– Все правильно собрали? По чертежам? – спросил Вороновский у помощницы.

– Все правильно, – ответила Ольга Николаевна. – Я лично следила за сборкой.

– Тогда все дело в намотке статора, – сказал задумчиво Вороновский и озабоченный направился в цех намотки.

Начальник цеха намотки божился, что намотал двигатель правильно.

– Ни один год мотаем. Знаем, что и как нужно делать, – сказал он. – Все сделали точно по вашей схеме намотки.

Все расстроенные ушли с завода и разошлись по домам и номерам гостиницы.

Поздно ночью в номер Вороновского старшего постучали. Он как раз собирался спать. Когда открыл стучавшим дверь номера, перед ним стоял начальник цеха намотки и начальник производства. В руках оба держали бутылку водки и закуску.

Сели за стол, разлили по стаканам водку, и начальник цеха намотки признался:

– Ошиблись. Нашли ошибку.

И он тут же начал рисовать на бумаге, показывая, где произошла ошибка.

Выпили, закусили, на следующий день продолжили работать.

По цехам уже поползла молва: «Приехали москвичи и хотели взорвать завод».

Но после исправления ошибки в намотке двигатель заработал. И сразу отношение к приехавшим изменилось в лучшую сторону.

Развернули стенд для проверки характеристик нового двигателя. Галина Леонидовна Ягодова села с программистами за компьютер и на стенде измерения характеристик показала все его преимущества. Малые токи холостого хода, высокий коэффициент полезного действия и хорошие моменты при запуске и на малых скоростях, что важно при раскрутке двигателей в сложных скважинных условиях.

После положительных испытаний в цехе, наших коллег повезли к обелиску Полярного круга, в музей местных национальных достопримечательностей, возили на месторождение, чтобы показать, как добывают нефть. Женщины, которые особенно любопытные попросили налить им в бутылочку нефти. И, хотя этого делать было нельзя, нефтяники пошли им навстречу и преподнесли темно-коричневую жидкость в пластиковой бутылке. Эту закупоренную бутылку мы потом поставили на видное место в комнате, где работали и смотрели на нее, как на то, ради чего мы трудимся.

Кто-то из женщин со знанием дела, показывая на эту бутылку, сказал с должным пиететом:

– Это нефть с водой. Но нефти в этой смеси больше. Поэтому она может гореть, если ее поджечь.

В итоге наши коллеги вернулись из командировки с победой. Им подписали акт о прошедших заводских испытаниях и составили договор о намерении покупки десяти комплектных приводов. Это означало, что мы не проиграли в конкурентной битве, начали зарабатывать деньги и вышли на равные позиции с нашими конкурентами. Что отнюдь не всем понравилось.

Заместитель генерального директора ОАО «РИНК» Волков, откуда мы получали финансирование, был весьма недоволен тем, что у нас что-то получилось. Он вызвал к себе Павлинова и Шкоду, который раньше являлся начальником военной приемки и теперь стал заместителем Павлинова, потому что умел выдумывать каверзы и обходить невыгодные для нас решения. Руководство в их лице уехало для рапорта по результатам командировки к генеральному директору в ОАО «РИНК. Что делалось и раньше часто, потому что нужно было поднимать рейтинг нашей разработки и просить деньги. Шкода всегда говорил: «Чем больше нам дадут денег, тем дороже мы будем стоить и тем выше вероятность того, что нас не разгонят».

Заместитель генерального директора Волков, зная, что наше руководство уехало, нагрянул к нам с проверкой. В ОАО «РИНК» генеральному директору Кеффер он сказал:

– Я сейчас поеду и разгоню всю эту команду шарлатанов, авантюристов и самозванцев.

У наших конкурентов в команде имелись заслуженные люди, доктора наук, члены корреспонденты. О них ходила молва, писали статьи. В нашей команде имелись доктора наук и неизвестные кандидаты наук, что выглядело довольно жидко.

