— Хм, ничего не понятно, но очень интересно. Но что ты конкретно хочешь от меня? — спросил Норман.
— Если я подам этот закон, он 100% не пройдёт. Я хочу, чтобы ты поговорил с лоббистами. И если им это предложение понравится, пусть продавят его в сенате, но только не через меня, — ответил я.
— Ну, допустим, поговорить я могу, но даже если примут такой закон, с чего ты взял, что ИИ его поддержит? Как я понимаю, появление неподконтрольной валюты — это стресс для экономики, — заметил Норман.
— Сам процесс требует огромных вычислительных усилий, вряд ли наш ИИ откажется от дополнительных мощностей, — я подмигнул Норману.
— Хм, логично. Однако мне нужны детали, просто так я никого не уговорю, — сказал он.
— Будут тебе детали, — пообещал я.
****
Бастуют все
****
— Встать, суд идёт!
Мне почему-то захотелось вскочить, захлопать в ладоши и прокричать: «Да здравствует суд Орегона, самый гуманный суд в мире!» Но я сдержал свой порыв, хотя настроение было игривым, несмотря на то, что мне предстоит тяжба с правительством.
Прошёл месяц с тех пор, как я предложил Норману пролоббировать создание криптовалюты. На удивление, всё прошло гладко, и уже через две недели закон был принят сенатом и подан ИИ на утверждение. Закон предложило министерство финансов, я же предпочёл остаться в стороне. Я и так стал привлекать к себе излишнее внимание, даже самый главный ИИ заинтересовался мной. Нет, спасибо, я уж лучше тут в теньке постою.
Но в конце концов, ИИ принял этот закон и даже сам разработал алгоритм майнинга, выделив для себя поистине небывалые мощности. Видимо, поэтому ему и заняло столько времени — нужно было сделать гигантское количество расчётов. Курс крипты приравняли к местной валюте, выходило один к одному, и мы запустили в жизнь новый проект.
А я принялся скупать крипту, зная, что через несколько месяцев курс изменится до неузнаваемости. К счастью, таких, как я, были единицы, и курс первые дни держался, и только потом пополз вверх. Но было уже поздно — 80% своих финансов я вложил в крипту. Всё это время нас осаждали адвокаты местного телевидения, грозя нам всевозможными карами, но мы держались строем и отсылали их в суд. Попутно выяснилось, что суды в этом мире — дело довольно редкое, я бы даже сказал, уникальное явление. Ведь всё решалось на месте вшитым в твой венок ИИ. Однако бывали случаи, когда нет явного правонарушения, но тяжбы всё равно происходили. В основном это были гражданские суды, как в моём случае. Но даже в таких случаях судьёй оставался ИИ. Вот и сейчас его голограмма в парике и мантии смешно маячила над судейским столом. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, потому что это выглядело по-настоящему комично.
— Рассматривается дело под номером 5175732, — озвучил судья. — Просьба истца озвучить свою позицию.
Маленький и круглый адвокат с большими залысинами и вечно бегающими глазками поднялся со своего места и, откашлявшись, произнёс:
— Ваша честь, имеет место грубейшее нарушение договора, — бодро начал он. — Когда мы подписывали контракт, профсоюзов ещё не существовало, а актёры не имели никакого статуса и прав, у них были красные обручи. Поэтому мы считаем, что съёмки должны возобновиться немедленно, и нам должна быть выплачена неустойка в размере 50 миллионов.
— Понятна ваша позиция, садитесь, — обратилась голограмма к адвокату. — Ответчик, вам есть что возразить?
— Ваша честь, — я поднялся со своего кресла. — Всё, что сказал господин адвокат, является истинной правдой, но есть один нюанс. Как он правильно заметил, актёры не имели никакого статуса, поэтому контракт заключался со мной.
— Ты был посредником! — выкрикнул адвокат со своего места.
— Тишина! — громыхнул ИИ, и звук молотка раздался по всей аудитории.
— Я не мог быть посредником, Ваша честь. У актёров не было статуса, как я мог быть посредником? Только после получения статуса и создания профсоюза я уже заключил контракт с ними.
