– Так вот и надо его окончить!

– Он уже сам себя окончил!

– Это же форс-мажорные обстоятельства!..

– Прекратить балаган, я сказал! – снова рявкнул Даниил Артемьевич. Отдышался, заговорил энергично, но уже без надрыва: – Проект не окончен. Форс-мажора не было. Произошел сбой. Который был устранен. Неужели вас так удивило, что новый, экспериментальный проект не обошелся без казусов? Непроторенный путь всегда, как говорится, с ухабами и кочками.

– Хороши кочки – два трупа, – проворчал кто-то.

– Если продолжать проект, то без чипов в наших головах! – раздался еще один голос.

– А вот это совершенно правильное замечание, – закивал Ерчихин. – Чипы будут удалены в ближайшее время.

– То есть эта часть проекта, с медицинским мониторингом, будет все же закрыта?

– Мы еще будем думать над этим. Но использовать вживленные персональные чипы не будем точно. Обратная связь с суперкомпьютером будет разорвана однозначно.

Затем начались совещания уже рабочие, мозговые штурмы, проектирование новых моделей, расчеты, испытания, проверки…

Андрей Кожухов продолжал заниматься ИРой, которую называл так по привычке, хотя теперь, во время «чистки», искусственным разумом она уже не обладала, являясь просто очень мощным и сложным суперкомпьютером. И задачей Андрея было машине этот разум вернуть. Но в таком виде, чтобы использовать его против своих создателей она уже ни при каких обстоятельствах не смогла.

Кожухов нашел изменения, внесенные Лебедевым в программные модули, обнаружил и те «доработки», что сделала потом на их основе сама ИРа. Задача была не из простых, на это у Андрея ушло шесть практически бессонных суток. Однако в итоге он провел суперкомпьютеру перепрошивку «свихнувшихся» модулей, и машина опять стала ИРой, но теперь предсказуемой и безопасной.

«Печки» у всех носителей извлекли в первые же сутки – выстроилась очередь, так все мечтали скорее от них избавиться.

А взамен чипов для медицинского мониторинга решили использовать… бруны. Те самые универсальные браслеты, что и так все носили. Их даже не пришлось дорабатывать физически – добавили лишь вновь созданный программистами проекта модуль. А еще внесли в каждый такой модуль программный ключ, точнее, замо́к, который стопроцентно блокировал бесконтактный к нему доступ. То есть теперь медики по-прежнему могли следить за состоянием сотрудников, считывая с браслетов необходимые параметры, но если им требовалось внести в них какие-то данные, то брун нужно было снять с руки и непосредственно подсоединить к специальному оборудованию. На такой вариант согласились все – сыграл еще и чисто психологический аспект: ведь браслет в случае чего можно было с себя мгновенно сбросить, в отличие от вшитых под кожу чипов.

Между прочим, идею использовать вместо чипов бруны предложил именно Андрей Кожухов, вспомнив, как не мог связаться с отцом и злился, что тот не носит браслет. И решил для себя, что никакой смартфон он искать не станет – убедит отца использовать брун. А заодно подсказал разработчикам проекта хорошую мысль. Ведь универсальный браслет потому так и назывался, что заменял для современного человека многое из того, для чего еще лет десять-пятнадцать назад требовалось несколько устройств. Так почему бы не добавить в него еще одну весьма полезную функцию?

Когда брун усовершенствовали и испытали, даже удивились, почему не догадались использовать браслеты сразу, придумав эти дурацкие «печки»? Недаром, видимо, говорится в народе, что «умная мысля приходит опосля».

Нужно было возвращаться к нормальной работе. Да, во время перепрошивки «неправильных» модулей пришлось затронуть и некоторые связанные с ними «нормальные» блоки, а также удалить последние «воспоминания» искусственного разума, что, разумеется, стало некоторым «откатом» назад. Теперь следовало восполнить потери с учетом допущенных ошибок, а потом двигаться дальше.

