– А что это там? – спросила Василиса, кивнув на домик.

– Это домовая церковь, братия построила.

– Как это – домовая? – Василиса, вспомнив наказ Дианы насчёт свечек, остановилась.

– Ну, она находится в помещении при доме, а не в специально построенном здании. Большую-то церковь ещё не отреставрировали.

– А можно посмотреть?

– Можно, – пожал плечами отец Павел. – Только, может, сначала чаю попьём и твои ссадины обработаем?

– Нет, я церковь хочу посмотреть. – Василиса зашагала к храмику прямо через грядки огорода священника.

За дверью домика с крестом находились малюсенькие сени с вешалкой для одежды и ящиком с горками жёлтых свечей. Глянув на ценники, Василиса достала из кармана мелочь, бросила в коробку со щелью на крышке и взяла три тонкие свечки из одной кучки.

Потянув за ручку, открыла тяжёлую деревянную дверь и вошла в саму церковку. В крошечном душном помещении, увешанном иконами, разливался сладковатый запах с примесью не то восковых, не то ещё каких-то ноток.

– А чего ж ты без платочка? – Невесть откуда материализовалась древняя бабулька в белой косынке, завязанной под подбородком, настолько морщинистая, что черты её лица определялись с трудом. – Давай, я тебе принесу?

– Да не надо, – отмахнулась Василиса, шаря глазами по церквушке в поисках подходящего подсвечника.

– Тебе свечку поставить? – спросила бабка и указала куда-то в сторону. – Вон там за упокой ставят, а там – Николе Угоднику…

– Я сама разберусь, – бросила через плечо Василиса, направляясь к низкому квадратному подсвечнику, на котором горело несколько свечек. Пока она примерялась, в храмик вошёл отец Павел с какой-то коробчонкой в руках.

– Я аптечку принёс.

– Ага, я сейчас, – отозвалась Василиса, становясь так, чтобы собой прикрыть подсвечник. Она потянула за первую попавшуюся свечку, но та никак не хотела вылезать из гнезда. Подменить другую свечу тоже не удалось – и она не вынулась. Тогда Василиса просто запалила две свои купленные свечки и тут же их задула, спрятав под футболку.

Пока отец Павел о чём-то тихо переговаривался со старушонкой, Василиса подошла ко второму подсвечнику, находившему посреди церковки. На круглой подставке теплилась всего-то одна свечка, и Василиса даже не стала пытаться её вынуть. Просто сразу подпалила свою, затушила и тоже спрятала.

– А огнетушитель здесь есть? – спросила Василиса, осматривая дощатые стены.

– А как же, – нараспев отозвалась старушка. – Даже два, вона в углах. Новенькие. Ещё не пригодились.

– Может, и не пригодятся. – Василиса села на скамейку у окна, где на подоконнике цвели белая герань и фиолетовая фиалка. Отец Павел достал из своей коробочки зелёнку и комочек ваты.

– Уже три раза горели, – прокурлыкала где-то рядом бабулька. – Хорошо, что эти штуки всегда тут.

– Правильно, свечки-то в деревянном доме жечь. Ай! – Василиса поморщилась и отдёрнула руку, когда отец Павел промочил её ладонь спиртовой салфеткой.

– Да не в свечках дело-то, – бормотала рядом церковная бабушка. – Поджигали нас.

– Как это? – Василиса с трудом не отдёргивала ладонь, которую сильно щипало от зелёнки.

– А так, – проговорил отец Павел, приступая к другой Василисиной руке. – Три поджога за год. В последний раз вообще бутылку кинули прямо во время службы.

– Странно, здесь вроде люди-то нормальные. Ай. – Василиса всё-таки отдёрнула руку, но потом протянула снова. – Но ведь народу же всё равно мало было? Сюда много-то не влезет.

– Не влезет, – эхом повторила бабушка. – А что ж, мы-то не люди, что ли?

– Я не это хотела сказать. – Василиса почувствовала, как щёки запылали. – Просто церковь какая-то маленькая.

– А большая так и стоит разваленная, – подхватила бабушка. – Все дома в посёлке хорошие, один другого краше. Но не нужны мы им. Им и без нас есть, кому…

– Готово, – громко объявил отец Павел, на всякий случай ещё протерев спиртовой салфеткой царапины на лице Василисы.

