– Ты не остаешься? – удивленно вскинула на меня взгляд.

– Не могу. Сиделку сейчас оплачивать полный день не могу. Сначала с мамой буду дома, а потом всю неделю двойные смены, – поправила лямку рюкзака.

– Что-то случилось? – обеспокоенно посмотрела Конопатая.

– Ничего сверхъестественного, – улыбнулась.

Не люблю посвящать посторонних людей в свои проблемы. Ни к чему плакаться или взывать к сочувствию, если это все равно никак мне не поможет.

– Со мной могла бы не притворяться, – надула губы Лада. – Должна же быть причина, почему ты не можешь оплачивать полный день сиделки?

– Расскажу я тебе, и что это изменит, Лад? Легче мне не станет и вопрос мой никак не решит.

После моих слов, Конопатая еще больше поникла.

– Я думала, мы подруги, – с какой-то горечью проговорила она. – А друзья в беде не бросают. Вдруг я могу чем-то помочь.

– Ну чем ты мне поможешь, Лад? Я напоролась на большой штраф на работе. Теперь мне нужно как можно скорее выплатить сто двадцать тысяч. И это хорошо, что мама на лечение уедет. Возможно, удастся найти где-то подработку. Не знаешь где? – прислонилась спиной к стене, смотря прямо перед собой в одну точку.

– Сто двадцать?! – воскликнула подруга. – Охренеть! Что же ты такого сделала?

– Плохо обслужила гостей, которые из-за меня отказались оплачивать счет, – устало прикрыла глаза.

– Но как же так?! – вскрикнула Лада.

– Тихо ты, – шикнула на нее, подавшись вперед.

– Не имеют права требовать с тебя! Пусть трясут с этих охреневших гостей! – казалось, что ее вот-вот порвет от возмущения.

– Что толку бодаться? – шумно выдохнула. – Только репутацию себе могу испортить. И потом в приличное место уже не устроиться.

– И как же быть? – хлопала она ресницами.

– Жить дальше, Конопатая! – оттолкнулась от стены. – Пойду я.

– Уже? – поехали вниз уголки её губ.

– Напиши, если будут изменения в расписании практических, – обняла ее.

– О! Это мы вовремя. Цыпочки шоу показывают! – услышала позади себя голос Власова. – Ну, чего застыли! Не стесняемся, переходим к горячему!

Чувствовала жжение между лопаток, спускающееся вниз к пояснице, благодаря небеса, что худи мое такое длинное, что скрывало все выпуклости.

– Пока, Лад! – отпрянула от подруги.

Увидев раскрытые в испуге глаза Конопатой и красные от смущения щеки, кивнула ей на аудиторию, чтобы она не стояла в коридоре, а бежала внутрь, мысленно проклиная проклятую компашку.

– Что? И все? А как же сладкое? – вырос рядом со мной Игорь. – Тогда, может, со мной продолжишь, раз подружка сбежала?

Почувствовала, как ко мне на ягодицу легла чья-то лапа.

– Руку убрал! – резко повернулась к нему, скидывая руку.

– Лапы убрал! – одновременно со мной проговорил знакомый голос.

Но стоило мне его услышать, как пульс запнулся, замерев, а затем учащаясь. Я смотрела на Власова, старательно игнорируя растекающийся по телу жар от буравящего взгляда Державина. Что это за странная реакция, я разберусь позже. Но в то мгновение, застигнутая врасплох выходкой его дружка-идиота и встречей с блондином, просто стояла и сверлила взглядом Гарика.

– Кончился запал? – захохотал придурок.

– Проваливай, – слегка отпихнул его в сторону Петр и встал вместо него передо мной.

Дождавшись, пока хохот Власова затихнет, он произнес:

– Привет, Натали.

– Я Наташа, – прочистила горло, прокашлявшись и медленно поднимаясь взглядом от широкой груди, обтянутой черной футболкой к сильной шее, покрытой цветными татуировками, к волевому подбородку с русой щетиной, губам и наконце-то встретившись с голубыми глазами. – Ната… Не Натали, – облизала пересохшие губы, и это действие не укрылось от внимания Петра. Он посмотрел на мой рот, и его зрачки расширились.

