«Вася, сука, о чём ты шушукалась с Мораной⁈»

«Надо же, сама догадалась. Соберись, Ольга, открой каналы и прими в себя поток, иначе не выжить! Очисти души рабов от праведной ярости и отпусти на перерождение!»

«Как я, мать твою, их очищу? Они же меня в клочья порвут!»

«Отринь сомнения, иначе смерть!»

Кто это сказал? Морана, Василиса или обе две? Какая теперь разница — ларчик открыт, осталось покориться судьбе и сделать что должно! В астрал хоть не заглядывай — там бушевал эфирный ураган. Миллионы переполненных гневом душ требовали отмщения. У меня требовали, мать их через семь пар потных портянок оглоблей в дышло! Всё понимаю… рабская доля, спали в шкафу с напильниками, укрывались наждачной бумагой, а затем и вовсе на мясницкий разделочный стол угодили, но я-то здесь при чём⁈

«Мародёр» затрещал по швам, по бронепластинам будто алмазным абразивом прошлись. Ещё немного — и тело перемелет в физической плоскости, а душу — в астральной. Вот о чём предупреждала Мара! Что ж, двум смертям… Не закончив мысленную фразу, открыла каналы на полную.

То, что содеялось дальше, словами трудно описать. Я ощутила себя несчастной лягухой, которую добрые дети надули через задний проход. Независимые каналы, пропуская немыслимое количество эфирных сгустков, затрещали по швам. Источник, изменив направление вращения на противоположное, в авральном режиме взялся за очистку душ от тёмной материи, насквозь пропитанной болью, страхом, ненавистью и яростью, сливая чернильный концентрат в накопитель.

Мой разум не выдержал навалившегося груза отрицательных эмоций: собственная суть, покинув тело, просадила многокилометровую толщу скалы, словно лист бумаги, и, устремившись ввысь, вонзилась точно в центр защитной сферы. Подпитанная чужой остервенелостью, душа ударила всей мощью по сложной многомерной структуре, путая и разрывая инородную ткань на части. Незримый купол пошёл волнами, а затем обрушился вниз тысячами молний свободной энергии.

Что за армагеддон творился в физическом мире — меня не заботило, ведь в вышних эфирных слоях открылся инфернальный филиал. Каналы-проводники, претерпев значительные метаморфозы, смахивали собой на топливные шланги высокого давления, продолжая прокачивать сонмы истерзанных заточением душ.

Изменивший цветовой спектр источник, словно шкуродёр, сдирал налёт скверны, очищая сущности и давая шанс на перерождение. Полноводная река истончилась, превратившись в ручей, а затем и он иссяк. Рабы навсегда покинули этот неприветливый мир, а я осталась парить над разломом — то ли ангелом, то ли бронтозавром. Кого же ты слепила из меня, Морана? Я ведь теперь самостоятельный монстр! Не побоялась же спустить Фенрира с поводка!

«Ты не цепная собака, чтобы с поводка спускать. Я сделала это из любви к тебе. Не благодари, сестра!»

«Не знаю, стоят ли твои деяния признательности. Мара, я ведь гордилась своей чистой до неприличия душой. И что теперь? Взгляни на неё… а с источником — так вообще беда! Гуталин на их фоне белым пятном покажется. Вантаблэк, мля! Даже кровь стала чернее ночи!»

«Так и должно быть, Оленька! Я всего лишь форсировала эволюцию. Отныне ты не приёмыш, а чистокровное дитя первозданной тьмы. В тебе больше нет ни капли света. Но это вовсе не значит, что ты потеряла себя на веки вечные. Вселенная так устроена, дитя. Первостихии выбрали тебя эмиссаром, это великая честь для высших богов и абсолютно недостижимая планка для низших существ. Всё равно что амёба вдруг стала императрицей. Поверь на слово, у амёбы шансы были бы значительно выше! Гордись, Ольга!»

«Мне бы таблетку от памяти. Можешь стереть воспоминания рабов, что запечатлелись в голове? Их будто калёным железом выжгли, несколько раз пыталась, но ничего путного не выходит. За прошедший час я умерла ровно сто десять миллионов четыреста тридцать семь тысяч раз. Не поверишь… устала так, что жить не хочется. А гордиться нечем покамест: ты меня подвела за ручку. Используя втёмную — сделала темнейшей. Остаётся только догадываться — зачем… а дай угадаю? Грядёт войнушка между старыми и новыми богами? Тут и око Одина в тему пришлось. Желаешь вернуть владельцу, дабы заручиться поддержкой? Что за херабора на седьмом круге царства мёртвых заныкана? Поди, третий глазик Шивы? А я тебе нужна на земле в качестве лояльного и верного союзника, у которого пиетет к старым богам в славянском генотипе заложен. Так ведь, Мара?»

