В этом месте я, по идее, должен перейти на возвышенный слог и сказать что-то типа: «Но человечество нашло в себе силы объединиться и противостоять угрозе истребления», но скажу проще: на обломках старого мира возник новый – первое планетарное государство, бесхитростно названное Землей. Столицей нового государства стал Авалон – первый космический город на земной орбите.

Но не все было так радужно: на Земле оставалось все меньше мест, пригодных для жизни, а люди по-прежнему плодились со скоростью кроликов. И тогда мы снова задумались о колонизации других планет. Так началась новая эра – эра покорения космоса.

Человечество шагало семимильными шагами в новые, неизведанные миры. С разной степенью успеха были терраформированы и колонизированы Луна, Марс, Церера, Плутон, спутник Сатурна Титан и спутники Юпитера Ио, Каллисто, Европа и Ганимед.

Короче говоря, будущее наступило.

С младых ногтей я понимал, что все эти слова про «дивный новый мир», «мир безграничных возможностей» и прочее бла-бла-бла не имеют никакого отношения к действительности. Несмотря на все эти звездолеты и инопланетные колонии, мир остался таким, каким и был прежде. Богатые все продолжали богатеть, а бедные – беднеть.

Особенно это было заметно на Земле: куда ни глянь, повсюду нищета и развал. Кругом свалки, полигоны и заводы, отравляющие воздух ядовитыми выбросами.

Всего на Земле было четыре гигантских мегаполиса, отгороженных от внешнего мира высокими стенами: Москва, Чунцин, Дели и Богота. Тем, кому не хватило в них места, жили в полуразрушенных городах, а вернее будет сказать – пытались выжить. В одном из таких мест я и родился. Наш городишко носил говорящее название Старо-Глушанск. Он был выстроен вокруг завода минеральных удобрений, который и кормил его жителей. Опасное соседство здорово испортило и без того плохую экологию города и ударило по здоровью его жителей. Люди в наших краях дохли как мухи. Поэтому с детства моим единственным желанием было свалить из Старо-Глушанска ко всем чертям.

Похожие планы когда-то вынашивал и мой батя, но им так и не суждено было сбыться. В прошлом батя был первоклассным механиком, но после несчастного случая на производстве ноги у него отказали, пришлось для передвижений пользоваться инвалидной коляской. Работодатели, само собой, быстренько отказались от его услуг. А скоро случилась еще одна беда: от нас ушла мама. Она завела интрижку с каким-то приезжим и укатила в закат. Эти несчастья подкосили батю и он, как это часто бывает, запил. Мне тогда только исполнилось восемь лет.

Жили мы бедно, но не голодали. Бате полагалась небольшая пенсия, которой нам худо-бедно хватало на кормежку и аренду дешевой квартиры в разваливающемся доме. Канализации у нас не было, а свет давали на полтора-два часа в сутки.

Моим воспитанием батя занимался эпизодически – меня вырастила улица. В двенадцать лет я поступил в «институт имени Воровского» на факультет карманной тяги, и очень скоро понял, что это мое призвание. Несколько раз попадал в полицию, но всегда умудрялся выходить сухим из воды, из-за чего и получил прозвище «Проныра». А в четырнадцать лет меня взяли с поличным на краже в магазине и отправили в специнтернат. Это была самая настоящая тюрьма для подростков. Однако я не отчаялся, как на моем месте сделали бы многие. Отчаяние – это роскошь, которая может убить. А я собирался жить долго и счастливо.

Когда я перешел в выпускной класс, умер батя.

– Погиб при нападении неизвестного с ножом. Наверное, это сделал какой-нибудь грабитель, – так мне сказал завуч.

Выглядело это, мягко говоря, неправдоподобно – деньги у бати долго не залеживались, разве что в тот роковой день он как раз получил пенсию. Я, конечно, погрустил, но недолго. Ведь, как говаривал мой покойный предок: «Мужику не пристало распускать сопли».