– Тогда я, может, пойду? – Василиса поднялась с лавки. – Мама, наверное, уже вернулась. До свидания.

Не дожидаясь ответа, Василиса подхватила свой рюкзак, куда успела потихоньку перепрятать свечки, и вышла из церквушки на улицу.

– Постой-ка. – Отец Павел вышел из храмика с аптечкой в руках. – Знаешь что, – говорил он тихо, почти шёпотом, блуждая взглядом над головой Василисы, – если снова встретишь этого… хм… кролика, не подходи к нему близко.

– Это почему? – Василиса уже успела совсем забыть об ушастом зверьке.

– Он не то, чем кажется.

Василиса открыла было рот, чтобы высказать монашку всё, что о нём думала – что вся его так называемая деятельность – сплошной обман доверчивых бабушек, что ему самому лучше бы пойти работать, хоть на завод или в свинокомплекс, что она терпеть его не может за дружбу с папой, а особенно за то, что они ей не говорят, куда ходят по ночам. Но почему-то передумала. Такая усталость навалилась, что даже ноги вдруг стали ватными.

– Ладно, – бросила Василиса и, развернувшись, быстро пошла прочь от домовой церковки и отца Павла.

Следующее утро началось со звонка смартфона. На треснутом экране высветилось «Диана». Василиса мигом села на кровати и схватила телефон.

– Да?

– Привет, – бодро пропела Диана. – Извини, что вчера не смогла с тобой связаться. Насчёт Даши есть новости?

– Пока нет, – проговорила Василиса, проглотив ком обиды за свои вчерашние приключения, «в награду» за которые Диана даже на звонки не отвечала. – Я спрошу у мамы.

– Ага, спроси. – Диана выдержала паузу. – Ты достала то, что я просила?

– Свечи?

– Тсс, не ори ты так.

– Я не ору. Достала.

– Отлично. Теперь слушай внимательно. Сегодня поедешь в Растяпинск и пойдёшь в больницу к Даше, там отдашь ей одну свечку. Понятно?

– То есть? Как? Я?

– А кто? – Диана говорила так, будто Василиса задавала глупейшие вопросы. – Скажешь, тебя от всего класса послали её проведать. Купишь ей конфет или апельсинов.

– Почему я?

– А свечка-то у кого? – раздражённо спросила Диана.

– А при чём здесь свечки?

– Одну свечку отдашь ей, другую привезёшь потом мне.

– А третью?

– Вот когда отдашь ей первую, мне позвонишь, я тебе скажу, что дальше делать. Всё понятно?

– Да, понятно, – обречённо проговорила Василиса.

– Тогда давай, созвонимся. – Не дожидаясь ответа, Диана отключилась.

Василиса положила телефон на пол и откинулась на подушку. Ночью ей совсем ничего не снилось, и теперь, со всей ясностью в памяти всплыла поездка на разбитом автобусе, беготня по лесу и домовая церковь отца Павла. Эти приключения вполне могли бы показаться лишь ночным кошмаром, но зеленеющие болячки на ладонях и царапины на лице саднили вполне по-настоящему.

Поднявшись с кровати и растерев кожу вокруг ноющего колена рёбрами израненных ладоней, Василиса вязла свой рюкзак и достала три подпаленные свечки. Перекатывая липкие палочки в руке, подошла к окну, за которым на мутном осеннем солнцепёке сохли плетистые розы. На их полив уходило несколько вёдер воды в день, но мама не сдавалась, потому что перевезти сюда семь видов роз стоило немалых трудов, и теперь во что бы то ни стало требовалось отбить их у засухи.

Зачем, собственно, ехать к Даше? Потому что Диана приказала? С какой стати Василиса должна выполнять её приказы? Если отказаться, Диане это, конечно, не понравится. И она, скорее всего, как-то ответит, но чего от неё можно ожидать? Да чего угодно. Идеально вежливая, с прекрасными манерами, отличница Диана хоть и обладала ангельской внешностью, но иногда в её поведении сквозило нечто острое, как бритва. Объяснить это сложно, но где-то тлело понимание, что эта девочка вполне способна отомстить. Допустим, перекрыть для Василисы все каналы общения с ребятами, и ещё два года придётся болтаться здесь в полной изоляции.

С другой стороны, Диана и её друзья явно знали какой-то секрет, и добровольно отказываться от того, чтобы они им поделились, вроде как глупо.