– Возможно, вы правы. Но замечу, что у Холодова все равно могут быть сильные проблемы с психикой. При том, какими зверствами занимался Архангелоградский воздушный полк в прошлую войну…

Я стукнул по столу, резко обрывая Ариадну.

– Архангелоградцы были героями. Ты не была там.

– А вы, Виктор? Вам и вовсе в то время было девять. – Ариадна вдруг замолчала, и в ее голове еще громче защелкали машины.

Я отвернулся, непроизвольно притрагиваясь к старым ожогам под рукавом мундира. Передо мной снова встали затянутые в огонь улицы Небесного града Архангельска и десятки плывущих над домами дирижаблей, пылающих, словно огромные китайские фонари.

– Вернемся к работе, – наконец сказал я. – Помимо этой троицы есть еще баронская дворня. Бо́льшая часть прислуги во дворце набрана уже в Петрополисе, но одиннадцать человек из них старые слуги, что находятся при Клекотовых более чем десять лет. Это два повара, старшая горничная, камердинер и семеро охранников. Все стражники из солдат и унтер-офицеров Архангелогородского воздушного полка. Каждого из них нужно проверить. И проверить так, чтобы не узнал барон, иначе поднимется такой скандал, что прах наш развеют по ветру. Кроме того, нужно узнать, где был каждый подозреваемый в ночь смерти Меликова. Но главное, нужно попробовать поговорить с женой барона – может, она расскажет о том, что происходит в их доме.

– И как же вы застанете ее одну?

Я задумчиво погладил подбородок.

– Будем придумывать, Ариадна, будем придумывать.

Время шло. Папки, заведенные на подозреваемых, полнились записями. Филеры наблюдали за дворцом. В кабаках агентами были опрошены несколько слуг, но зацепок не было. Наконец, осмелев, я направил во дворец подкупленного посыльного с запиской к жене барона. Я ожидал, что ответа придется ждать долго, однако уже на следующий день мальчик-посыльный вернулся с бумажным листком в руках. Тот был почти пуст, только спешно выведенная строчка: «Симеонов сад. У ангела. Сегодня в девять».

Дело обещало сдвинуться с мертвой точки. Парослав Котельников был этим доволен настолько, что даже передал мне свою особую трость с янтарным набалдашником, что делал достаточно редко.

Мы приехали заранее. Далекая окраина. Настолько далекая, что здесь до сих пор еще росли чахлые деревца вперемешку с колючим кустарником. В центре сада заколоченная часовня с ржавой крышей и скульптура ангела с отбитой головой и крыльями.

Взметнулись вороны. Мы зашли в сад.

– Трое за часовней. Еще двое наблюдают из переулка напротив выхода. Виктор, я могу сделать вывод, что жены барона не будет.

Зашуршал гравий. Ждавшая нас троица, уже не таясь, вышла из-за часовни. Еще двое быстро переходили улицу, отсекая дорогу к отступлению.

– Вооружены дубинками со свинцовой оплеткой. Есть револьверы, однако, судя по моим вычислениям, стрелять не собираются, – быстро уточнила Ариадна. – Доставайте клинок, Виктор.

– Какой еще клинок?

– Скрытый клинок. Из трости, которую вам дал Парослав. Виктор, я же вижу на рукояти кнопку.

– Какой еще клинок, у него там глинтвейн залит. Чтоб ожидание скрасить. Мы же на час раньше приехали. А кнопка нагревательные электроды включает.

Холодов подошел ближе. Черные брови начальника баронской охраны были нахмурены.

– Виктор, ну просили же тебя, не мешай жить его высокоблагородию. Барон старенький, его нельзя волновать. Вот это вот что такое? – Он взмахнул запиской к жене Клекотова и тут же смял ее, впрочем, не выбрасывая на землю, а убирая в карман.

Слуги впереди и позади изучали нас с холодным любопытством.

– Слушай, давай сразу проясним, – начальник охраны примирительно развел руки. – Я отлично понимаю, что у тебя своя работа, но и у меня своя. И я за нее получаю деньги. Так что сейчас разойдемся по-простому, убивать тебя никто не будет, голову проламывать тоже. Отходим дубинками, чтоб ты поохал с неделю у себя на перинах да подумал над своим поведением, и на первый раз дело с концом.

