Свежее как персик, нежное круглое личико с пухлыми красными губками, обрамленное золотистыми локонами, придавало ей вид одной из тех скучных пастушек, каковых так любят изображать художники. Однако вид этот никоим образом не отражал ее характер, больше бы подошедший матери семейства, что отчаянно торгуется с деревенским мясником.

– Совершенно. – Люси сунула в рот печенье и безмятежно улыбнулась подруге детства.

Они сидели в одной из дальних комнат Крэддок-Хейза. Очаровательно-розового цвета стены со светло-зеленой отделкой создавали иллюзию цветущего летнего сада. Возможно, комната и не была такой большой, как гостиная, но когда-то ее очень любила матушка Люси, и принимать дорогих подруг вроде Патриции здесь было куда уютней. Окна выходили в сад и открывали отличный вид на расположившихся там джентльменов.

Патриция снова села прямо и, сведя вместе брови, уставилась в окно, внимательно рассматривая виконта и его друга. Несмотря на ноябрьский холод, джентльмен помоложе щеголял в одной рубашке. Сжимая в руке шпагу, он делал выпады, без сомнения, со всей серьезностью отрабатывая фехтовальные приемы, хотя Люси все эти шаги казались скорее глупыми. Рядом сидел лорд Иддесли, то ли подбадривая, то ли, что вернее, осыпая друга уничижительными насмешками.

Что же это за история, о которой вчера чуть не сболтнул мистер Флетчер? И с какой стати виконт столь решительно принял меры, чтобы ее не услышала Люси? Напрашивался очевидный ответ: дело касалось какой-то скандальной любовной связи. Обычно именно такие вещи считаются оскорбительными для девичьих ушей. И все же у Люси сложилось впечатление, что лорд Иддесли был бы не против смутить ее – и ее отца – рассказами о своих подвигах в спальнях. Значит, речь о чем-то куда худшем. О чем-то, чего он стыдится.

– Вот со мной такое никогда не случается, – вернув подругу на землю, пожаловалась Патриция.

– Какое такое?

– Чтобы по дороге домой посчастливилось обнаружить на обочине голого джентльмена. – Патриция задумчиво откусила бисквит. – Если кого и найду, так одного из Джонсов, пьяного и в канаве. И полностью одетого.

Люси передернуло.

– Последнее, думаю, как раз таки хорошо.

– Несомненно. Хотя... было бы о чем рассказывать внукам зимними холодными вечерами.

– Со мной это тоже произошло впервые.

– Хм. А он лежал лицом вверх или вниз?

– Вниз.

– Жаль.

Обе леди снова повернулись к окну. Вытянув ноги, виконт сидел, развалившись на каменной скамье под одной из яблонь, короткие волосы блестели на солнце. Изогнув широкий рот, он усмехнулся в ответ на какую-то реплику мистера Флетчера. Вылитый белокурый Пан, не хватало лишь копыт и рогов.

«Жаль».

– Как думаешь, каким ветром его занесло в Мейден-Хилл? – спросила Патриция. – Он здесь как золотая лилия на навозной куче.

– И вовсе Мейден-Хилл не навозная куча, – нахмурилась Люси.

– Еще какая, – настаивала Патриция.

– Он говорит, что на него напали, а здесь бросили.

– В Мейден-Хилле? – Глаза Патриции широко распахнулись в безмерном недоверии.

– Да.

– Представить не могу, зачем. Разве что на него напали совсем уж полоумные воры.

– Хм. – Вообще-то, в глубине души Люси и сама удивлялась тому же самому. – Мне кажется, мистер Флетчер довольно славный джентльмен.

– Да. И удивительно, как ему удалось подружиться с лордом Иддесли. Рядом они смотрятся как благородный бархат и грубая мешковина.

Люси попыталась подавить смешок, но безуспешно.

– К тому же мужчинам совсем не идут рыжие волосы, согласна? – Патриция сморщила усыпанный веснушками носик, от чего стала выглядеть еще более очаровательно.

– Ну ты и злючка!

– А ты слишком добрая.

Мистер Флетчер сделал особо впечатляющий выпад.

Патриция воззрилась на него.

– С другой стороны, должна признать, он высокий.

– Высокий? И это все? Больше ничего хорошего про него ты сказать не можешь? – Люси подлила подруге чая.

– Благодарю. – Патриция взяла свою чашку. – Не стоит с пренебрежением относиться к росту.

