— Когда мы пришли, она рыдала, — пояснил Демаре, в ответ на вопросительный взгляд Марка. — Успокоилась совсем недавно, но с тех пор так и сидит, ни на кого не глядя. Я пытался с ней поговорить, но она меня словно не слышит.
— Ладно, пусть сидит, — кивнул Марк. — Обыщите здесь всё.
— Что ищем? — тут же деловито осведомился Шанне. Похоже, ему стало легче, когда появилась веская причина находиться в комнате рыдающей девушки.
— Всё, что найдёте. Не думаю, что здесь много вещей.
И действительно, здесь был только небольшой сундук и узкий шкаф в одну створку, где висели платья, большей частью строгие, из тёмного сукна с белыми полотняными воротниками, отделанными дешёвым кружевом. Там, в глубине этого шкафа за аккуратно расставленными парами башмачков Демаре нашёл большую шкатулку и выставил её на столик, к которому присел в ожидании Марк.
В шкатулке оказалась перевязанная атласной голубой лентой пачка писем, немного потёртых на сгибах. Однако, судя по датам, написаны они были не далее чем в прошлом году. Самые ранние были подписаны: «Капитан де Латур», а поздние: «Любящий тебя Тьери». Просматривая их, Марк увидел тщательно разыгранный роман в письмах, где якобы влюблённый капитан несмело признаётся в тайной любви няне своего кузена, а потом, видимо, получив от неё заверения во взаимности этого чувства, уже не стесняясь более, описывает свою страсть в самых поэтических выражениях.
Однако вместе с пылкими признаниями в этих посланиях со временем появляется и горькое сожаление о невозможности счастья. Влюблённый капитан сетует на свою бедность и безвестность, жалуется на тяжёлую жизнь в Сен-Марко, где всё так дорого, им без конца помыкают все, кто выше его по статусу, он вынужден за всё давать взятки и к тому же его жизнь постоянно подвергается опасности из-за дуэлянтов и уличных грабителей. Потом он изливает ей свою душу, в которой живёт мечта стать графом и получить титул и земли, а потом это уже и не мечта вовсе, а вполне конкретный план, как устранить тех, кто стоит у него на пути, а именно: маленького Жюльена, Бернара де Риважа и барона де Бельгарда. И сначала робкие просьбы помочь, а затем и требования сделать всё, как нужно, иначе не бывать их совместному счастью.
Марк увлёкся чтением этих писем, с волнением следя за тем, как их автор, выдававший себя за капитана де Латура, мастерски оплетает сердце наивной влюблённой девушки паутиной лжи, заманивая её обещаниями и признаниями и наконец полностью подчиняя её своей воле. В последних письмах уже содержалось прямое указание на то, что по прибытии в Сен-Марко придёт пора действовать, в чём ей поможет матушка, а именно дама де Латур.
— Ваша светлость, гляньте-ка! — воскликнул Шанне, вылезая из-под кровати, на которой всё так же неподвижно сидела Мари.
Он поставил на стол деревянную коробочку, в которой оказались пряно пахнущие кубики спрессованных трав, а так же трут и огниво.
— Кажется, это те самые травы, которые зажгли под кроватью у виконта де Риважа, — заметил Марк, понюхав шашку, и поспешно сунул её в шкатулку.
— Здесь ещё кое-что, — подал голос Демаре.
Он вытащил из шкафа корзину с нижним бельём и, порывшись в ней, достал батистовый платок, в который были завёрнуты несколько драгоценных безделушек: булавка с рубином, подвеска в виде венка из мелких изумрудов на золотой цепочке и зеркальце, отделанное перламутром и речным жемчугом.
— Может, она их украла? — предположил Шанне. — Иначе, зачем их прятать?
— Наверно, она получила эти драгоценности в подарок от своего возлюбленного, как доказательство его любви, — возразил Марк. — Для бедной девушки это — настоящие сокровища. Они призваны были подтвердить искренность клятв, содержащихся в письмах. Вы не нашли склянки с отварами трав?
— Здесь их точно нет, — заверил его Демаре.
— Что ж, соберите всё это и доставьте вместе с девицей в Серую башню. Пусть подберут для неё сухую камеру с окном, да предупредите тюремщика, чтоб приглядывал за ней. Боюсь, что от отчаяния она может что-нибудь с собой сделать.