Я промолчал, лишь чуть сдвинул плащ, показывая висящий на поясе револьвер. Холодов ответил таким же жестом.

– Брось, Виктор, не дури, взрослые все люди. Мне твой труп даром не сдался, и тебе трупы не нужны. Так что давай без всего этого.

Начальник охраны отстегнул длинную, оправленную в свинец дубинку. Такие же появились у его помощников. Я нехотя поднял трость, оглядываясь по сторонам. Можно было попробовать сбить одного из слуг с ног и ломануться через кусты, но бегать Остроумовы не привыкли.

– Виктор, мне будет позволено вмешаться? – Ариадна стояла, опустив руки, и, кажется, не понимала, как ей реагировать.

От ее вопроса замерли даже нападающие.

– Естественно! Я что, могу взять на себя пятерых?

– А в какой мере я могу вмешаться? Мне не представляется ясным.

– Да господи, делай уже абсолютно все что можешь, только чтоб покалеченных потом не было. Это ж только слуги.

Взмах. Дубинка Холодова указывает на меня. Сигнал подан. Нападающие подходят осторожно, слаженно.

До Холодова было не добраться, поэтому первым надо выбить главного в этой четверке. Я наметил крепкого парня, с которым переглядывались остальные слуги, и резко бросился вперед, вбивая трость ему в живот и сразу добавляя мощный удар в лицо, заставляя выплюнуть на дорожку окровавленные зубы.

Плечо взорвалось болью: достали дубинкой. Главное – не выронить трость: нельзя их подпускать. Новая вспышка горячей боли. Я разрываю дистанцию и бью ближайшего слугу, заставляя упасть. Свист воздуха. Уворачиваюсь от нового удара, но дубинка все равно вскользь проходит по ребрам.

Странный звук раздался совсем рядом со мной. Будто защелкали друг о друга металлические шарики. Внезапно я понял, что передо мной никого нет. Все нападавшие лежат в чахлой траве.

Ариадна довольно отирает руки о кусок чьего-то плаща. Трость из моих рук падает. Щебень, трава, листья кустов: кровь везде. Один из слуг пытается запихать кишки в располосованный живот. Двое других корчатся, вскрытые от паха до горла. Четвертый безуспешно зажимает разодранное горло. Лезвия на руках Ариадны черны от крови. Лежащий в стороне от всех Холодов еще пытается отползти, зажимая огромную рану в боку.

– Виктор, все в порядке? Вы какой-то бледный. Виктор, да что с вами? Мне кажется, вы недовольны? Я что-то сделала не так? Я же никого не покалечила. Они все сейчас умрут. – Ариадна робко улыбнулась, кажется, ожидая похвалы.

Я бросился к Холодову и, вытащив платок, попытался зажать ему рану. Остальным было уже не помочь.

– Что стоишь? Помоги загрузить его в локомобиль.

– Зачем? Он же скоро умрет.

– Грузи! Зачем ты их всех убила?

– Виктор, так было быстрее всего обезопасить вас от нападающих.

– Убив четверых?

– Лес рубят – пешки летят. – Ариадна со щелчком улыбнулась. – Вы сами сказали сделать абсолютно все, что я могу. Тем более что в этой ситуации закон на нашей стороне.

– Заткнись! Давай тащи его. Попробуем довезти до больницы.

Мы бросили начальника охраны на заднее сиденье, и я рванул рычаги, разгоняя машину.

– Виктор, судя по вашему поведению, вы показываете, что сердитесь на меня?

Я не стал тратить время на разговоры, просто приказал ей молчать и зажимать рану Холодова.

Северный ядовитый океан. Шторм. Вдали тонет пароходофрегат. Спасшиеся на шлюпке матросы в ужасе смотрят на многометровую волну, зависшую прямо над ними. Сейчас я бы предпочел оказаться на их месте.

Я оторвал взгляд от картины в кабинете начальника сыска. Парослав бушевал.

– Четыре трупа. – Сыщик стукнул по столу своим кулачищем, и десяток ампул табачной настойки, лежащих в пепельнице, жалобно зазвенели. – А может, и пять, если врачи не вытащат Холодова.

– Виктор приказал мне делать абсолютно все, что я могу. Я имела право убивать согласно закону, – снова подала голос Ариадна.