Я всматривалась в черты женщины и мне казалось, что они меняются - появлялась то совсем юная девушка со светлыми волосами, то старуха, с крючковатым носом, то красивая черноволосая смуглянка.

-Так что же мне делать? - спросила я.

-Жить и принимать свою судьбу, - непринужденно ответила женщина. - И еще одно скажу тебе, по поводу молодого князя. Ты можешь быть с ним, но тогда там, в далеком будущем не будет твоих детей и твоих внуков. Ваша любовь не повлияет на судьбу мира, она коснется только нескольких человек. Правда, для того, чтобы началась эта ваша любовь Татьяна должна будет погибнуть. Здесь решать только тебе. А теперь иди, Анна, иди...

-Подождите, - потерев лицо руками, остановила я берегиню, - а как мне вернуться домой? И где настоящая Акулина?

-Всему свое время, - она повернулась и через мгновенье скрылась в лесу.

А я вернулась в дом, легла в кровать и уснула. И приснился мне сон, что я предлагаю Александру Первому заминировать здание, где остановится на пути в Вильно Наполеон. А он гневно меня отчитывает, говорит, что это недостойно русского государя, и русской девушки, такой милой и такой кровожадной, приказывает посадить под домашний арест. Утром проснулась и не могла отделить сон от реальности. Берегиня Полина была на самом деле или приснилась мне как и государь император?

После завтрака, который был очень плотным - вчерашний ростбиф в холодном виде, яйца, каша, горячий еще хлеб, на котором таяло масло, княгиня разливала чай из самовара, щедро добавляя в него густые сливки.

-Алексей, ты после завтрака поедешь к Мещерским? - обратилась княжна к брату. - Я хочу видеть Татьяну.

-Поеду сестра, - усмехнулся молодой князь, - но вы ведь опять будете болтать как сороки.

-Неправда! - воскликнула девушка. - А Татьяна чудо как хороша. У нее чистая кожа, ровные брови, ямочки на щеках, а зубы как жемчуг. Баратынский писал как будто про неё:

…Власы златые В небрежных кольцах по плечам, И очи бледно-голубые....

Барышня грустно вздохнула.

-Но Анастасия, ты гораздо интереснее её, - высказала я свое искреннее мнение, - у тебя живое лицо, выразительные карие глаза, острые скулы, брови только надо немного выщипать, придать форму, и у тебя очень чувственные губы, многие такие губы делает искусственно, а тебя природа наградила...

Княгиня пролила чай, Анастасия открыла рот, а князь отложил журнал и закашлял.

-К-ха, к-ха, откуда ты набралась таких дерзостей, Акулина? - спросил строго.

Что прикажете отвечать? Я уже много раз укорачивала свой язык, но он как хвост у ящерицы отрастает вновь и вновь.

-Простите, -опустила глаза в тарелку с овсяной кашей, - у меня после падения мысли путаются.

-Вот-вот, контузия - это особый вид ушиба головы, - глубокомысленно выдал Платон Яковлевич, - у Акулины провалы в памяти, речь временами совсем невнятная, я приписал покой.

-Отправляйся в постель, Акулина, - строго сказал князь, и повернулся к жене, - а ты душа моя, приступай к сборам, через день мы едем в Вильно. Меня ждет работа, Алексея тоже уже в полку заждались, а вас мои прелестницы ждут прогулки, приемы и балы.

Я поблагодарила за завтрак, пожелала всем хорошего дня и похромала с помощью костыля в свою комнату. Анастасия прискакала следом.

-Как же тебе тут будет скучно! - воскликнула она.

-Если ты принесешь мне несколько книг, я не буду скучать, - улыбнулась я, - а кроме того, нога уже болит не так сильно и милейший Платон Яковлевич скоро снимет эти лубки, а там и голова в разум войдет.

-Ты рассуждаешь прямо как маменька, - засмеялась княжна, - а что же тебе принести почитать? -она сморщила носик, усеянный веснушками.

-На твой вкус, - ответила я, лихорадочно вспоминая, кто из писателей издавался в то время, а то опять ляпну что-нибудь, типа, а давай Пушкина, которому еще тринадцати лет не исполнилось.