Волков приехал к нашему авиационному заводу на шикарном автомобиле. Водитель открыл ему дверь и он, невысокий, хорошо упитанный, коротко стриженный и благоухающий одеколоном, сразу направился в наш отдел. Он напоминал чемпиона мира по боям без правил, который решил разобраться с самозванцами. К этому времени нам уже предоставили помещения, где мы свободно разместились и работали. Ворвавшись к нам в отдел, он принялся ходить от стола к столу, тыкать в платы и спрашивать у сотрудников:

– Это что за плата? Что она делает? Вот это какая микросхема?

Некоторые смущались, терялись и не знали, что отвечать.

Меня эта ситуация сильно возмутила. Я как раз отлаживал источник питания. Он подошел ко мне и ткнул пальцем в плату.

– Что за плата? Где стоит? Что делает?

Я ему с удовольствием ответил на все его вопросы. Мало того, я ему начал рассказывать, как она работает. После меня все остальные пришли в себя и тоже начали ему все рассказывать.

Владимир Иосифович Вороновский несколько раз хотел вмешаться и кому-то помочь с ответом, но Волков его каждый раз резко обрывал:

– А вы молчите.

Экзамен, который нам устроил Волков, мы все прошли, ответив на его вопросы, и тот уехал с недовольным видом.

Приезд Волкова с проверкой очень сильно ударил по нервам Вороновского старшего. Я видел, как у него тряслись руки, и как он поспешно входил в вино-водочный магазин, чтобы купить водки и дома снять сильнейший стресс.

После промысловых испытаний одного купленного образца по условиям договора нам обещали заказать пробную партию из десяти комплектов приводов, в которые входили: вентильные двигатели и станции управления к ним. В эти комплекты обычно входили газосепараторы, насосы, которые качали из-под земли нефть и телеметрическая система для измерения параметров двигателя. В нашу задачу входило сделать двигатели и станции управления. Все остальные составные части, телеметрия, протекторы и насосы являлись готовыми серийными изделиями, которые имелись на базе.

Мы начали изготовление десяти станций управления и десяти роторов для нового двигателя с магнитами вместо короткозамкнутой системы. Почти все блоки и платы были готовы, кроме платы десятого блока питания. Я разбирался в мудреной схеме Гарсона и не мог произвести наладку последней платы. Каждый день ко мне подходили руководители и спрашивали, как дела. И каждый день я им отвечал, что десятая плата не работает. Каждый день мой авторитет, как человека отвечающего за наладку и сборку станции управления падал. Через две недели я развел руками и сказал, что плату управления питанием я наладить не смогу и нужно будет взять новую из следующих комплектов поставок. Особенно мне было стыдно перед Вороновским старшим. Я чувствовал, что этот человек на меня надеется, но ничего не мог сделать.

Руководство приняло решение отгрузить первую серийную станцию с новым ротором на промысловые испытания. Машину со станцией грузили все вместе. Не только я, Андрей Вороновский, Вова Птицын, Миша Пирожков и даже вышедший после инфаркта Юлик Гарсон, но и все руководство в лице генерального директора Павлинова, его заместителя Шкоды и главного конструктора Вороновского. Все трудились на равных, без надувания щек, без лишних амбиций. Все руководство в белых рубашках с засученными рукавами. И, когда мы погрузили нашу первую станцию на грузовую машину, все испытывали облегчение, ходили с блестящими счастливыми глазами, и общались друг с другом на равных без фамильярностей и по делу.

Пришло время ехать на промысловые испытания вслед за посланным оборудованием. Первый серийный образец станции управления и собранный по нашим чертежам двигатель должны были теперь пройти испытания на реальной нефтяной скважине в зимних температурных условиях. Владимир Иванович Павлинов издал приказ, что на промысловые испытания поедут Вороновский Андрей Владимирович и Рябинин Валерий Михайлович. Приказ он зачитал при всех сотрудниках. Когда я услышал свою фамилию невольно испытал гордость. Это была большая честь ехать на нефтепромыслы в Западную Сибирь от нашего коллектива для того, чтобы провести испытания. Юлик Гарсон, который недавно вышел на работу после болезни, сразу предложил мне взять на испытания свой теплый комбинезон.