Заливистый смех Мораны сбил с панталыку. Потеряв концентрацию, камнем ухнула с небес на землю. Оказавшись в собственном теле неожиданно для себя, села на жопу прямо посреди сейфовой комнаты.

«Умеешь же ты поднять настроение, Оленька. Война богов, надо же, как завернула! А всё книжки твои, глупые, виноваты. Фэнтези, кажется, если не путаю жанры. Так вот, дорогая моя сестрица… Подобное невозможно по одной простой причине: все высшие существа претворяют в жизнь определённую функцию, данную самим Творцом. Представь себе суперкомпьютер, микросхемы которого воюют между собой. Представила? Нам, прямым потомкам высшего разума, заниматься членовредительством не с руки. Вести, развлечения ради, закулисные игры, интриговать помалу — всегда пожалуйста, но устраивать полномасштабные баталии — против самой божественной природы. Такова воля Его, или Её. Даже боги не ведают, что появилось раньше, яйцо или курица».

«Боги не ведают, а я знаю наверняка: яйцо появилось задолго до самих пернатых. Птицы — эволюционные потомки динозавров, размножавшихся яйцами. Десять тысяч лет живи, десять тысяч лет учись, а всё равно дурой помрёшь!»

«Вообще-то, я эзоповым языком выразилась, и ты поняла, о чём я толкую! Гадкая букашка, могла бы и смолчать, только с мысли сбила!»

«Не прибедняйся, богиня, букашка не способна сдвинуть гору. Продолжай».

«Ничего нового не скажу. Войны — прерогатива низших существ. За ресурсы, веру и даже любовь. Своим появлением в этом мире ты всколыхнула застоявшееся болото, пробудив к жизни дремлющие силы. Биться придётся не старым богам с новыми, а тебе — с превосходящим числом противником. Война уже идёт, Оля. Холодная её фаза началась в московских канализациях. Горячая — не за горами. Войнушка кланов — лишь первый акт, за ним последуют второй и третий. Ты не сможешь ничего изменить. Но у тебя есть выбор: сложить голову на плаху добровольно или же дать достойный отпор агрессору. Сегодня ты стала многократно сильнее. Не думала, что выдюжишь, но, как говорят у вас на большой земле, кто не рискует, тот рационален и несколько скучноват».

«Что мне делать с ульем?»

«Делай что должно. Ты уже в игре. Главное, не забывай: убить тебя нелегко, но вполне возможно. Познай, что получила, но даже не думай касаться пустоты — слишком рано. Развивай то, что даётся легче всего. Отныне ты ведьма чёрной крови, единственная в своём роде. Подобной никогда не было и не будет ни в одном из миров. Возможно, я ошибаюсь и твои дочери унаследуют дар по праву рождения. Не могу знать точно, прецедентов не было».

«Дожить бы ещё до тех славных тёмных времён, когда я обзаведусь потомством. Не уверена, выберусь ли из комплекса живой».

Морана гаденько хихикнула, услышав нотки сомнения в моём голосе.

«Ольга, не хотелось бы тебя расстраивать, но ты давно не принадлежишь ни миру живых, ни миру мёртвых. Сердце бьётся, температура тридцать шесть и шесть только потому, что за тебя ещё не решили, в какую когорту пристроить. То существо, что ты дважды повстречала, относится к наивысшей нежити. Вы — одно целое, и вас не разделить. Экзорцист не поможет, она защита в ДНК. Её возможности находятся за гранью понимания, но и твоя эволюция не стоит на месте. Рано или поздно научишься менять ипостась как перчатки, или же случится спайка. Не буду гадать на кофейной гуще. Поживём — увидим».

«Я её боюсь и не хочу никакой спайки!»

«В неполные пять лет у девочки по имени Алиса диагностировали весьма редкое генетическое отклонение — синдром Урбаха-Вите. На инициации ей удалось на короткий временной интервал убедить саму себя и даже ощутить фантомный ужас, а затем всё вернулось на круги своя. То, что она приняла за страх, — всего лишь игра разыгравшегося воображения. Нынче девушка Ольга бесповоротно утратила систему сдержек и противовесов. Вот и не верь после этого в судьбу. Остатний, испытанный тобою страх был связан с пьяным смурфиком на детском утреннике. Вторую личину ты не боишься, а, напротив, восхищаешься далёкой от общепринятых норм первозданной красотой».