Да еще и рана на голове.

Люси покачала головой. Мужчина лежал такой бледный, такой недвижимый. Неудивительно, что она приняла его за мертвеца. А ведь пока они с Хеджем стояли и спорили над беднягой, старик уже мог бы быть на пути к доктору Фремонту.

Люси еще раз проверила, дышит ли раненый, подержав руку над его губами. Дышал он еле ощутимо, но ровно. Она провела тыльной стороной ладони по его щеке. Коснулась пальцами едва заметной щетины. Кто он такой? Мейден-Хилл – местечко крохотное, ни один незнакомец не минует его, не обратив на себя внимания. Но никаких слухов о приезжих в округе до нее сегодня не доходило. Так каким таким образом этот человек появился здесь на тропинке никем не замеченный? К тому же его явно избили и ограбили. Почему? Случайная жертва или же он сам накликал неприятности на свою голову?

На последней мысли Люси задержалась и стала молиться, чтобы Хедж поспешил. Быстро смеркалось, и со светом уходило даже то незначительное тепло, что еще держалось днем. Раненый же лежал, открытый всем стихиям, причем бог его знает, сколь долго... Люси закусила губу.

Если Хедж вскорости не вернется, то и нужда в лекаре отпадет.

***

– Он мертв.

Резкие слова, обращенные к сэру Руперту Флетчеру, прозвучали слишком уж громко в переполненном бальном зале. Сэр Руперт огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто, и шагнул ближе к собеседнику, Куинси Джеймсу.

Сжав правой рукой трость из черного дерева, Флетчер изо всех сил пытался не выказать раздражения. Или удивления.

– Что вы имеете в виду?

– В точности то, что сказал, – самодовольно ухмыльнулся Джеймс. – Он мертв.

– Вы убили его?

– Не я. Послал своих людей.

Сэр Руперт нахмурился, стараясь осмыслить сказанное. Неужто Джеймс предпочел действовать по своему усмотрению и добился успеха?

– Скольких? – коротко спросил Флетчер. – Ваших людей.

Молодой человек пожал плечами:

– Троих. Более чем достаточно.

– Когда?

– Сегодня спозаранку. О результате мне доложили в аккурат перед отъездом на бал.

Джеймс расцвел нахальной улыбкой, отчего на щеках его образовались мальчишеские ямочки. Глядя в эти ясные голубые глаза, на истинно английские черты и атлетическую фигуру, большинство людей подумало бы: ах, какой приятный, даже, можно сказать, привлекательный молодой человек.

И попали бы пальцем в небо.

– Надеюсь, следы не приведут к вам. – Несмотря на все усилия, в голосе сэра Руперта проскользнули резкие нотки.

Улыбка Джеймса увяла:

– Мертвые не болтают.

– Гм! – «Ну что за идиот!» – Где это произошло?

– Недалеко от его городского особняка.

Сэр Руперт тихо выругался. Устроить средь бела дня засаду на пэра у порога его собственного дома мог только слабоумный. Больная нога и так обеспечила сэру Руперту чертовски паршивый вечер, а тут еще эта нелепость от Джеймса. Флетчер сильнее оперся на трость, пытаясь все обдумать.

– Не волнуйтесь понапрасну, – нервно улыбнулся Джеймс. – Н-н-ни единая душа не видела.

Старик вздернул бровь. Боже, упаси нас от аристократов, решивших мыслить самостоятельно, пусть и раз в жизни. Слишком много поколений знати предавалось безделью. Так что нынешний типичный молодой лорд хорошо если умел справить нужду, не обмочившись, что уж говорить о чем-то более сложном, вроде вероломного убийства.

Тем временем Джеймс пребывал в счастливом неведении относительно мыслей сэра Руперта.

– Они к тому же содрали с тела одежду. И бросили его на дороге в полудне пути от Лондона. Никто его там не опознает. Да и ко времени, как найдут, опознавать-то будет нечего, верно? С-с-совершенно безопасно.

Молодой человек неторопливо принялся почесывать пальцем в своей золотистой шевелюре. Волосы он не пудрил, вероятно, тщеславно полагая, что они красивы и так.

