- Мне интересно, - ответила Аня.

И тут Миша решил, что был достаточно мил, и пора уже напомнить взрослым, кто тут главная персона.

После того, как ребёнок наелся и уснул, Егор провёл Аню по дому, продемонстрировал свежий ремонт в детской и хозяйской спальне, новую обстановку в остальных комнатах.

- Ну как – нравится?

- Нравится, - она не стала кривить душой.

Но сердце больно царапнула мысль – Горин полностью сменил мебель, а ведь она с такой любовью выбирала каждый стул, стол, диван…

Но было кое-что ещё.

– Егор, мне не понятно, почему в спальне полно твоих вещей? Мы так не договаривались! Прости, но я не согласна делить одну комнату на двоих, тем более что в данный момент мы чужие друг другу люди.

И Горин, в свою очередь, на мгновение задохнулся от боли. Правда быстро сумел обуздать эмоции и взять себя в руки.

Анюта права! Он сам разрушил их брак, сам вычеркнул жену и сына из жизни… Теперь не имеет права на чём-то настаивать.

«Терпение и понимание», - напомнил он себе.

- Я сейчас же распоряжусь, и всё уберут. Заранее предупреждать не стал, причину озвучил.

Аня кивнула, показывая, что объяснение принято.

- Развяжусь с делами и займусь восстановлением справедливости, - Егор внимательно отслеживал реакцию Анны. – Прости, я поторопился.

Он распахнул перед бывшей женой дверь в кабинет и широким жестом пригласил её войти.

- Обсудим без посторонних ушей.

Как только она переступила через порог, Горин шагнул следом, захлопнул створку, взял со стола документ и протянул его Анне.

Она бегло пробежала глазами: Салимов Михаил Михайлович. Ну да, вот он – оригинал.

- Но внести изменения в свидетельство о рождении Миши можно будет только по решению суда. А суд обязательно запросит новый тест ДНК…

- Смысл? – фыркнула она. – Ты три сделал – и сильно это помогло?

- Ну… да, - осторожно кивнул Егор. – Я понял, что можно поступить проще – провести процедуру усыновления.

Аня дёрнулась.

- Постой, не отказывайся! – вскинул руку Горин. – Это удобнее, чем восстанавливать по суду отцовство, относительно быстро и без всяких ДНК! А ещё – от усыновления невозможно отказаться. Что бы ни случилось в дальнейшем, Миша навсегда останется моим.

- А ты уверен, что не передумаешь? Вдруг через время ты пожалеешь? Олёна родит или ещё кто-то из твоих пассий забеременеет…

- Уверен! Миша – мой, и это не обсуждается. Но есть ещё нюанс, - Егор помялся, и Аня поняла – ей не понравится.

- В общем, прежде чем подавать на усыновление, нам придётся расписаться.

- Почему?

- Претендент на звание отца должен состоять в браке с матерью ребёнка.

- Я к этому не готова, - ни на мгновение не задумываясь, ответила Анна. – Согласна, что Мише нужен папа и всё такое, но замуж я не собираюсь. Если это одно из условий, то мне лучше прямо сейчас отправляться на вокзал.

- Никуда отправляться не нужно! – всполошился Горин. – Пожалей нашего сына, дай ему возможность расти в комфорте и стабильности, а не в перманентных переездах. Никакого давления или ультиматумов, всё будет только так, как ты сама захочешь. Я прикажу горничной перенести мои вещи в гостевую комнату, и без твоего желания никогда тебя не побеспокою. Что до усыновления – у нас есть время, чтобы всё обдумать, взвесить и найти лучшее решение.

- Ну… ладно. Кстати, ты уволил Алину? Я видела новое лицо.

- Да. Не спрашивай – были причины. Ульяна работает две недели, пока без нареканий, но если она тебе не нравится, можешь её заменить. И на будущее, Анюта, ты здесь полноправная хозяйка. То есть имеешь право распоряжаться здесь всем и всеми.

- Да, но на самом деле я тут никто, мы не женаты…

- Это формальности. Помни, что я не настаиваю на немедленной росписи и вообще, ни к чему тебя не принуждаю. Но я бы соврал, если бы сказал, что мне не хочется поскорее назвать тебя женой, а Мишу – сыном. И иметь на это подкреплённые официальными документами права.

