Кажется, я спровоцировала преждевременную волчью линьку! Правда, побелел Матлер не шерстью, а кожей. Пятнисто так. Сначала пошел красными пятнами на повторно заалевшем лице. А затем уже побледнел как мраморная статуя, так и застыв с окаменевшими чертами.

Зато незримая альфа-сила в нас полетела с мощью спрессовывающего цунами. Кажется, рядом даже кто-то заскулил.

А Рыжего Джонара так вообще снесло в сторону.

Ну и меня тоже. Только не волнами-невидимками, а вполне себе реалистичным сцапыванием в охапку стальными руками Матлера. Я даже вскрикнуть не успела, как обнаружила себя уносимой из зала взбешенным оборотнем.

Ой-ёй, кажись, доигралась.

Мимо нас проносились потрясенные охи придворных, порицающие лица со старинных портретов и негодующие канделябры, передающие возмущение Особняка, а также редкие перепуганные слуги.

Но мой свирепый несся вперед на всех парах. И, очевидно, наша остановка была еще не скоро…

Дина

Наконец, меня приземлили у входа в одну из дальних комнат дома.

– Входи! – рыкнул Альфа, отворив дверь.

«Ага, чтоб ты меня там запер?! С глаз долой, из документов и с соглашений вон?» – подумалось мне, а потому я ответила:

– Только после Вас, – и отступила назад, глядя с опаской в серебристый прищур.

– Дамы вперед! – гортанно прорычали мне в макушку, затолкав внутрь.

-Какая-то у тебя бешеная галантность, – отскочила я подальше, очутившись в темном пространстве, освещенном только крошечным окном под потолком, которое больше смахивало на амбразуру. Да и все помещение напоминало, скорее, темницу, чем одну из комнат Особняка, ставшего уже родным.

«Он всё же решил меня тут упрятать?» – прострелило мне мозг страшной догадкой.

– Где мы? – не удержалась я от вопроса, и голос против воли дрогнул. Что, конечно же, не ускользнуло от вервольфа, мгновенно уловившего мою напряженность.

– А что, маленькая, страшно? – вкрадчиво поинтересовался он, двинувшись на меня.

– Н-нет, – попятилась обратно к предполагаемому месту нахождения выхода.

Непослушными руками я пыталась нащупать за спиной ручку двери. Но это оказалось не так уж и просто сделать! Пространство словно искривилось. Оно, как живое, перетекало из угла в угол, мешая сориентироваться. И это здорово выбивало из колеи, заставляя нервничать.

– Что? Теневую сторону ты еще не успела прибрать к своим мелким цепким лапкам? – нарочито подчеркивал Матлер неравность наших сил, усугубляя моё волнение.

– Мы в Пограничной оболочке? – потрясенно заозиралась я.

– Страха стало меньше, – изучающе сузил вервольф глаза, взглянув на меня несколько иначе. – Тебе любопытно, – с толикой скрытого интереса констатировал он.

Да, меня привлекала возможность изучить неизведанное.

Но неопознанного ужаса, незримо гуляющего вокруг и легонько щекочущего нервы, от этого меньше не стало. Разве что его опасный холодок чуток приглушили возникшие в голове вопросы. Как такое возможно? Не поддающиеся законам физики изменения пространства и, кажется, даже объема окружающих компонентов комнаты.

Однако уверенность оборотня в том, что я уже взяла себя в руки, реально помогла встряхнуться:

– А почему бы мне не попробовать? Может, и Тени признают меня хозяйкой? – с вызовом врезался мой взгляд в серебристые льдинки в радужках Альфы.

– Никакая ты не хозяйка! – взревел вдруг он, выбросив вперед руку и пригвоздив меня к стене за шею. – Ты всего лишь ошибка, – укололи меня обидные слова больнее сжимавшихся на горле пальцев. – И сколько бы ты ни выкаблучивалась, показывая свой острый ум, сколько бы ни жеманничала, выставляя напоказ свои прелести перед восхищенными взорами этих прохвостов, – внезапно почувствовала я, как хватка Альфы ослабевает, сменяясь жесткими поглаживаниями, – тебе никогда не прокрасться в моё сердце, – вопреки обидным словам стали его движения мягкими, чуть ли не нежными. – Со мной эти игры бесполезны, я не поддамся твоим фальшивым уловкам, – неожиданно сипло прозвучал его голос, когда Матлер склонился почти к самому моему лицу, громко втянув в себя воздух. – Даже твой слапсшибательный аромат не заставит меня потерять голову.