– Можно сказать просто: “Привет, Пит”, – уголки его рта чуть приподнялись, пока его взгляд поднимался вверх к моим глазам.

– Мне не нравится Пит, – сказала и тут же пожалела об этом.

Державин нахмурился, продолжая улыбаться уже более открыто.

– В смысле, Пётр звучит лучше, – поспешила исправить ситуацию.

– Оки. Меня такой вариант устраивает, – продолжил улыбаться, молча рассматривая меня. – Ну, так…

– Ну, так что? – начала нервничать, не понимая, зачем вообще с ним продолжаю этот тупой разговор.

– Скажи, – вовсю скалился, демонстрируя белозубую улыбку. – Скажи: “Привет, Пётр”!

– Пока… Пётр, – выдавила из себя, поморщившись, будто меня только что прилюдно заставили признаться в любви к BTS. Не теряя времени, развернулась и направилась к лестнице.

– Уже лучше, Моленина! В следующий раз ты мне даже улыбнешься! – кричал он мне в спину.

Убегала из университета, проклиная Державина, Власова, из-за которого мне пришлось терпеть эту невнятную беседу, и свой болтливый рот, не сумевший вовремя промолчать. Щеки пылали и сердце колотилось так, что казалось – вот-вот выпрыгнет из груди. Что именно меня так взволновало и почему это чувство просыпалось только рядом с разукрашенным мажором?

Добежав до остановки, наконец-то смогла выдохнуть, немного успокаиваясь и тут же отодвигая мысли о Державине прочь, выстраивая план на день.

      “Сделаю массаж маме, затем её упражнения и после этого сразу же поеду на смену”.

Но как только я заканчила ежедневные процедуры с мамой, мне пришло сообщение на телефон:

Конопатая: Ната, прости. Но, я не могла бросить тебя одну в этой ситуации. Пожалуйста, прости. Я просто хотела помочь.

Пробежавшись глазами по сообщению, ощутила, как кровь приливает к лицу, а сердце разгоняется в груди.

Что ты сделала?

Кажется, грудную клетку просто разорвет от той скорости с которым сердечная мышца колотится о ребра.

Конопатая: Я решила вопрос с твоим долгом. Прости.

Что это значит?

В животе все стянуло и скрутило от страха. Боялась даже подумать о том, что это могло означать, надеясь лишь на то, что Лада рассказала о моей проблеме папе. Но мои надежды растворились словно в синем небе дым, как только я приехала в ресторан и вариант с родителями Конопатой сразу исключился.

– Ты уволена! – заявила мне администратор, лишь на мгновение отрываясь от кипы бумаг, разложенной у нее на столе, и удостоив меня мимолетным взглядом.

– Что? Но почему? А как же долг? – не могла поверить, что это происходит со мной.

– Об этом можешь не беспокоиться. Он погашен, – больше не смотрела на меня, исследуя свои бумажки.

– Тогда почему вы меня увольняете?

– Твой новый работодатель настоял на этом, – пробормотала себе под нос.

– Мой кто? – осталась совершенно сбита с толка таким заявлением.

– Твой новый работодатель.

– Но я никуда не устраивалась…

– Да? – подняла голову на миг. – Неловко получается. Но прости, все решено.

– Ольга Вадимовна… но как же?

– Прости, Наталья. Все решено. А сейчас, прошу, не отвлекай, – отмахнулась она от меня как от мухи.

Растерянная и подавленная, я вышла из ресторана, не зная, как мне быть дальше, и думая, куда я могу устроиться. Но стоило взглянуть на парковку, как часть вопросов вмиг рассеялась. Опираясь на капот желтого спорткара, стоял Державин и выжигал взглядом во мне дыру.

Пётр

– Кочеткова, – догнал подружку Молениной в коридоре после пары. – Куда бежишь? В столовую?

– Нет, – пискнула она, даже не оборачиваясь на меня.

– А куда? – так просто эта от меня точно не отделается.

– В аудиторию, – снова пропищала что-то едва внятное, не сбавляя шага.

– Да стой же ты! Куда так втопила? – поймал ее за руку, и она резко остановилась, будто врезавшись в невидимую преграду. – Давай посидим где-нибудь, поболтаем.