— Эх, если бы я знал, ваше Высочество, — очнулся Альберт и начал свой рассказ.
Из его рассказа выходило, что на телефон, который практически никто не знает в Империи, начал названивать какой-то сумашедший дед с требованием купить гроб. После пятого звонка, Альберт в конце концов озверел и поручил оперативникам проверить, о чём идёт речь, и вправить неугомонному деду мозги, чтобы тот впредь знал, куда и кому звонить. Оперативники бодро кинулись выполнять поручение начальника. После некоторых манипуляций, они сумели вычислить адрес похоронного бюро «Бизнес классом в последний путь» и, взяв дежурную машину, направились в еврейский квартал. Свою фатальную ошибку оперативники совершили, когда заняли личную парковку Цили Зильмерман. У Цили Зильмерман не было машины, но свою парковку она умудрялась сдавать в рент по часовой оплате. Выглянув в окно, Циля увидела, что на её законном месте припарковался незнакомый автомобиль, а деньги таки никто не спешит нести. Пожаловавшись самой себе на нелёгкую долю, она неспешно стала спускаться вниз.
Циля вообще никогда никуда не спешила, она была обладателем бюста седьмого размера, а объёму её лёгких позавидовал бы любой профессиональный пловец, поэтому мало кто отваживался вступать с Цилей в словесную перепалку или просто становиться у неё на пути. Выйдя на улицу и не найдя хозяев автомобиля, Циля заглянула к своему соседу Изе Лейбовичу. Двое нависших амбала, спортивной комплекции, над стариком евреем, не оставили никаких сомнений в воображении Цили Зильмерман и с криком: «Погромы!» Она выбежала на улицу. Слово «погромы» всколыхнуло, богом забытый, иудейский квартал. Любопытные мордашки детей высовывались из каждой щели и глядели на злополучную улицу, боясь пропустить эти самые погромы. Мамаши прятали драгоценности и наряжали дочерей в мужскую одежду. А вот мужики, побросав свои дела и вооружившись подручным оружием, толпой пошли к похоронному бюро «Бизнес классом в последний путь». Кто-то позвонил на радио и сообщил о погромах в еврейском квартале, репортёр местной радиостанции уже подсчитывал, за сколько он продаст экслюзив. Оперативники никак не ожидали такого поворота событий и совершили ещё одну ошибку. Вместо того, чтобы просто разобраться в инциденте, они зачем-то пригрозили налоговой, неуступчивому деду. При упоминании налоговой, тот посинел и грохнулся в обморок. Именно в этот момент в помещение ввалилась толпа мужиков.
— «Убили, ироды!» — заорала, идущая впереди всех, Циля.
И в помещении воцарилась гробовая тишина. Дзиинь, раздалось в абсолютной тишине, кто-то выронил железный прут, и тот с резким звуком грохнулся на пол. Дедуля, смекнув, что сейчас ему разнесут помещение в хлам, тотчас пришёл в себя и выбежал на середину комнаты, махая на толпу руками. После прояснения ситуации, оперативники не стали спорить, а оплатили остаток и забрали с собой гроб, так как дедуля наотрез отказался выдать им квитанцию. Вот и пришлось им тащить с собой гроб, как доказательство потраченных казённых средств.
— Вот так я стал обладателем гроба для тёти Иды, — развёл руками Альберт.
— Господин Клопп, господин Клопп, мы получили записи с камер наблюдения, — ворвался в приёмную секретарь.
— Ой, извините, — тут же ретировался он, увидев в приёмной двух венценосных особ.
— Ничего, проходи, проходи, — поманил его рукой Император, — не обращай внимания на нас. Так что там за записи?
Тот вопросительно уставился на Альберта. Начальник СБ недовольно кивнул, ну не любил он, когда кто-то другой докладывал Императору, но делать было нечего.
— Хм, хм, — прочистил горло секретарь, — мы установили, кто приходил делать заказ, хм, на гроб, ваше Величество.
— И кто же это был? — поинтересовался Император.
— По предварительным данным, это был Патрик, он же оставил деду номер господина Клоппа, как контактный.
— И почему я не удивлён, — хмыкнул Виктор.
— Но как!? — воскликнул Альберт.
