– Боюсь, охраняющая дом армия привлечет внимание и вызовет вопросы, – сказал папа, и очередной его платок снова взметнулся ко лбу.
– Это вынужденная мера, хотя о причинах распространяться все же не стоит, – сухо сказал Улан. Его холодный голос почти не менял интонации, как не менялось и его безэмоциональное лицо.
– Слухи уже пошли, ведь там, на площади…
– Именно поэтому здесь останутся наши люди. Для безопасности.
– Меня беспокоит количество воргов…
– Ворги не нападут без приказа.
– Хорошо, хорошо, отлично, – удовлетворенно выдохнув, закивал головой отец.
– Скоро мы уйдем дальше на восток, но вы должны держать связь со мной.
– У нас достаточно почтовых аек-вестниц, не беспокойтесь!
– Я оставлю своих гонцов на всякий случай, – не повел и бровью Улан. – Если вам еще что-то понадобиться…
– Да-да, конечно, Верховный, спасибо, – снова закивал отец.
– А сам Ваар не хочет узнать, как я тут поживаю? – выпалила Тала то, на что собиралась духом с самого прибытия Улана.
Ей самой стало страшно от собственных слов, но забрать их назад уже было нельзя. Улан остался стоять в той же позе – прямой, со сложными сзади руками, и лишь повернул к ней голову. Его тяжелый взгляд будто прибил ее к полу, но она не шелохнулась. Только отвела глаза, не зная, на что смотреть. Хоть бы он поскорее отвернулся!
– Я ему передам, – ответил Улан.
Тала так и не поняла, что он передаст – ее вопрос, или то, что как ей тут живется? Когда Улан, сухо попрощавшись, ушел, вся семья взъелась на нее за то, что она, Тала, видите ли не проявила достаточно почтения. Она подумала, что теперь учителя возьмутся за нее с удвоенной силой, но ей было все равно. Все же Ваар и в самом деле мог уделить своей будущей жене чуть больше внимания.
Впрочем, Ваар неожиданно появился через три дня. Она почувствовала его до того, как увидела. Сад, в котором она читала очередную любовную историю, был наполненных запахами цветов и листвы, но Тала все равно уловила сквозь это многообразие что-то горько-сладкое, зовущее, отчего по коже пошел мороз, несмотря на жаркий день. Она соскочила с места и заозиралась. Сердце забилось очень быстро, и как она не старалась выровнять дыхание и казаться невозмутимой, у нее ничего не вышло.
– Ты хотела меня увидеть?
Да, они действительно были похожи с Уланом. Похожи были даже их голоса, хотя, возможно, так казалось из-за холодной интонации.
– Э-э-э… здравствуйте, – проблеяла Тала, не зная, что еще сказать.
Ваар молчал, глядя на нее немигающим взглядом. Она боялась поднять глаза и нервно переступала с ноги на ногу, не зная, куда деть свои руки.
– Я просто подумала, что наверное… раз уж… ведь мы даже не поговорили… там, на площади… и Улан сказал, что скоро вы отправитесь на восток… и-и-и… может быть… наверное стоит… познакомиться… то есть, я хочу сказать, что… получше узнать друга друга…
«Что я несу?» – билось у нее в голове, и от этого мысли путались еще больше. Если бы ее сейчас слышала мама, она бы наверное упала в обморок от такого косноязычия, а Тала бы занималась с учителями и днем, и ночью до конца своих дней. Ей так хотелось выглядеть уверенной в себе и умной – ведь именно такой должна быть жена альфы, но вместо этого она заикалась и не могла связать двух слов. И зачем только она спросила Улана о встрече? Теперь Ваар поймет, что его пара – маленькая, глупая девчонка, и разочаруется в ней. А что если он больше никогда не вернется? Альфа может бросить свою омегу? Почему-то Тале становилось плохо от этой мысли. Она подняла глаза, чтобы посмотреть, не сильно ли он разочарован, но как только встретилась с ним взглядом, мысли совсем исчезли и в голове стало пусто. Два черных моря засасывали, лишали способности думать и шевелиться, способности осознавать себя кем-то. Тала просто стояла и смотрела на него, окаменевшая, забывшая обо всем, и готовая делать все, что он скажет.