Книгу барышня принесла мне занимательную "История Бранденбургская, с тремя рассуждениями о нравах, обычаях и успехах человеческого разума и пр. короля прусского Фридриха II" некой Анны Вельяшевой-Волынцевой. Что-то более скучное трудно себе представить. После первых двух страниц я уснула.

Так прошли несколько дней, княжеская семья отбыла ко двору в Вильно. А еще через неделю началась война. Князь Петр Алексеевич прислал посыльного в поместье с известием о начале войны и приказом собрать все ценное и отправить в столичный дом. В Санкт-Петербург было приказано отправляться и мне. Но уехать от места перехода я не могла. А вдруг откроется портал и пойду я себе домой, сериалы смотреть, слушать бухтение мужа, водить внуков на тренировки, волонтерить в меру сил и заминаться прочими пенсионными радостями, оставив здесь все волнения.

Я приняла твердое решение: первое - никаких чувств к Алексею, второе - никакого вмешательства в историю, третье - возвращение домой при первой возможности.

Я четко руководила сборами обоза, помогая упаковывать и укладывать картины, вазы, столовое серебро и наряды княгини и княжны. Всех сенных девушек, которые не уехали с семьей в Вильно, я от имени князя отправила с обозом, только Марфуша наотрез отказалась оставить меня, да еще Степанида. Во время сборов заехал сосед слева, граф Зацепин. Я предложила испить чаю с пирогом, он с радостью согласился.

-О, слышали бы вы, какие речи произнес наш государь. Александр Первый был великолепен! "Я не ослепляюсь мечтами; я знаю, в какой мере император Наполеон великий полководец, но на моей стороне, как видите, пространство и время. Во всей этой враждебной для вас земле нет такого отдаленного угла, куда бы я не отступил, нет такого пункта, который я не стал бы защищать, прежде чем согласиться заключить постыдный мир. Я не начну войны, но не положу оружия, пока хоть один неприятельский солдат будет оставаться в России" - вот каков был его ответ присланному к нему Наполеоном для переговоров графу Нарбонну.

Я смотрела на восторженного графа и снова задавала себе вопрос, неужели они не чувствуют приближение катастрофы, беды? Никогда не чувствовали? В июне 1941? И сейчас, в июне 1812?

-А вы что же не собираетесь уезжать? - спросила я графа.

-Нет, я человек не военный, давно оставил службы, жена моя болеет и дорогу переносит крайне тяжело, так что мы останемся.

-А Мещерские уехали? - я исподволь волновалась за Татьяну.

-Нет, они тоже остаются. Да чего нам боятся. Мы же не будем воевать. Пройдут французы мимо и все.

-Я не была бы так уверена, - покачала я головой, потом плюнула на осторожность, - бегите отсюда! Разорят, сожгут и отберут все равно, а так хоть сами спасетесь и кое-какое добро убережете.

-Да что это вы такое говорите? - всплеснул руками Зацепин. - Барклай свое дело знает - и шведа бил, и турка, и француза, – и закончил горько, с нажимом. - Не допустят их границу перейти. А коли и допустит, как это же европейские солдаты, цивилизованные, христиане, а вы такое говорить изволите. Позвольте откланяться, барышня.

Хотела сказать ему - турки, да что турки, Россия с ними сколько столетий воюет-то, это уже как хронический насморк. Сдержалась, не поймет и не поверит. Уехал. В поместье стало тихо. Кроме меня, Степаниды и Марфуши в доме остался еще конюх Степан, управляющий Андрей и две лошади - Звездочка, и Султан. В деревне же остались почти все крестьяне. Я несколько раз ходила в лес, но никого не встретила и ничего интересного не произошло. Дни мои проходили в сплошном безделье, было скучно, тревожно и скрашивали эту тоску только конные прогулки. Звездочка привыкла ко мне и больше не фыркала и не вставала на дыбы, а ласково протягивала бархатные губы за лакомством.

В ночь на семнадцатое июня разразилась дикая гроза, температура резко понизилась, ливень был ледяной, с градом, а ветер завывал с такой силой, что казалось может поднять и унести крышу. И вот посреди этого природного безумия в усадьбу вошли французы.

Управляющий пошел выяснить, что надо французам и вернулся с безрадостными вестями.