Мой разум растворился… Мой разум растворился, Да, растворился в сути бытия. Я счастлив, что на Свет родился, На Свет и двигаюсь в журчании ручья. Намедни бросил опустевшую избушку, И скрип калитки провожал меня, Пока не стих он, каплей пав в кадушку, Где утро рисовало очертанья дня. Как колок миг опустошенья… Как колок миг опустошенья, И лишь надежда греет изнутри, Что я принёс, мои ли приношения? Отнюдь – Всевышнего дары! Для каждого уместен тон различий, Собою Свету невесомо подражать, А схожесть в том лишь стаи птичьей, Что не посмеет Руке Кормчей возражать! Ведь Свет Таков, Какой Он есть на самом деле, А не для каждого подогнан под себя, Ты скажешь: «Бога нет в моем приделе», Что равносильно – нет для Господа тебя. Но не слышны Его вам откровения Из-за того, что волен выбирать Всевышний во Своём бескрайнем поле зрения, Где Сердцу лучше, чем глазам, видать! Погребальный костёр Когда вспыхнул в огне мотылёк, Разразилась внезапно гроза, И костёр, догорев между строк, Потушил своих углей глаза. Когда ветер его накренял, Он облизывал жарче поленья, И на пепел он древо менял, Облизав не одно поколенье. Но у неба в назначенный срок Распахнулось точило дождя, И костёр не осилил порог Мотыльков Коренного Вождя. На ветвях угасает листва… На ветвях угасает листва, Как один, на излом в кокон сжата, И ветров ледяная пора Буреломом нездешним заклята, Им сопутствует ливень чужой, Тучи в лужи рукой выжимая, И непроницаемый слой Провисал, небосвод заслоняя, А в кадушках кудесник топил, Детство, старость отождествляя, Не одну он ступню омыл, В Храме, будто бы Бог, восседая. То путник радугу тревожит… То путник радугу тревожит, Что обреталась вслед дождя, Никак понять, видать, не может, Что ранит сердце изо дня, Да в день, да в день, да в путь необратимый, Произливалось зарево сердец, И, как всегда, без фальши и без грима, Пергамент света – в серебра ларец. Стряхнула ночь в низины пальцы… Стряхнула ночь в низины пальцы, И те ущелья стали занимать, Мглой застланы читинцы и уральцы, Тьмой не поделишься, её не отдавать. Она сама попрячется в низины, Когда воспрянет пламени рассвет, Где золотой не будет середины, Где власть повержена, а воли края нет. И годы канут, а века растают, И вечность чудеса вдохнёт, Что в души девственно влетают Тех, что о небесах мечтают, В огне сердец, что топят лёд. Не правда ли, волшебна сказка, Не ложь ли – распадение реала? Вот вам надсказка и подсказка В бескрайности астрала. Стремился сквозь леса и горы…
Стремился сквозь леса и горы, Долины в решете ручьёв, Сносил словами он заборы, А зачастую и без слов. На фиолетовых запястьях Носил пиратские крюки, В карманах он за Словом не копался, И завещал он эпитафии стихи, Ведь небо – это похороны миру, На Древе Бытия мирское – паразит, Калибр винта пришёлся по шарниру, И оттого шкаф больше не скрипит. Но Плотник, что выращивал деревья, Конечно же, не шкафу для белья И не для гроба, что для погребенья, А для слепящей славы бытия. За вековым гранитом скал… За вековым гранитом скал, За пламенным взором сказочных звёзд Я книгу живую сердцем листал. В ней птицы взлетали прямо из гнёзд. В ней смехом текли паутины ручьёв, В ней холод зимы обуздали костры, В ней каждый святой подставляет плечо, Сквозь тучи в ней смотрят звёзды востры, И сказочный град преград не имам, Встречает в объятья искавших причал, В ней вверено Слово скромным словам, Где островом в море вырос коралл. Где саван скользит по асфальту дорог, Фата для берёз редких в жёлтых лугах, Всё в книге живёт между пламенных строк. Спина так легка под крестом на плечах… Раскинулось море сомнений… Раскинулось море сомнений И бьётся о скалы чудес, Забвенье в частотах трезвений, Чем реже, тем призрачней лес. И камни на дне замерцают, Преломит лишь луч тетиву, И правду сквозь волны узнают, Как Солнце затмило Луну. И ветер безбрежный заплещет Ладонью по зеркалу дна, И выбросишь ты свои вещи, Когда станет суть их видна. Живой вселенной бытие… Живой вселенной бытие И выселенной бездна, Всё, Боже Милый, здесь твое, Ты дал нам безвозмездно, И зелень трав, и запах их, Ну чем вам, люд, не ложе?! Ты подарил нам нас самих, Себя нам отдал тоже. |