Наконец Ваар сам отвел взгляд, и Тале показалось, что ее словно держали в цепях, а потом резко отпустили, от чего она едва не осела на землю. Он все еще молчал
– Ты не из разговорчивых, да? – пробормотала она, тут же прикусив язык.
Ваар никак на это не отреагировал. Он подошел ближе (дыхание Талы сбилось), взял ее за руку (кожу словно опалило огнем) и указал на что-то позади себя. От того, что все внутри металось в безумном танце, она не сразу поняла, на что он показывает. А когда увидела его подарок, так и не смогла вспомнить, в какой момент он здесь появился, когда его принесли?
– Как красиво! Что это? – выдохнула она.
На подставке, переливающееся в свете солнечных лучей, играющее радужными бликами, стояло изящное дерево. Его изогутые тонкие веточки, казалось, переломятся от дуновения ветра, а крохотные листики вот-вот разлетятся по сторонам, как живые.
– Яблоневое дерево. Это символ города, в котором я родился. Символ Деноса.
Тала наклонилась и увидела, что на ветках и в самом деле висят яблоки из перламутрового жемчуга. Это выглядело так невероятно, так болезненно красиво, что даже страшно было дышать, чтоб не повредить хрупкую на вид конструкцию.
– Это стекло?
– Хрусталь.
– Я не знаю, что это такое, – призналась Тала. – Я слышала про Денос. Это старый город у моря, и там когда-то были яблоневые сады вокруг.
Она вдруг почувствовала, что Ваар улыбнулся, и обернулась посмотреть, так ли это. Он действительно улыбался! Тала смутилась, но почувствовала гордость за саму себя. Пусть он видит, что не такая уж она и никчемная, и тоже кое-что знает о мире!
– Скоро там снова будут цвести яблоневые сады, – произнес он.
– Я бы хотела это увидеть, – прошептала Тала, чувствуя, что ноги ее подгибаются.
Ваар подошел совсем близко, протянул руку и дотронулся до ее лица. В груди все полыхало огнем, голова кружилась. Тала закрыла глаза, ожидая почувствовать его губы на своих губах.
– Я вернусь за тобой, когда ты вырастешь.
Тала удивленно открыла глаза и увидела его удаляющуюся спину. Даже не поцеловал!
Первым желанием было сбросить на землю хрустальное дерево, чтобы оно разбилось на тысячу осколков и жемчужин, но, посмотрев на него, Тала убедилась, что оно по-прежнему прекрасно, и ее рука конечно же не поднялась. Она потрогала пальцем яблоки-жемчужинки и поняла, что их можно снять и повесить на другие ветки. Даже не верилось, что это сделал человек! Сняв три жемчужинки, она сжала их в кулаке.
– Стража! Отнесите это в мою комнату! – приказала она, кивнув на дерево. – И поосторожней!
Домой идти не хотелось, хотя она знала, что мама уже ждет от нее подробности встречи. И скорее всего, не дождавшись дочь, она явится сюда! Заверять маму, что вела себя достаточно вежливо и не посрамила честь семьи, не было никакого желания. Ей нужно было побыть наедине с собой и подумать. Перебрать в голове все, что случилось, посмаковать. Тала решила, что самое время прогуляться по роще. Конечно, ее быстро найдут и там, за ней ведь постоянно ходит конвой, но это будет дольше, чем если она останется в саду возле дома.
День был отличный, ясный, как и всегда, но сегодня отчего-то казался особенным. Шелест листвы и птичьи трели сливались в музыку, на которую откликалось все внутри. Тала сжимала в ладони жемчужные яблоки и они грели ее, будто угольки. Вся обида на Ваара, на его холодность и немногословность, утекала сама собой. Ей было слишком приятно о нем думать, чтобы злиться. Может быть ее ожидает не такое уж и унылое будущее… Жаль, конечно, что она так и не увидела таинственный бордель, но так ли уж он ей нужен? В конце концов она станет женой влиятельного человека, альфы! Альфы, с такими волшебными, притягательными глазами… А танцы и веселье ей теперь не по статусу, она теперь невеста, значит пора взрослеть! Тала, тяжело вздохнув, решила выбросить все эти глупости из головы и становиться взрослой вот прямо сейчас, как вдруг ее окликнули.
– Госпожа!
Тала обернулась. Неужели уже все, ее позвали домой, и надо возвращаться?