Несмотря на то, что я был изрядным хулиганом, учеба давалась мне легко. Интернат я закончил с золотой медалью. Это позволило мне, сироте-отличнику, поступить без экзаменов в Московское летное училище на бюджетное отделение. С раннего детства я грезил космосом и мечтал стать капитаном звездолета, но директор летки развеял мои юношеские иллюзии, сказав:

– У нас осталось всего лишь одно бюджетное место по специальности «Техник по эксплуатации и обслуживанию систем жизнеобеспечения летательных аппаратов». Звучит не очень, но на кусок хлеба с маслом ты всегда заработаешь.

Поначалу учеба мне нравилась, но бесконечная муштра, палочная дисциплина и холодные казармы быстренько отбили у меня тягу к знаниям. К середине первого курса я был сыт по горло леткой, которая оказалась ничуть не лучше нашего специнтерната. Так что в один прекрасный момент просто свалил из училища, попутно обчистив карманы директора.

Я решил остаться в Москве и снова стал играть за команду «плохих парней». Кем я только не был за свою недолгую, но, без ложной скромности, яркую жизнь – угонщиком, домушником, каталой, впаривал лохам фальшивую ювелирку, просил милостыню, а под конец грабил с подельником дома зажиточных москвичей.

Каждый налет был отработан до мелочей и все у нас шло как по маслу. Заработанные деньги мы инвестировали в секс, алкоголь и волшебные пилюльки. В перерывах между гулянками и налетами я не раз задумывался о том, что пора перестать сорить деньгами и начать откладывать на мечту. А мечтал я о тихой, спокойной жизни на Каллисто. Этот спутник Юпитера был славен своими курортами с пляжами, дикой природой и тропическими лесами. Скопив достаточную сумму денег, я бы купил там прибрежную хижину, днями напролет валялся в шезлонге на пляже, пил экзотические коктейли да заводил шуры-муры с загорелыми красотками. Но моей мечте не было суждено сбыться…

Во время очередного налета хозяин дома успел нажать тревожную кнопку. Дежурившие неподалеку фараоны моментально приехали на вызов. Моего подельника застрелили при попытки бегства, а меня арестовали и отправили на скамью подсудимых. Бывалые люди в СИЗО посоветовали мне закосить под психа и уйти вместо зоны на принудительное лечение, что я с успехом и проделал.

В психушке мне посчастливилось встретить легендарного любовного афериста Кудрявого Жана. Он, как и я, косил от тюрьмы по дурке. Этот толстенький, кучерявый дедушка больше напоминал торговца сладостями, а не пылкого обольстителя. Но в реальной жизни Кудрявый Жан обладал удивительным даром очаровывать женщин и выставлять их на деньги. С его слов, в неволю он попал по глупости. По какой именно глупости, не уточнял, но тонко намекал, что эта глупость могла обойтись ему в десять лет тюрьмы. На суде Кудрявый Жан мастерски изображал человека, страдающего множественным расстройством личности. Их, личностей, у него было двадцать две.

– Да за этот спектакль меня следовало не в дурку сажать, а наградить призом за лучшее исполнение главной мужской роли! Хотя правильнее было бы сказать – ролей, – хвастался мне Кудрявый Жан.

Удивительно, но многие жертвы, которых коварный обольститель обобрал до нитки, навещали его даже в психушке. А одна из самых горячих поклонниц сердцееда ежегодно переводила на счет директора больницы кругленькую сумму. А тот делал все, чтобы его драгоценный пациент жил припеваючи и ни в чем себе не отказывал. Так что Кудрявый Жан ел от пуза, спал до обеда, гулял сколько душе угодно и, главное, не принимал колеса, от которых постоянно кружилась голова и развивалась медвежья болезнь.

Сам не знаю почему, но Кудрявый Жан крепко привязался ко мне. И когда мы подружились, у меня началась совсем другая жизнь. Он выбил мне кое-какие привилегии и охотно делился контрабандой, которую ему приносили многочисленные посетительницы.

Когда я увидел, что за красотки хороводят вокруг этого престарелого Казановы, то немедленно напросился к нему в ученики.

Кудрявый Жан на мгновение задумался и сказал:

– Я давно к тебе присматриваюсь, сынок. В тебе есть какое-то грубое обаяние. Но у меня только один вопрос: страдаешь ли ты угрызениями совести?