— Я подумаю.

P.s. Доброго времени бытия уважаемые! Выпускаю для вас в один день сразу несколько глав. Вообще, хочу поделиться своей радостью, всё же написал целых 230к знаков, а это половина книги между прочим! // похлопал себя по плечу. На этом всё. Подписывайтесь, лайкайте, комментируйте и живите счастливо.

Я иду по коридору замка с мраморной отделкой. На стенах висят красочные гобилены академии и нашего рода. Их защищают безмолвные статуи старых выходцев из академии. Охотники чьи подвиги были увековечены в истории народа, с холодным взглядом смотрели вдаль. Здоровые окна с золотой рамой пропускали лучи солнца. Те освещали красный узорчатый ковёр, тянущийся по всему коридору.

Я вместе с няней Мелисой шёл по коридору. На мне была надета всё та же лёгкая броня, которой я прошёл через всё испытание. Новенькая треугольная шляпа, на которую бросала недовольные взгляды няня. Образ закрывал красный плащ с тем же гербом нашей семьи в золотом оформлении.

— Мальчик мой, как я рада, что дожила до этого дня — проговорила няня, пряча поблескивающие глаза.

Я остановился, и рукой повернул её лицо к себе. На уголках её глаз уже начинали течь слёзы, но я лёгким касанием руки вытер их.

— А были сомнения? — улыбнувшись спросил — Я же дал обещание в конце концов. Я прошёл испытание, заключил контракт и отец принял меня с распростёртыми объятиями.

— С распростёртыми? — всё же улыбнулась она мне в ответ — насколько помню, тебя на руках вынесли всего в крови из подвала. Твой отец тогда лучших лекарей академии запряг тебя лечить, боясь твоей смерти.

— Ага, настолько боялся, что стоило мне стать на ноги как меня сразу на следующий день отправили на церемонию. Да и вообще зря переживали, на мне любые раны заживают как на собаке!

Говоря это, я ударил себя в грудь, отчего зашипел от боли, всё же лучше не тревожить болячки. Няня увидев это, прыснула в кулак, а я засмеялся от её реакции. За спиной кто-то посмеялся, заставив меня обернуться. Никого не было, только пустой светлый коридор.

— Давай поторопимся. Тебя уже ждут.

Няня взяла меня за руку и повела к концу коридора. Когда мы дошли до двухстворчатой двери, кольца которой хранились в пасти ящеров, я остановился. Удивительно, но я не хотел открывать двери. Мышцы напряглись, руки сжались на серебряных кольцах, а глаза ящеров словно ожили и смотрели на меня. Их взгляды давили, а двери будто становились больше.

— Малыш, ты как? — с тревогой спросила няня.

— Мне страшно. Подумать только, я пережил ужас от которого люди седеют. Сейчас же я дрожу от страха перед дверью!

— Ты шёл к этому моменту всю жизнь дорогой. Тебя тренировали, испытывали и обучали ради одного момента. И он настал — говорила няня, положив свою руку мне на ладонь — Знай, худшее позади. Дальше тебя ждёт лишь награда за всё. Я с тобой.

Слова няни наполнили моё сердце решимостью и радостью. Она права, я слишком долго шёл к этому, и слишком много терпел. Пора получить своё. С этими мыслями я потянул кольца, и двери открылись. Я зашёл в большой зал, на потолке которого висела золотисто серебряная люстра, с огненными шарами вместо свеч. Стены покрыты крашеным мрамором, со сложными узорами, картинами и всё теми же гобеленами. По бокам словно в церкви, стояли десятки скамеек по которым расселись охотники. Здесь были все — от простых зелёных учеников до матёрых охотников. Их взгляды устремились к моей персоне, и я физически ощутил давление от этого. Ковёр вёл дальше к театральной сцене на которой стоял в своих фирменных доспехах отец. Сбоку от него занял место Келес, которым был одет в свои обычные доспехи, а за спиной покоился топор.

Выдохнув я с непринуждённым лицом пошёл к сцене. Я ловил взгляды людей, слышал робкое перешёптывание и даже смешки в мою сторону. Но мне было плевать. Мой взор был устремлён в глаза отца, и тот не отводил взгляда. Подойдя к сцене, я поклонился отцу, соблюдая этикет. Мы хоть и семья, но в присутствии посторонних держимся рамок приличия.