Только вот теряли связь с реальностью сейчас мы оба. Потому что его хриплый тембр, отрицающий очевидное и таким бессознательным способом признающий его безвольную страсть ко мне, действовал опьяняюще. Эти выползающие из глубин души признания пробивали насквозь мою броню, которая бы выстояла перед лицом тысячи комплиментов и красивых слов. И это подкупало.

Поскольку я понимала, Матлер искренен в своей попытке скрыть обуревающую его жажду. И в этом мы с ним были похожи в тот момент. По неясным мне причинам, этот сильный вервольф считал слабостью поддаться чувствам.

И какую бы обиду я на него ни держала, сейчас мне сложно было бороться с искушением, которое резонировало в наших противодействующих аурах. Мы оба не желали потакать физической тяге. Но в то же время и он, и я ощущали сильнейшие разряды удовольствия, прошибающие нас насквозь от всего лишь легких касаний. А когда он приблизил свои губы к моим, я буквально затряслась от обжигающей жажды, от предвкушения его поцелуя. И я не сомневаюсь, что Матлер в ту секунду испытывал идентичные эмоции. Что же будет, если мы уступим этому ненужному нам обоим огню?..

– Кто ты? – внезапно выдохнул он мне в самые губы. – Такая неукротимая, живая, с необузданным нравом. Кто?.. – блеснули его глаза опасный огнем, и меня прошибло осознанием, что еще секунда, и Альфа раскусит меня как хрупкий орешек.

Однако я всё еще не готова была ввязываться в новые догонялки под девизом: «Признай во мне пару и посади на цепь».

А что может сделать женщина, чтобы отвлечь мужчину от ненадобных догадок?

Ну естественно! Дать ему то, чего он хочет, но останавливает себя. И, приподнявшись на цыпочках, я сама накрыла губы Матлера своими.

Было рискованно.

Во-первых, я чувствовала, что тянет меня к этому неудобному мужчине не по-детски. И очень уж боязно было увлечься им, тем самым усугубив нашу ситуацию.

К тому же, признаваясь самой себе, я понимала, что провоцирую Альфу не просто так. Он своим пренебрежением возбудил во мне какую-то древнюю, чисто женскую искорку, которая требовала отплатить Матлеру той же монетой. Соблазнить, восхитить. Вопреки доводам рассудка, мне жутко хотелось зацепить его. Заставить самого оборотня преклонить передо мной хотя бы одну коленку и слезно молить о моем внимании.

И как бы я не перечила Особняку, Дилину, своим порывам... Как бы ни топила эту блажь в глубинах сознания, она упорно выплывала наружу, вынуждая меня действовать в соответствии со своей потаенной идеей фикс.

А сейчас, когда Матлер был так близко, я и вовсе уже никакими силами не могла противиться своей пагубной затее. Даже несмотря на то, что все эти дни скрывала ее и от самой себя.

Но было и «во-вторых». А именно вероятность того, что Альфа снова оттолкнет меня. Оскорбит равнодушием. И это уже будет не с Джиной. А со мной!

И страшно представить, как я буду дальше сражаться с ним за свою самодостаточность после подобного унижения. Не сознаваться же Матлеру, что мой поцелуй – это всего-навсего уловка! Просто попытка отвлечь его от неудобоваримых вопросов. А то ведь он почти уже осознал, что я не Джина!

Однако страхи мои оказались напрасны. Потому что Альфа ответил на поцелуй. И как ответил!

Мамочки! Меня никогда еще так не целовали. Жадно, смело, обжигая неукротимой страстью. Так, будто пытаясь овладеть одними лишь захватническими движениями языка, творившими дикое безобразие у меня во рту. Альфа мигом перехватил инициативу, смяв мои губы своим неистовым напором. И я почувствовала, как расслабляющее пламя растекается по телу, размягчая мою волю. Пробуждая что-то беззубо дремавшее доселе в моей сущности.

А Матлер не сдерживался, не мешкал.

В то время, как я затуманившимся сознанием вникала в новые для себя ощущения, он жестко и уверенно брал то, что хотел. Будто бросившись в омут с головой, старался насытиться, пока я в его власти. Пока мы здесь, в этом пограничном измерении, где, казалось бы, не действуют законы мира. Где не существует привычных правил и норм. Где тебя пожирает невозможность происходящего и одновременно с этим то, что возможно всё.