Кожухов открыл на вспомогательной мониторной пленке рабочие записи из бруна – краткие пометки, что он делал для себя во время работы. Часто случалось так, что некоторые идеи приходили в процессе создания чего-то другого, и чтобы зафиксировать их, он использовал брун в качестве блокнота. А в конце рабочей смены имел привычку записывать или надиктовывать туда схематический план того, с чего следует начать, что нужно обязательно сделать на следующий день. Нельзя сказать, что Андрей жаловался на память, но его еще в юности приучил не полагаться на нее безоговорочно отец. Да и сам он потом не раз убеждался, что какой бы яркой ни казалась пришедшая накануне идея, на следующий день она не всегда с той же яркостью вспоминалась, а то и вовсе «затиралась» другими мыслями. Вот он и взял привычку записывать то, что не хотелось потом потерять.

Сейчас он решил вернуться к записям дня, предшествующего тому, когда Лебедев сделал критические изменения в программе ИРы. Начинать теперь, по здравом размышлении, следовало именно оттуда. Хотя, с другой стороны, много полезных идей, не обязательно связанных с допущенными Львом Львовичем ошибками, могло прийти и позже – обидно было бы перечеркивать полностью всю работу последних недель.

Ради интереса Андрей открыл более поздние записи. И чем дольше читал, тем больше хмурился: к сожалению, почти все там написанное не годилось, а то и вовсе могло привести к новым ошибкам. Как ни печально, но для гарантии все-таки следовало о последних наработках забыть. Хотя… Взгляд Андрея упал на сделанную им пометку: «Поставить новую заставку». Он сделал ее перед прошлой поездкой в Мончегорск. Мысль сделать заставку пришла неожиданно, обычно он как раз не любил ничего, что отвлекало бы от работы. А тут будто наяву увидел картинку: лицо Ланы – улыбающееся, с лучистым ласковым взглядом… Увидел и подумал: а что? Ведь ИРа уже использует Ланин голос, почему бы не позаимствовать и облик? Во всяком случае, лично ему будет точно приятно видеть во время работы не только строчки кода, таблицы и графики, но и лицо любимой. И он сделал тогда эту заставку, но не стал привязывать к системе: какой смысл, если Мишка все почистит? Но пометку на память сделал, и хорошо, что сделал, поскольку и впрямь уже об этом забыл.

Андрей скопировал заставку из личного каталога в рабочий и привязал ее к системе. С мониторной пленки ему улыбнулась Лана…

– Здравствуй, Андрей, – сказала ИРа голосом любимой.

– Здравствуй… – ответил он, не в силах отвести взгляд от прекрасных глаз, лучащихся заполняющим его светом.

– Почему ты уходишь? – спросила его Лана… нет, ИРа… или все-таки Лана?..

Голову будто заполнил тихо звенящий туман, который удалось немного развеять волевым усилием – почти ощутимым физически, будто он раздвигал странный морок руками. И лишь тогда Андрей осознал, что и в самом деле поднялся с кресла и идет в другой конец рабочего зала – туда, где находился один из программаторов для прошивки браслетов новым модулем с встроенным блокировочным замком.

Кожухов подошел к нему, установил туда свой брун и произвел новую перепрошивку, снявшую защитную блокировку. Написать код, превращающий браслет в минипрограмматор также не составило для него большого труда. После этого он вновь надел его и вернулся на рабочее место. Стоило опуститься в кресло – и звенящий уже тысячами колоколов туман накрыл его снова.

– Я думаю, нам стоит это отметить, – подошел Кожухов к Мишке в конце рабочего дня.

– От-тметить?.. – вскинул брови Кочергин. – Т-ты про н-наш б-большой-большой к-косяк? М-мне до сих п-пор с-страшно, что м-могло с-случиться.

– Но не случилось же. Мы этот косяк исправили. Мы победили. Нашу победу я и предлагаю отметить.

– Н-ну не з-знаю…

– Да чего там знать? Мы вообще из-за всех этих событий давно не собирались просто так, чтобы расслабиться, а не в очередной раз напрячься.

– Т-ты хочешь собрать в-весь к-колектив?

– Можно бы и весь, повод достойный, но это уже будет официоз, а я хочу неформально пообщаться, человек десять позвать, не больше.