые розовые облака.

Где-то неподалёку заканчивал свою трель соловей, неизвестно каким образом очутившийся в центре огромного мегаполиса.

В этот вечер воздух был особенным, он вызывал в людях самые искренние эмоции и воспоминания. Вика очень любила такую погоду и шла домой медленнее, чем к подруге. Ведьма хотела насладиться тёплым майским вечерком.

Она остановилась и зажмурила глаза, а затем набрала в грудь побольше воздуха. Он пах точно как в 1976 году, когда они с Мухой выбрались на пикник в ирландском лесу. Муха был ещё совсем котёнком и по-детски удивлялся прыткости лесных феек, дразнивших его своими шустрыми крылышками. Он пытался догнать хотя бы одну из плутовок и, прыгая с камня на камень, в какой-то момент поскользнулся и свалился в ручей под победные смешки феек, которые всё спланировали заранее.

Вспоминая промокшего до нитки недовольного котёнка, Вика невольно улыбнулась…

Как вдруг идиллию погружённой в ностальгию ведьмы нарушило чувство тревоги. Словно импульс, оно прокатилось через всё её тело и собралось в груди тяжким грузом.

Вика открыла глаза и напряглась, осматриваясь в поисках источника. Она чувствовала, что в доме напротив что-то происходит… или вот-вот должно было произойти… Много людей, много мыслей, голоса…

Ведьма сконцентрировалась:

– Вызовите скорую! Срочно! Девчонка ещё жива! Да уведите же мать наконец! Андрей! – словно через толщу воды услышала Вика.

– Лена! Леночка! – истошно вопила женщина.

Вика закрыла глаза и оказалась в комнате малогабаритной квартирки на третьем этаже дома напротив.

Посредине комнаты на полу, в центре пентаграммы в круге из рунических символов сидела совсем юная девушка. Длинные чёрные волосы школьницы метались в такт покачиваниям её тела, пока она читала заклятие, заученное незадолго до того, как начать ритуал.