- Я подумаю над этим, - произнесла Аня. – У тебя, наверное, полно дел, а мне пора к Мише.

Ожидаемо, за сыном пришлось заезжать.

Привезла, но он сбежал, стоило проговориться про гостей.

Обидел мать, бросил беременную невесту, оскорбил будущих родственников и заставил родителей краснеть и извиняться.

Она для него ничего не жалела, а он!!! Неблагодарный!

Римма Евгеньевна обвела взглядом гостиную – прислуга заканчивала уборку. И вздохнув, поплелась к себе.

Уже прошло лет десять, как они с мужем разъехались по разным спальням.

Причём, по её инициативе.

Очень удобно – никто не храпит под боком, не толкается, не нудит. Свет она гасит, когда сама пожелает, а не когда мужу приспичило. И перед сном смотрит телевизор или что-нибудь читает без оглядки на: «Давай спать, мне завтра рано вставать!»

Красота, в общем.

Она прошлась по спальне, присела у стола, перебирая в голове прошедшие события.

Анька эта ей сразу не понравилась – простодыра! Жена у успешного бизнесмена должна быть акулой, алчной, завистливой, готовой на всё ради достижения цели. Чтоб зудела, понукала, торопила и не давала мужу покоя, требуя дорогие подарки и соответствующий образ жизни. Чтоб стремилась занять в обществе ещё более высокое положение, завести полезные связи и была готова идти по головам.

А эта? Клуша…

Ну что она может дать Егорушке? Разве мужчине захочется развиваться, достигать новых высот, пробиваться на вершину, если он может порадовать жену, особенно не напрягаясь? Если эта дура прыгает от счастья, получив в подарок копеечное колечко или букет из обыкновенных ромашек?

И в дом она вошла с пустыми руками.

Недаром испокон веков голодранок не привечали. У любой девушки должно было быть приданое! У дворянок, понятное дело, богаче, у крестьянок – победнее, и на каждую находился свой купец. В смысле, жених. А бесприданницы никого не интересовали, хоть какая раскрасавица.

Сын же притащил в дом это недоразумение и заявил, что нашёл свою вторую половинку.

Сколько она, мать, слёз пролила, пытаясь вернуть Егору разум! Увы, упёрся, и всё тут.

Пришлось смириться – внешне, конечно. Характером Егорушка в деда пошёл, в её, Римминого, отца. А того силой или ультиматумами переубедить было невозможно.

Вот и внук такой же – чем сильнее давишь, тем упорнее он сопротивляется.

Мать всё ждала, когда же сын наиграется и оглядится вокруг. Столько достойных девушек рядом, не может быть, чтобы он никого не заметил! Вон, хоть Олёна Талова – чем не невеста?!

Но время шло, а Егор по-прежнему не сводил глаз со своей жены. Как приворожённый!

Уж она, мать, и в церковь ходила, и к бабкам, и к ясновидящим – просила, молила снять наваждение.

Ничего не помогло!

Даже Анькино бесплодие мнения Егора не изменило!

Римма уже не знала, что делать, да помог случай.

Сначала Анька отравилась. Ну как – отравилась? Токсикоз это был, но на тот момент все, и невестка тоже, списали её недомогание на пищевое отравление.

Понятное дело, когда постоянно тошнит, не до веселья. Предсказуемо, Анна на корпоратив не поехала. А Егор и хотел бы остаться с женой, да не мог. Он руководитель компании, обязан присутствовать, иначе, что это за юбилей?

И тут мать осенило – вот он, подходящий момент!

Буквально накануне к ним домой приходила Олёнушка Талова. Бедная девочка уже несколько лет сохла по Егору, а тот ничего не замечал!

Такая девушка, такая партия! Если бы сын хоть разок отпустил себя, расслабился и выбросил жену из головы, он непременно оценил бы Олёну! А там, дал бы бог, всё у них и сладилось бы!

И Римма Евгеньевна бросилась звонить.

- Олёнушка, здравствуй, милая! Да нет, ничего не случилось, но может. Не телефонный разговор. Куда? Хорошо, я буду через сорок минут!

Они встретились в кафе и за чашкой кофе, к которому ни одна из них не прикоснулась, мгновенно пришли к общему знаменателю и обсудили все детали.