Однако применение ей вскоре нашлось.

Всемирный мораторий на смертную казнь привел к тому, что казематы Системы буквально трещали по швам и уже не вмещали всех заключенных. Власти вынужденно задумались о том, как бы немного разгрузить переполненные тюрьмы. Принятое решение выглядело вполне логично: в первую очередь нужно избавиться от пожизненно заключенных. А то развелось их как собак нерезаных.

Не знаю, в чью светлую голову пришла идея основать на Сиротке колонию-поселение для пыжей, но если немного пофантазировать, то можно представить себе ход мыслей этого «гения»: «Надо взять всю эту бандитскую свору, и баб, и мужиков, и отправить куда подальше, на периферию Солнечной системы. Например, на эту, как ее… – в этом месте «гений», наверняка, многозначительно пощелкал пальцами. – А, вспомнил, на Сиротку! На планете уже проведено терраформирование по третьему разряду и есть вода. Всяко сэкономим хоть чуть-чуть. Поставим бараки, поможем с инструментами и семенами, продуктов подкинем на первое время. И пускай себе живут, а как – это уже не наше дело».

А так как мы живем не при рабовладении и какие-то нормы все-таки соблюдаются, пыжей отправляли на Сиротку исключительно добровольно. Таких желающих оказалось не так уж и много. Основная масса пыжей не стремилась покидать тюремные застенки. На зоне им было тепло и сыто, а что ожидало их на Сиротке? Страдания, лишения и каждодневная борьба за выживание. И все ради чего? Ради какой-то призрачной свободы. А свободу в шлемку не нальешь и не укроешься ей в холодной ночи.

И все же, несмотря ни на что, пыжи приспособились к новым условиям жизни. На Сиротке они создали небольшую, но самую настоящую цивилизацию со своими законами, правилами и устоями. Пыжи занимались охотой, земледелием и собирательством. Отстраивались, разбивали огороды, ремонтировали брошенную космостарателями технику, а еще замутили свою ветроэлектростанцию. Также они изготавливали горючее и порох. В общем, крутились как могли.

Предполагалось, что пыжи сами будут обслуживать местную станцию водоподготовки, но эксперимент не увенчался успехом. В первой партии заключенных оказалось как минимум четыре толковых технаря и даже один настоящий гидролог, но ничего путного у них не вышло. Они не сумели разобраться с принципом очистки воды и едва не потравили своих собратьев. Поэтому наверху решили, что отныне на станции будет трудиться персонал с воли. Так на Сиротке появились мы, водовозы.

Я не в курсе, сколько всего пыжей этапировали на Сиротку, но в самом начале моей службы численность населения планеты достигала примерно двух тысяч человек, среди которых были и дети, рожденные здесь. Сейчас эта цифра, наверное, уменьшилась. Смертность на Сиротке высокая, а новых заключенных не подвозили уже лет пять.

Хуже погоды на Сиротке только местная вода. Натуральная отрава с запахом разложения, одного глотка которой достаточно, чтобы заработать жесткое расстройство желудка. И только после многократной очистки и обработки она становилась пригодной для употребления, хотя все равно воняла могилой. Но, как известно, дареному коню в зубы не смотрят, а наличие воды на Сиротке было настоящим подарком небес.

Представляю, как обрадовались космостаратели, когда обнаружили в глубинных недрах планеты живительную влагу. Ведь доставка воды в такое захолустье, как наше, было совсем не дешевым делом. Но чтобы добыть эту воду, надо было хорошенько попотеть, а потом еще и понервничать во время ее раздачи населению. Процесс отгрузки воды происходил так. По мере надобности пыжи пригоняли к Форту автоцистерну, мы наполняли ее до краев водой, и все мирно расходились. Несмотря на то, что с пыжами у нас был мир да лад, мы на всякий случай держали их на прицеле и запрещали им покидать кабину.

Местная публика – самые опасные преступники Солнечной системы, худшие из худших. С этими типчиками следовало держать ухо востро, но и среди них попадались неплохие люди.

Как, например, Фидель.

Полноватый, наголо бритый мужичок средних лет, он чем-то напоминал нашего Гуччи. Не внешне, нет. Характером и поведением. Такой же болтун и балагур, всегда на позитиве, с шуткой по жизни.