****
Далмат Адеми не добился бы того положения, которое он занимал сейчас, не имея поистине звериного инстинкта к неприятностям. Этот инстинкт он сумел развить ещё с начала службы в армии, а потом уже как наёмник в Свободных землях. Не раз и не два он спасал его от неминуемой смерти, поэтому он научился прислушиваться к своим внутренним ощущениям. Вот и сейчас, инстинкт прямо кричал — избавься от этого парня как можно быстрее. Избавься? Легко сказать «избавься», когда этот самый парень так сильно заинтересовал главу службы безопасности клана Шмитт. Поэтому тут нужно придумать схему, где на него не падёт подозрение. Он помнил, как изменилось лицо Эммы Толсен, когда парень угадал, что было написано на листке. Вот и отлично, решил он, пусть этот фокусник и раскручивает Марка Бисмута, а мы посмотрим, как у него получится. А когда у него получится — в этом он почему-то не сомневался — то тогда его можно будет потихоньку слить. Главное, чтобы никто не связывал его с ним.
— Признаться, вчера ты сумел удивить меня, парень, — подняв голову, произнёс Далмат. — Мне сказали, что ты ищешь работу? А я как раз ищу подходящего работника для деликатных дел.
Мы сидели в кабинете Густава Шульца, куда я был приглашён для беседы о моём дальнейшем трудоустройстве, только вместо Густава я увидел Далмата Адеми. Неужели я произвёл такое впечатление? Скорее тут дело в госпоже Толсен — вот она как раз и не сводила с меня взгляда во время моего представления, а я так и не удосужился проверить, кто она такая. Но да ладно, это подождёт, а сейчас послушаем, что этому поцу есть мне предложить.
— Да, господин Адеми, мой статус беженца не позволяет мне найти стабильную работу, поэтому приходится крутиться, — пожал я плечами.
— Понимаю, — покачал тот головой, — дело, которое я хочу тебе предложить, оно, скажем так, очень деликатное.
Тут он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. Понятно, нужно изобразить озабоченность и заинтересованность. Это мы можем — я вообще-то могу любую эмоцию изобразить на своём лице, так что подыграем ему.
— Да, очень деликатное, — продолжил он после небольшой паузы, — речь идёт о чести аристократов. Дело в том, что госпожа Толсен — начальница службы безопасности одного клана, и она расследует дело о шантаже. К сожалению, большего я не могу сказать, вопрос слишком деликатен.
Врёт, как сивый мерин. Хотя нет, про госпожу Толсен он сказал правду. Надо будет прошерстить кланы, посмотреть, кого она представляет.
— Я ещё не совсем понимаю, чем я могу вам помочь, господин Адеми? — произнёс я.
— Дело в том, что вчера ты стал невольным свидетелем секретной информации, — усмехнулся он, — никто и не предполагал, что ты так ловко сможешь угадать, что будет написано на листке.
Тут он сделал паузу и внимательно посмотрел на меня. Так, и что он хочет сейчас? Ага, наверное, лёгкий испуг. Ну что ж, изобразим и это. Угадал, вон как засияла его физиономия.
— Мне эти цифры ничего не говорят, господин Адеми, — с оттенком лёгкого испуга произнёс я, — по правде сказать, я уже и не помню, что там было написано.
На это Адеми лишь усмехнулся.
— Так вот, — продолжил он, — Марк Бисмут — ключевая фигура во всём этом. Он главный дизайнер программы Пегасус, знаешь, что это за программа?
— Не имею понятия, господин Адеми, — не моргнув глазом, соврал я.
— Эта программа для... скажем так, для промышленного шпионажа.
Ну можно и так сказать, конечно.
— Так вот, нам нужно поставить эту программу на номер, который был на том листке, как ты понимаешь, это номер шантажиста.
Ну вот мы и подобрались к самой сути. Понятно, что правды он мне не скажет, и всё, что он тут мне на уши навесил, даже не лапша, а самый, что ни на есть, дешёвый доширак. Видал я сегодня утром этого шантажиста, когда к похоронному бюро подкатил фургон Императорской службы безопасности, уж этот герб ни с чем не перепутаешь. Они правда еле отбились от взбешённых хасидов. Мда, неудобно получилось с Императорской службой.
Так что похоже, шантажистом тут является сама госпожа Толсен, и залезть в телефон она хочет не абы к кому, а к представителю Императорской фамилии. Вот не могу себе представить, что бы Катарина, к примеру, занималась шантажом. Мне как-то сразу расхотелось участвовать во всём этом. Как так, у меня всё получается через задницу? Ведь хотел лишь покрутиться и посмотреть, что тут и как. Так нет, сразу же оказался в центре смертельно опасной интриги. И ведь теперь уже и не соскочишь, прикопают где-нибудь под кустом или в бетон и на дно Венского канала. Надо хотя бы продать себя подороже. Все эти мысли ураганом прошлись в моей голове, и поняв, что соскочить не получится, я решил плыть по течению.
