-Командир, там мужики француза подобрали, правда, он уже почти сдох..., - Иван переминался с ноги на ногу.

-Иван, дальше, что не так с этим французом?

-Степан опознал в тем того самого, ну, который в нашем поместье стоял...

-Бельмондо, - выдохнула я и выскочила из землянки.

-Барышня, тулупчик-то, - крикнула мне вслед Марфуша, но я не слышала, сердце стучало, мозги отключались, в общем все как всегда у молодых барышень.

Степан снимал с лошади тело, замотанное в какие-то обноски. Я подбежала и отшатнулась - когда-то смуглое лицо майора Жан-Поль Де Бельмонтра было синим, темные губы - белыми, мундир его, а точнее лохмотья, оставшиеся от доломана пропитаны замерзшей кровью.

Упав рядом на колени я пыталась уловить дыхание, почувствовала, как на плечи лег тулуп, а потом мягкая рука отстранила меня в сторону. Травница Марта склонилась над раненым.

-Он жив? - непонятно у кого спросила я.

-Когда подобрали - был жив, - ответил Степан. - Я, барышня, подумал, что он ведь нам тогда сильно помог, вот и решил подобрать. Его свои-то у дороги бросили. Вместе с остальными ранеными. Но те все уже готовые, - конюх перекрестился.

-Жив, - прошептала Марта, - но очень мало жизни осталось.

-Несите в мою землянку, - распорядилась я. - Марфуша, грей воду, Марта, помоги ему, прошу тебя.

Я старалась держаться строго, не плакать и не показывать слабости перед мужиками. Ведь стоит только показать перед мужчинами свою женскую сущность, тут же слушаться перестанут, а то и на шею сядут. Я для них командир, из железа. Ведь за все время существования нашего отряда мы никого не потеряли. И что особенно радовало - ребятишки были все живы. А женщины на меня молились втайне от отца Александра. Потому что я запретила мужьям рукоприкладство. И доходчивости этого запрета немало поспособствовал Вася Дизель, вделав несогласным физические замечания.

Мы с Марфушей раздели Жана полностью, пока травница готовила свои примочки.

-Ой, - покрылась девушка краской, - барышня, как же вы на срам смотреть будете.

-Глазами, Марфа, - жестко ответила я, - давай воду и тряпки.

Жан сильно похудел, между ребер была колотая рана, левая нога была неестественно вывернута. Запах от тела исходил ужасный.

-А ну, девки, кышь отсюда, - пробухтела травница, а Степанида еще и подтолкнула нас в спину.

Выбравшись из землянки я несколько раз глубоко вдохнула морозный воздух.

-Барышня, а, правда, что вам этот француз предложение делал? Страшный он какой-то, уж лучше за лавочника вам выйти, которого Петр Алексеевич вам о

прошлом годе присмотрел.

Я села на бревно. Какой еще лавочник? Бред какой-то.

-Понимаешь в чем дело, Марфуша, никакого лавочника я не помню. А откуда тебе про предложение известно?

-Так Федот говорил, он вроде как своими ушами слышал.

Все, Федоту-стрельцу, удалому молодцу я уши в трубочку сверну и язык обрежу. Достал. Как бабка Трындычиха. Этот мужичок успевал везде, ни одно дело без него не обходилось.

-Так чего, барышня?

-Ничего, Марфуша, майор при смерти, не будем об этом говорить.

-Вот давно вам сказать хотела, вы же даже младше меня, осьмнадцать лет в конце мая встретили, а как начнете говорить, или командовать, так вроде того генерала. Вроде вам сто лет.

-Ну, генерал-то еще молодой мужчина, - усмехнулась я, - а что до меня, то ты же помнишь, после того похода в лес и контузии у меня в голове странные вещи произошли.

-А чего сейчас в лесу ничего не происходит?

"Портал, или как сказала берегиня - червоточина, схлопнулась", - чуть не выдала я, но вовремя прикусила язык.

-Все когда-то заканчивается, Марфа, вот и в нашем лесу чудеса закончились.

Из землянки высунулась Марта и поманила меня рукой.

-Слаб, перемерз сильно. Рану я стянула, ногу вправила, теперь поить отваром надо и..., - она посмотрела мне прямо в глаза своими светлыми, небесной голубизны мудрыми глазами и закончила, - тягу к жизни у него пробудить надо. Вот так.