О нем стоит рассказать отдельно. На воле у Фиделя был небольшой бизнес по доставке готовых обедов. Денег хватало на скромную, но безбедную жизнь, а большего ему и не требовалось. Но, однажды узнав, что его бизнес-партнер ведет нечестную игру и скрывает часть прибыли, Фидель решил поговорить с ним по-мужски. Выпив для храбрости, заявился к нему домой. Разговор предсказуемо перешел в ссору, та переросла в драку, которая закончилась смертью воришки. А заметая следы невольного преступления, Фидель устроил пожар в доме. Огонь перекинулся на располагающийся по соседству трейлер-парк, в котором проживала местная беднота. В пожаре погибло двенадцать человек, еще десятка три получили ожоги разной степени тяжести. А дальше – суд, приговор, Сиротка.

Но беда не сломила Фиделя, а наоборот, дала новый толчок к жизни. На Сиротке он обрел свое истинное призвание: стал старьевщиком. Представители этой профессии занимались поиском и обменом всякого полезного барахла. Это могли быть различные детали, консервы, одежда. Да что там говорить – даже ржавые гвозди расходились на местной толкучке, как горячие пирожки.

Фидель – единственный старьевщик, с которым мы вели дела. В отличие от большинства местных торгашей, он был порядочным и вежливым, хотя и своего не упускал. Фидель никогда не расставался с огромным армейским рюкзаком, который гордо величал «супермаркетом». Там он таскал в основном всякую ерунду вроде тех же гвоздей, но иногда среди мусора попадались настоящие жемчужины. Один раз я за канистру воды выменял настоящую сигарету с фильтром, а в другой раз – банку клубничного джема. Когда я спрашивал старьевщика, откуда на Сиротке взялось такое богатство, он загадочно улыбался и прибавлял: «Это не мой секрет, начальник. Так что не настаивай, все равно не расскажу».

Хотя и в самом деле, какая мне разница – откуда? С досугом в Форте и так было туго, а тут какой-никакой, а праздник. Конечно, джем и сигарета – неравносильная замена походу в Луна-парк, но нищим выбирать не приходится.

Свободное время мы в Форте тратили на четыре «П»: побухать, посмотреть киношку, порезаться в приставку, потягать железо. А те, кого ежедневная серая рутина достала так, что хотелось выть, ждали редкой увольнительной, чтобы на свой страх и риск посетить колонию-поселение. В просторечье – Поселуху.

В Поселухе имелось все, что нужно настоящему кутиле: бордель, столы с костями и мрачнейшего вида кабак с отвратительной едой и жутким пойлом. Я был там всего один раз с Гуччи и Сапогом, после чего зарекся еще хоть когда-нибудь посещать эту дыру. Жители Поселухи относились к нам более-менее дружелюбно, если не считать редких придирок со стороны каких-то неадекватных типов. Мы всегда были здесь желанными гостями, поскольку носили с собой главную валюту Сиротки – питьевую воду.

Не только мы и заключенные населяли планету. Встреча с такими ее обитателями, как фомичи, не сулила ничего хорошего. Про них – отдельная история.

Когда на Сиротке иссякла динамиева руда и космостаратели стали сворачиваться, горстка работяг отказалась возвращаться домой и решила остаться на планете. Они объединились в небольшую секту, дав ей имя своего духовного лидера Фомы Фомичева.

Фому, простого шахтера, природа наградила уродливой внешностью. Его описывали как безобразного горбуна, от одного вида которого душа уходила в пятки. Но как работника его очень ценили, тем более он не пил. Разве что увлекался всяким мракобесием вроде эзотерики и спиритизма с биоэнергетикой. Своим интересом к неизведанному он смог увлечь нескольких шахтеров и одну девицу из бухгалтерии. По вечерам они собирались в одной из заброшенных шахт и проводили там несколько часов. Периодически из-под земли доносились какие-то монотонные песнопения и улюлюканье. Не нужно быть очень умным, чтоб сообразить, что дело тут нечисто. Но начальство смотрело на эти сборища сквозь пальцы, руководствуясь мудрой пословицей: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы план выполняло». А с показателями все было в порядке и проблем не возникало.