— Дастин. Поднимись на сцену — твёрдо приказал отец.

От такого тона я вздрогнул, и на мгновение представил, что меня будут в очередной раз отчитывать. Он может. На подрагивающих ногах поднялся на сцену и предстал лицом к лицу с ним. Глаза с нескрываемой гордостью смотрели на меня, и я понял. Всё было не зря. Я встал по обок от него, и тот начал вещать.

— Господа! Сегодня в этот замечательный день я собрал всех вас ради одного. Мой сын, Дастин Громов наконец-то доказал своё право быть настоящим охотником! Недавно я отправил его на одиночную охоту, и знаете что? Он уничтожил целую стаю ящеров, и даже убил демонического вожака! — отец с гордо поднятой головой, жестикулировал в такт своим словам. От его слов народ от простого шёпота, начал переходить постепенно к негодующему шуму — Многие могут этому не верить, но могу вас заверить, что так и было. Деревню которую спас Дастин всё ещё помнит своего героя, в честь этого староста отправил нам подписанное письмо с наградой.

После этого народ вовсе стал смотреть на меня другим взглядом. Всё больше стал замечать удивлённые и даже восхищённые взгляды охотников.

— На основе всего перечисленного я принял решение вручить значок охотника, и официально поздравить моего сына — отец достал из принесённой тарелки блестящий знак охотника академии с выжженной гравировкой на задней стороне "666". Довольно странно… Хотя какая разница? По залу прошлась волна хлопков, и поздравлений.

— Дастин Громов. Ты клянешся защищать земли королевства и его жителей от всех опасностей?

— Клянусь!

— Клянёшся служить верой и правдой своему ремеслу?

— Клянусь!

— Клянёшся никогда не убивать невинных, и заключать сделки с демонами?

— Кля…Что?

Я знаю от начала до конца как проходит церемония и этого вопроса точно нет. Я стоял с выпученными глазами, и слова словно ком в горле встали. Я заметил, как в зале неожиданно резко наступила тишина. Глаза отца же начали светиться серебряным светом, а налицо налез безумный оскал.

— Что такое сын? Думал я не узнаю? Ты грязный выродок, связался с демонами, и убивал невинных людей. Таким я растил тебя? — Речь отца с каждым словом становилась всё ядовитее и злобнее — Ты опозорил меня. Опозорил свою семью. Ради чего? Силы? Какой же ты жалкий…

— Отец, это не…

Не дал он мне договорить, как одной рукой схватил за грудки и повернул к залу. Я обернулся и увиденное ужаснуло: Пол стал покрываться трещинами, из которых вырывались потоки пламени. В один миг пол обрушился, и перед взором открылся виденный мной ранее ад. Оттуда к нам устремилась чёрное пятно, но с каждой секундой приближения оно было отчётливее. В конце концов, это оказалась одна сплошная чёрная масса живых людей, двигающихся словно одно существо. Их кожа была чёрно серой, у многих отсутствовали части тела, они были высушены будто, не ели целую вечность. Из их ртов вырывались крики боли, и мольбы, а глаза наполнены ненавистью и ужасом. Пара секунд и из разлома вылезают первые грешники. Они облепили меня, их руки держали за всё что только можно, их зубы вонзались в мою плоть и лицо. Это продолжалось до того момента, пока меня не покрыло всего. Не был закрыт только глаз, который дёргался от безумной боли, и смотрел он на отца, который со всё той же безумной улыбкой смотрел на меня и держал за грудки. Попытка как-то попросить помощи привела к тому, что в мой рот устремились словно слизни сразу десятки ртов, блокирую возможность говорить.

— Таков удел того, кто заключил контракт с демоном Дастин. Прощай — проговорил отец и вонзил свой нож мне в свободный глаз.

Я закричал от острой боли, и одна сплошная масса начала уволакивать меня в пучины ада.

— Дастин! Дастин, прошу очнись! — донёсся голос издалека.

Я в панике открыл глаза и вскочил на колени. Я был весь в холодном поту, быстро дышал и пытался понять, что происходит. Рядом сидела испуганная Алина, и не знала что ей делать.