Пока сыщики упаковывали найденные улики и думали, как доставить неподвижную и безучастную девицу в Серую башню, Марк взял одно письмо от мнимого капитана де Латура и вышел из комнатки няни.
Он спустился на второй этаж, постучал в дверь покоев Элен де Бельгард и вскоре она распахнулась. Юная горничная, увидев его, смутилась и предложила войти, после чего сразу же вышла и прикрыла за собой дверь.
Элен снова сидела за пяльцами и лицо её было грустным. Однако, увидев его, она оживилась.
— У вас какие-то новости о моём отце? — с надеждой спросила она. — Вы видели его?
— Пока нет. Но я всё больше убеждаюсь в том, что он не имеет отношения к похищениям. А пока скажите мне, вам знаком этот почерк?
Он подал ей письмо. Она прочитала его, и с удивлением взглянула на Марка.
— Это письмо подписано именем Тьери, но это не его почерк!
— Вы уверены?
— Конечно! Он иногда пишет мне. К сожалению, у меня нет при себе его писем, они остались в Фортене… Хотя, постойте! Он недавно прислал мне новый сборник мадригалов придворного поэта Вильре, там есть дарственная надпись!
Она вскочила и подбежала к изящной этажерке в углу. Вернувшись с томиком стихов, она подала его Марку. Открыв книжку, он увидел на титульном листе размашисто написанные строчки: «Моей дорогой маленькой Элен от Тьери! Эти мадригалы столь изысканны и полны чувства, что я считаю их достойными твоего внимания!»
— Да, почерк другой, — согласился Марк. — Вы можете сказать, кто на самом деле писал это письмо?
— Нет, почерк мне не знаком, — огорчённо вздохнула она. — Судя по всему, кто-то жестоко подшутил над этой глупышкой! А я думала, почему она расспрашивает меня о кузене, да ещё называет его по имени! Я несколько раз указывала ей на недопустимую фамильярность, но она только как-то странно улыбалась.
— Вы не замечали в её поведении ещё что-то необычное?
— Нет, она не слишком изменилась последнее время, разве что стала больше тратить денег на наряды, но учитывая, что ей пора искать жениха, это не выглядело чем-то странным.
Марк вернулся в Серую башню уже ближе к вечеру. Он намеревался вызвать к себе Тома и расспросить его о том, что удалось выяснить об убийцах кучера, но неожиданно его пригласили к королю. Он знал, о чём пойдёт речь, и потому не удивился, когда Жоан, принимавший его в своих покоях в то время, когда лакеи помогали ему переодеваться к пиру, назначенному в честь прибытия очередной делегации из лиги свободных городов, спросил о расследовании похищения графа де Фортена.
— У нас уже есть зацепка. Мы, похоже, вышли на след одного из помощников того колдуна, который пытался убить мальчика.
— Но его дядя в тюрьме?
— У магов Белой башни есть подозрения на его счет, хотя, на мой взгляд, этого недостаточно, чтоб осудить его. Сейчас, когда дела о колдовстве рассматривает специальный суд, находящийся под вашим личным контролем, я сомневаюсь, что его могут приговорить к длительному заточению или казни.
— Ты думаешь, он здесь ни при чём? — король обернулся к нему.
— Что касается похищений и покушения на убийство, я не нашёл никаких доказательств его связи с этим.
— Странно… Сегодня я говорил с его сестрой дамой де Латур. Она явилась рано утром и просила об аудиенции. У меня не было на это времени, но она сказала, что готова ждать до полуночи. Мне пришлось её принять, поскольку она заявила, что это в интересах графа де Фортена. Она сказала, что, на сей раз, ты похитил ребёнка и запер его где-то, и при этом отказываешься сказать ей где. Она уверена, что её брат замешан в посягательствах на жизнь племянника, а также, что он будет казнён за колдовство, потому просит во имя защиты мальчика предоставить ей право опеки над ним и вернуть его домой. Ты действительно забрал у неё ребёнка?
— Да, ваше величество, потому что в доме, где заправляет его тётка, он уже три раза подвергался опасности. Третье похищение оказалось возможным, потому что она вывела мальчика на улицу в тёмное время. Я уверен, что именно она сговорилась с похитителем, и пыталась передать ему Жюльена. Только расторопность наших сыщиков, следивших за домом, помешала этому.