Степанида и Марфуша вызвались дежурить при раненом, но я отослала всех. Попросила, чтобы пока перебрались в пустую землянку, освободившуюся после ухода половины мужиков с Винцингероде.

-Жан, - шептала я, - я берегу твое кольцо, ношу его на шее, как амулет. И, хотя я не имею права, наверное, но я так рада тебя видеть. Это неправильно со всех сторон. Во-первых, ты враг. Во-вторых, я намного старше, в-третьих, я замужем.

"Ой-ой-ой, - проснулась моя ехидна, надо же полгода почти проспала, - во-первых, он уже не враг, а пленный и раненый, во-вторых, твое тело молодо, слышала - только осьмнадцать стукнуло, а то что опыт имеется, так только плюс, ну и в-третьих, замужем за твоим мужем сейчас Акулина, вот так вот, уж прости за тавтологию".

-Николь..., - еле слышно прошептал Жан, не открывая глаз, - благодарю тебя Господи, что перед смертью ты послал мне светлый облик любимой...

-Жан, я не облик, это я Акулина, а благодарить тебе надо конюха Степана. А если ты еще раз скажешь о смерти, я тебя прибью, - глаза защипало.

Я взяла его руку и приложила к своей щеке. Глаза Бельмондо открылись, и в них вспыхнул огонек удивления и жизни.

-Это не сон? Это ты, я думал, что это бред, я замерзал, уснул...

-Жан, ты помолчи пока. Тебе нужно беречь силы. Давай я тебе отвару дам. Травница, та которую ты спас из горящей избы, приготовила тебе отвар.

-Николь, где я? - я отпустила его руку, взяла со стола кружку с отваром и влила несколько ложек ему в рот.

-Все потом расскажу, а теперь спи, я буду рядом.

Жан уснул. В землянку вернулась травница Марта.

-Спасибо, - тихо сказала я ей.

-Долг платежом красен, вы меня от лютой смерти спасли. И я свою работу сделаю. Люб он тебе?

-Он хороший человек, пусть и враг.

-Так теперь уж и не враг. Он ради тебя на всё готов, нечто не понимаешь? Смотри, увидел тебя и жизнь к нему волной пошла.

-Марта, не тереби мне душу, а?

"Жан-Поль Де Бельмонтр, французский майор...в кого же еще надо было влюбиться? Тебе как будто и, правда, стало восемнадцать, куда мозги подевались? " - пропищала ехидна.

-А то без тебя не знаю, - пробухтела я, - но что мне Полина сказала? Принимай свою судьбу, так? Ну, вот и заткнись. Будь, что будет.

Я вышла из землянки и пошла искать Степана. Сидеть на месте не было сил.

-Готовь вылазку на поместье, вы же туда так и не добрались? - конюх кивнул. - Я с вами поеду. Возьми человек десять.

Еще подъезжая к заветным воротам я услышала выстрелы. Ворота были открыты настежь.

-Слышь, командир, бой там идет, а мы чего стоим? - пробасил Иван.

-А мы уже не стоим, - зло ответила, и махнула рукой.

Я уже давно не рефлексировала по поводу "ах, я убила человека", прав был Василий, не время для анализа, а кого я там прикончила, а вдруг хороший человек был. Не ты, так тебя.

Французы сопротивлялись яростно. Мужики кинулись в самую гущу схватки. Я немного отстала и увидела, как возле конюшни несколько вражеских солдат с саблями теснили нашего гусара. Спешилась. Вытащила из-за пазухи заряженный пистолет и выстрелила в ближнего солдата. Остальные от неожиданности повернулись, а гусар мгновенно проткнул другого нападающего. Но двое оставшихся, посчитав меня не такой опасной, набросились на гусара, лицо которого заливала кровь, и одна рука у него висела плетью. Все это я отмечала каким-то боковым зрением. Перезарядила пистолет, делать я это научилась не так ловко, конечно, как Василий, но за полминуты справлялась. Но стрелять не пришлось. Из-за конюшни выбежали несколько моих бойцов. С французами было покончено, а гусар совсем обессилев, упал.

-Ох, помилуй Господи, - склонившись под мужчиной принялся креститься Федот, - да это ж барин, Алексей Петрович! Матерь Божия, да что ж делается...