— Почему вы ждали создания профсоюза? — спросил меня судья.
— Ну, а как же иначе? — изобразил я удивление. — Когда вы строите дом, то заключаете контракт с подрядчиком, а он уже договаривается со строителями, электриками и так далее. Поэтому я и заключил договор после создания профсоюза. Актёры хотели, чтобы их интересы были надёжно защищены. Всех кого-то защищает. Например, немалые бюджетные деньги тратятся на уважаемого адвоката, чтобы он представлял интересы правительства, а кто защитит актёров? Никто, кроме профсоюза.
— Что-то я не вижу тут представителей профсоюза, — голограмма покачала головой.
— Ваша честь, они люди не местные, слабо разбираются в законах, вот я и решил помочь им на общественных началах.
— Как же они собираются управлять профсоюзом, не зная здешних законов? — выкрикнул со своего места адвокат.
— Действительно, как? — спросил меня судья.
«Ну вот, что они пристали, скажите, пожалуйста.»
— Ваша честь, мы уклонились от главной темы. Контракт подписывали со мной, я передал его профсоюзу. Если на кого и подавать в суд, то только на меня, только вряд ли это отменит забастовку, которую главный ИИ посчитал полностью правомерной.
Судья завис, видимо, не хватало мощностей понять логику того абсурда, который я ему вывалил тут. Но это не я виноват, а адвокаты истцов. А для этого надо было хорошо контракты составлять, правда, в их защиту можно сказать, что ни о каких профсоюзах до этого момента они и не слышали. Вот и получается, что надавить они могут только на меня, а они решили подать в суд на профсоюз. Вот если бы я подал в суд на профсоюз, что они не выполняют контракт, тогда был бы совершенно другой разговор, но этого я делать не собирался. Вот такой вот казус получился.
— Все контракты были составлены правильно, — после паузы объявил судья. — На момент составления договора у актёров не было никакого статуса, однако с момента изменения статуса актёров, согласно закону «Право на труд», Густав де Браго был обязан заключить с актёрами контракт. То, что он решил сделать это через профсоюз, — это полное его право. И так как договор заключал он, то ему и разбираться с забастовкой. Истец сможет подать в суд на Густава де Браго для получения компенсации, если он не уложится в сроки. Пока что я не вижу причин для судебного разбирательства.
****
— Ну как-то так, — пожал я плечами.
Это было после моего возвращения. Я вкратце рассказал хаоситам, как проходило разбирательство в суде. Правда, они сами всё это видели по телевизору. Правительство решило сделать порку показательной и транслировало процесс по всем каналам. Я понимаю причину, по которой подали в суд на профсоюз. Кто-то посмел покуситься на власть имущих и попытаться отщипнуть кусочек пирога. Им надо было сказать раз и навсегда — профсоюзам тут не место. Но порка обернулась самострелом. Позорно проиграв процесс, правительство теперь не сможет остановить волну, новые профсоюзы как грибы начнут появляться в этом мире. А нам лишь надо будет сидеть тихо и смотреть, как весь мир превратится в всеобщую забастовку.
— Я не понимаю, мы продолжаем бастовать? — после моего рассказа спросила вдова.
— Оу, а ты решила стать знаменитой актрисой? — удивился я. — Кто-то совсем недавно плевался.
— А у неё сегодня попросили автограф, — усмехнулся Ван Хельсинг.
— Дурак, но вообще приятно, когда тебя узнают и улыбаются, — покраснев, сказала вдова. — В мирах хаоса от меня лишь шарахаются.
— Да, вы продолжите бастовать, — не обнадёжил я. — Но недолго, нужно довести этот мир до точки кипения.
— И как это произойдёт? — скептически спросил меня Ван Хельсинг.
— Дурной пример заразителен. Вы пионеры, вы подали знак всем и показали, как можно сломать систему.
— Что-то мне не верится, — Ван Хельсинг всё ещё сомневался.
Спорить с ним я не стал. Что, что, а двигать народные массы в сторону хаоса и анархии, я умею отлично. Уже не раз такое проделывал. Так что мне осталось запастись попкорном и следить как меняется этот мир.
