– Что-то мне подсказывает, что Комендант этого не одобрит.

Сапог хитро прищурился:

– А если в самоход, а? Проныра, как ты относишься к самоходу?

– Плохо отношусь, – ответил я. – Комендант узнает – убьет.

– Не убьет.

– Не убьет, так покалечит.

– Что, забздел?

– Забздел.

– Не бзди, я все спланировал, – не сдавался Сапог. – Урсус-шатун тут рядом бродит, километрах в двух от Форта, максимум в трех. Я за ним уже давненько наблюдаю. Отключим на время силовой купол. А стрелять будем с караулки. Дальше дело за малым. Спустимся, быстренько освежуем тушу, возьмем столько мяса, сколько сможем унести, и бегом назад. А мутант нас подстрахует.

Услышав это, Циклоп отвесил насмешливо-скептический взгляд, мол, нашел дурака.

– Слушай дальше, – продолжил делиться подробностями своего плана любитель мяса. – Мы сделаем здесь коптильню, закоптим мясцо и спрячем хорошенько. Никому не скажем, сами жрать будем. А эти пусть давятся своей размазней. Как тебе такой вариант?

– И не уговаривай. Здоровье дороже, – ответил я.

Лицо Сапога перекосило, словно ему сунули под лопатку острую пику:

– Какое здоровье? Какое, мать его, здоровье? Скоро здесь все передохнем! Если не от голода, так от холода.

– Так уж и все?

– Все. Торчим в этом загоне, как скот. Чего-то ждем. Ты думаешь, они прилетят за нами?

– Надеюсь, так все и будет.

– Надеется он… Ха! Повзрослей уже, Проныра! Кому мы сдались? Ты сам-то наш контракт читал или подмахнул, не глядя?

– Ну так, пробежался глазами.

– «Пробежался глазами». А я, представь себе, прочитал внимательно – от первого до последнего слова. Там черным по белому в конце, маленькими буквами, прописано, что работодатель не несет никакой ответственности за вред, связанный с любым ухудшением здоровья и смертью работника. Понимаешь, о чем я толкую? Они заранее подстраховались. Им на нас плевать. Мы для них расходный материал!

В этот момент небо полыхнуло ярко-красным светом, раздался громкий гул, и над нашими головами пронеслась огромная светящаяся капля. Мы изумленно раскрыли рты, глядя на огни в небе.

– Мать ты моя, да ведь это звездолет! – сказал Сапог и шлепнул себя ладонью по каске.

Один мой хороший друг, психолог-физиогномист, говорил, что определить характер человека можно, только взглянув на его подбородок.

Заостренный свидетельствует о неискренности человека, отличая льстецов и подхалимов. Обладатель чрезмерно длинного – мстителен и жесток. А вот круглый, наоборот, говорит о мягкости характера своего хозяина. Овальная форма указывает на то, что перед нами распутник. Двойной подбородок – признак обжоры. Пикантная ямочка достается людям с прекрасным музыкальным слухом, а родинка – авантюристам.

Комендант Форта, наш начальник, имел квадратный подбородок, что являлось верным признаком смелого и мужественного человека. Тут, правда, есть вот какое «но»: наш Комендант – не человек, а антропоморфный боевой робот, также известный как голем.

Так называлась старая, проверенная временем модель, на которую не пожалели титана. В его затылке располагались ядерная батарейка с зарядом на двести лет и мощный нейроморфный процессор, а силе механических рук мог позавидовать библейский Самсон. Выглядел голем поистине устрашающе: исполинского роста, с широкой грудью и головой, напоминающей оскаленный череп, в глазницах которого демоническим огнем горели красные лампочки.

Комендант был здешним старожилом, он служил на Сиротке со дня основания колонии-поселения. А до того руководил антитеррористическими операциями. В том числе участвовал и в резонансном разгроме Комитета освобождения Марса – экстремистской группировки, боровшейся за независимость колонии. В свое время эти бунтари-боевики навели изрядного шороху в Системе, совершив три неудачных покушения на губернатора Марса и проведя несколько атак на земные космопорты и вокзалы. Столько крови пролили во имя своей цели, дьяволы с красной планеты!