Размышляя над последними событиями, сэр Руперт отпил глоток мадеры. В зале было не протолкнуться, душно, сильно пахло горящим воском, резкими духами и потом. Ведущие в сад панорамные двери распахнули настежь, пытаясь впустить свежую вечернюю прохладу, но до середины зала не долетало ни дуновения. Полчаса назад вынесли пунш, а до полуночного буфета ждать еще немало. Сэр Руперт скривил губы. Больших надежд на закуски он не возлагал. Лорд Харрингтон, хозяин дома, слыл редкостным скрягой, даже если развлекал сливки общества – и нескольких выскочек, вроде сэра Руперта.

В середине зала освободили узкое пространство для танцоров. И те кружились радужным вихрем разноцветья. Дамы в разукрашенных вышивкой платьях и с напудренными волосами. Джентльмены в париках и неудобной парадной одежде. Флетчер и не думал завидовать прыти молодых мужчин. Под шелком и кружевами несчастные, должно быть, обливались потом. Лорд Харрингон наверняка доволен собравшейся у него огромной толпой – и это в самом начале сезона, – или, точнее, довольна леди Харрингтон. У этой дамы пятеро дочерей на выданье, и она, словно опытный стратег, приготовившийся к битве, стянула все войска. Четыре ее дочери танцевали, каждая с вполне подходящим кавалером.

Не то чтобы сэр Руперт осуждал хозяйку. Это он-то, сам с тремя дочерьми в возрасте до двадцати четырех лет. Все три уже покинули классную комнату и нуждались в подходящих супругах. Леди Матильда, его жена, находясь не так далеко, шагах в двадцати, где стояла с Сарой, как раз поймала взгляд мужа. Выгнув бровь, она многозначительно глянула на беседовавшего с ним Куинси Джеймса.

Сэр Руперт слегка покачал головой – уж скорее он выдаст дочь за бешеную собаку. После трех десятков лет супружеской жизни они с женой отлично понимали друг друга и без слов. Его леди спокойно отвернулась поболтать с другой матроной, ничем не выдав, что обменялась сведениями с супругом. Возможно, позже, этим же вечером, она и расспросит его о Джеймсе, поинтересовавшись, почему этот молодой человек не отвечает предъявляемым требованиям, но прямо сейчас ей и в голову не придет пытать мужа.

Если бы только остальные его компаньоны были столь же осмотрительны.

– В толк не возьму, чего вы беспокоитесь. – Джеймс явно не мог удержать язык за зубами. – Он никогда не узнает о вас. Никто о вас не знает.

– И я бы предпочел, чтобы так и оставалось, – спокойно сказал сэр Руперт. – Ради нашего же блага.

– Держу пари, предпочли бы. Вы оставили ему м-м-меня, Уокера и еще двоих, а сами отправились охотиться в свои угодья.

– Он бы при любых обстоятельствах вас отыскал.

– К-к-кое-кто все же не прочь узнать о вас. – Джеймс поскреб голову так яростно, что чуть не растрепал косичку.

– Но не в ваших интересах предавать меня, – спокойно напомнил ему сэр Руперт. И поклонился проходившему мимо знакомому.

– А кто сказал, что я проболтаюсь.

– Отлично. Вам же первому выгодно, чтобы я оставался в стороне.

– Да, но...

– Все хорошо, что хорошо кончается.

– В-в-вам-то л-л-легко говорить. – Заикание Джеймса стремительно усиливалось, явный признак, что он взволнован. – Вы не видели труп Хартуэлла. Ему проткнули горло. Должно быть, истек кровью до смерти. Его секунданты сказали, что дуэль длилась две минуты. Две минуты! У-у-ужасно.

– Вы же фехтуете лучше, чем владел шпагой Хартуэлл, – заметил сэр Руперт.

И улыбнулся, наблюдая, как его старшенькая, Джулия, вступает в менуэт. На ней было платье подобающего оттенка голубого. Видел ли сэр Руперт его прежде? Кажется, нет. Должно быть, новое. Остается надеяться, что оно не пустит его по миру. Джулия танцевала в паре с графом, разменявшим четвертый десяток. Малость староват, однако же, граф...

– П-п-пеллер тоже был превосходным фехтовальщиком, а его-таки убили первым, – прервал мысли сэра Руперта истеричный голос Джеймса.

И слишком громкий.

– Джеймс... – попытался урезонить собеседника сэр Руперт.

– Получил вызов вечером – на следующее утро после завтрака уже у-у-умер!

– Не думаю...

– У него выбили шпагу из рук, и, все еще пытаясь защищаться, он потерял три п-п-пальца. Позже мне пришлось искать их в т-т-траве. Б-б-боже!