– Но ты ведь ниже меня, а я отнюдь не амазонская дева.

Патриция махнула печеньем, чуть не заехав им в золотистые кудряшки.

– Да знаю я. Грустно, но с этим не поспоришь. И меня странным образом притягивают мужчины на голову выше меня.

– Ну, если подходить с такой меркой, то тебе вряд ли попадется кто-то выше мистера Флетчера.

– Согласна.

– Тогда, пожалуй, мне стоит пригласить тебя на обед, где ты сможешь познакомиться с мистером Флетчером поближе.

– А знаешь, да, стоит. В конце концов, ты уже прибрала к рукам единственного холостяка в Мейден-Хилле, который не из Джонсов и не безнадежный простофиля. – Патриция на мгновение замолчала, чтобы отпить глоток. – Кстати, о холостяке...

– Позвоню-ка я, чтобы принесли еще чаю, – поспешно прервала ее Люси.

– Кстати, о холостяке, – гнула свое подруга. – Вчера я видела, как вы с Юстасом разъезжали в экипаже. Ну и?

– Что - и?

– Не прикидывайся дурочкой, – заявила Патриция, состроив рожицу и став похожей на рассерженного золотисто-рыжего котенка. – Неужели он ничего не сказал?

– Конечно, сказал, – вздохнула Люси. – Обсуждал лодыжку миссис Харди, во что обойдется ремонт церковной крыши и выпадет снег или нет.

Ее подруга сузила глаза.

– Но ничего по поводу женитьбы, – сдалась Люси.

– Беру свои слова обратно.

Люси вздернула брови.

– Думаю, придется и Юстаса записать в безнадежные простофили.

– Но, Патриция...

– Три года! – Подруга стукнула кулачком по мягкой обивке диванчика. – Три года он катает тебя туда-обратно по всему Мейден-Хиллу. Его лошадь найдет сюда путь с завязанными глазами. Да он на дороге колею проложил!

– Все так, но...

– И что, он сделал предложение?

Люси скорчила гримасу.

– Нет, не сделал, – ответила сама себе Патриция. – А почему?

– Откуда мне знать, – пожала плечами Люси. По чести сказать, это и для нее оставалось тайной за семью печатями.

– Похоже, Юстасу требуется, чтобы его петух в одно место клюнул. – Патриция вскочила и принялась вышагивать перед подругой взад-вперед. – Викарий он там или нет, но ты поседеешь, пока он соберется позвать тебя замуж. И что в том хорошего, я тебя спрашиваю? К тому времени ты уже не сможешь выносить детей.

– Может, я и не хочу.

Люси считала, что произнесла последнюю фразу настолько тихо, что подруга в пылу своих обличительных речей ее не услышит, но Патриция в мгновение ока остановилась и уставилась на нее:

– Ты не хочешь иметь детей?

– Нет, – задумчиво ответила Люси, – я просто не уверена, что все еще хочу выйти замуж за Юстаса.

И тут до нее дошло, что так оно и есть. То, что всего несколько дней назад казалось неизбежным и замечательным в своей предсказуемости, теперь виделось устаревшим, неинтересным и почти невозможным. Могла ли она провести остаток жизни, довольствуясь лишь тем, что мог предложить Мейден-Хилл? Разве мир не гораздо шире? Помимо воли ее взор снова обратился к окну.

– Но тогда остаются только Джонсы, и если честно... – Патриция проследила за взглядом Люси: – О боже! – И села обратно на диван.

Люси ощутила, что краснеет, и быстро отвела глаза.

– Прости, я знаю, Юстас тебе нравится, несмотря...

– Нет, – замотала головой Патриция, и кудряшки запрыгали вокруг ее лица. – Дело вовсе не в Юстасе, и ты это знаешь. Дело в нем.

За окном, встав со скамьи, виконт показывал прием: одна рука вытянута, другая изящно опирается на бедро.

Люси вздохнула.

– О чем ты только думаешь? – раздался голос Патриции. – Понимаю, он красавец, а эти серые глаза вполне способны лишить покоя какую-нибудь наивную девицу, я уж не говорю о теле, которое ты видела обнаженным.

– Я...

– Но он же столичный джентльмен! Наверняка подобен одному из этих... как их... крокодилов в Африке: затаятся и ждут, когда какая-нибудь несчастная жертва подойдет слишком близко к воде, вот тут они ее и слопают. Хвать! И хрум-хрум!