Несмотря на то, что дисциплина в наших рядах хромала на обе ноги, Комендант как-то умудрялся поддерживать порядок в Форте. Он, точно рентген, видел насквозь каждого. Знал наши достоинства и, особенно, недостатки. Голем умел взбодрить вовремя сказанным словом, а когда требовалось, то и хорошенько припугнуть.

Как и большинство других антропоморфных роботов, Комендант имел свой индивидуальный характер. Видимо, у тех, кто его программировал, с чувством юмора был полный порядок, так что и свое творение они сделали хохмачом. Умение пошутить сочеталось у голема с цинизмом. К примеру, в его кабинете над письменным столом висела репродукция картины «Девочка с персиками». И наш глава Форта немного подправил этот портрет. Несколькими штрихами фломастера он превратил румяные фрукты в плазменные гранаты, а августовский день за окном – в дымящееся поле битвы. По центру картины красовалась надпись: «Гранат не надо бояться! Они ручные!».

А если бы у Коменданта имелся свой фамильный герб, там наверняка был бы изображен дьявольски острое мачете – смертоносный скипетр, с которым он никогда не расставался и предпочитал любому другому оружию. Этот полуметровый тесак голем выточил собственноручно из старой рессоры вездехода. В руках своего создателя он превращался в грозное оружие, способное рассечь надвое все что угодно.

Когда мы с Сапогом вбежали в кабинет Коменданта, чтобы доложить о происшествии, начальник как раз заканчивал точить мачете алмазным бруском. Наш сбивчивый доклад он выслушал внимательно, ни разу не перебив. Только понимающе кивал, похлопывая лезвием по перепачканной машинным маслом ладони, и бросал быстрые взгляды то на меня, то на Сапога.

– Все? – спросил Комендант, когда мы замолчали.

– Так точно, – ответил я.

– А что показал радар?

– А ничего. Умер радар.

– Как это «умер»? Когда?

– Четыре дня назад.

– Что за разгильдяйство? Почему мне не доложили?

Я почесал затылок:

– Из головы как-то вылетело.

– Из гялявы вилитела, – сюсюкая, передразнил меня голем и уже нормальным голосом констатировал. – М-да, с дисциплиной у нас полный швах. Чтоб это было в первый и в последний раз!

Комендант отложил в сторонку мачете и стал расхаживать по кабинету.

– Может быть, промахнулись с доставкой груза? – спросил он.

– Вряд ли, – усомнился я.

– А что, если это был метеорит?

– Да непохоже.

– А на что похоже?

– На летательный аппарат.

– Думаешь, тюремная баржа?

– Точно не баржа. По размерам не подходит.

– Остаются два варианта: вынужденная посадка корабля снабжения или… – Комендант выдержал театральную паузу. – Или начальство наконец прислало вам замену.

По моим губам скользнула мечтательная улыбка. Этот вариант мне очень понравился.

В разговор вклинился Сапог:

– Да стопудово, наши! Мое армейское чутье меня ни разу не подводило!

– Это не аргумент, – ответил Комендант.

– Ты меня что, за салагу держишь? Я ветеран, у меня медалей не счесть! Мне генерал Каюмов благодарность объявил! Лично! – истерично прохрипел Сапог.

Наш ветеран славился своим хамством и грубостью. Он был единственным, кто «тыкал» Коменданту. Тот относился к этому нарушению субординации снисходительно, наверное, полагая, что Сапога уже не исправишь.

– Так что? Когда выдвигаемся? – резко сменив тон на заискивающий, спросил Сапог.

– «Выдвигаемся»? – голем снова взял в руки мачете. – Для начала доложите, кто разрешил вам оставить пост?

– Что? Какой, к черту, пост?! Когда… Когда… Звездолет! – захлебываясь словами, затараторил Сапог.

– Самовольное оставление боевого поста приравнивается к дезертирству. По законам военного времени дезертирство карается расстрелом на месте, без суда и следствия. Но так как мы живем в относительно мирное время, ограничимся штрафом и записью в личном деле, – отчеканил Комендант.