Стреляли и в Богдана. Защитный полог не справился с волшебной пулей, и та пробила грудь гефрайтера. Два месяца он провалялся в госпитале, где его едва спасли. При выписке узнал, что из выпускников их школы в живых остались только трое, другие навсегда остались в далекой Сербии. Использовать в бою их запретили – лишь в карательных мероприятиях. Взятых в плен повстанцев Богдан сжигал огнем на площадях, куда сгоняли местных, чтобы они смотрели экзекуцию. Выходил он в каске и в зачарованной кирасе, вдобавок, прикрытый щитами из лучшей стали. И все равно в него стреляли, но, к счастью, без последствий. Другим не повезло… В итоге Богдана отозвали и направили в Берлин, где определили в военное училище для магов.

Учиться было трудно. Курсанты-немцы, часть преподавателей не скрывали пренебрежительного отношения к попавшему в их альма-матерь унтерменшу. Большинство их носили приставки «фон» и «дер» к фамилиям и гордились древностью своих родов. А чем гордиться мог Богдан? Тот факт, что он сражался за Германию, был ранен, награжден медалями, стал унтер-офицером, никого не волновал. Печали добавляло то, что потерялась связь с родителями – на юге Славии сепаратисты подняли мятеж и отделились от республики, образовав свою Нововарягию. Родители Богдана как раз и проживали на мятежных землях. Это лишь добавило Богдану ненависти к сепаратистам. В Сербии они в него стреляли, а в Славии прервали связь с родителями. Уроды! Ничего, наступит время, и он с ними разберется. Преподаватели им говорили, что выпускников училища отправят в Славию, где есть потребность в офицерах-магах. Но вышло по-иному…

Богдан учился на последнем курсе, когда в училище внезапно позвонили из Службы безопасности Германии и велели прислать в их офис курсанта Ковтюха. Недоумевая о причине вызова, Богдан послушно прибыл по указанному адресу. Унтер-офицер на входе проверил документы посетителя, открыл журнал и подсказал ему куда идти. В просторном кабинете на десятом этаже курсанта встретил немолодой мужчина в штатском.

– Садитесь господин Ковтюх, – заговорил с ним на варяжском, после того как гость произнес обычное здесь «Гутен таг». – Поговорим.

Курсант присел на стул.

– Меня зовут Иван Иванович, – продолжил хозяин и снова на по-варяжски. – Вы к нам приехали из Славии, насколько знаю?

– Да, – подтвердил Богдан.

– Давно бывали дома?

– Ни разу не бывал. Сначала обучался в школе, затем служил. А после стало невозможно: сепаратисты захватили эти земли.

– И как вы к этому относитесь? – спросил Иван Иванович.

– Ненавижу гадов! – Богдан не смог сдержаться.

– Это хорошо, – хозяин кабинета отчего-то улыбнулся. – Как отнесетесь к предложению помститися?[5] Так, вроде, говорят у славов?

– Буду только рад.

– Задание опасное. Риск вас не испугает?

– Я воевал, Иван Иванович! – обиделся Богдан. – Не раз стоял под пулями, был ранен.

– Что ж слушайте…

Через неделю Богдан отправился в Москву со славским паспортом в кармане на имя Ивана Кузнецова, сбежавшего в Германию от мобилизации после начала войны с Нововарягией. Легенду подтверждало удостоверение беженца, выданное немецким муниципалитетом. По легенде с работой у Ивана не заладилось, а жить в приюте с нищенским пособием мужчине надоело. Вот и решил в империю податься, тем более по национальности он никакой не слав, а истинный варяг, о чем свидетельствуют имя и фамилия. Воевать с такими же братьями по крови он не желает.

Несмотря на противостояние Варягии с Германией, отношения меж ними не прерывались: ходили поезда, летали самолеты. Империя охотно принимала славов, сбежавших из «родной» страны. Она нуждалась в рабочей силе, а славы для замещения вакантных должностей подходили идеально. Варяжский знают, по менталитету от имперцев почти не отличаются, работать любят и умеют. Проблем у «Кузнецова» не возникло. В аэропорту Москвы ему вручили тонкую брошюру, где для таких, как он, мигрантов подробно доводилось, как встать на государственный учет, где жить, и как найти работу.

Богдан последовал рекомендациям. Стал дворником в одном столичном ЖЭСе, поселился в выделенной комнате и через неделю встретился с другими членами «боевки».[6] Их было четверо: Микола, Гнат, Макар и Вячеслав. Все молодые, побывавшие в боях, и за Славию готовые порвать любого. В империю добрались разными путями, но, по легенде, как и «Кузнецов», якобы сбежали от призыва. Вскоре их навестил куратор из немецкого посольства.

– План операции таков, – сказал, когда боевики расселись за столом, уставленным бутылками с закуской. Вдруг кто-нибудь зайдет, а тут собрались земляки, чтобы отметить встречу. – Через неделю внучка императора, она ж наследница престола, проводит бал по случаю совершеннолетия. Там соберется знать Варягии. Вам предстоит напасть на них и уничтожить.

– А почему не императора? – спросил Микола. – Что толку в этой девке?

– К нему не подобраться, – объяснил куратор. – Охрана сильная, и в ней есть волхвы. Девчонку охраняют послабее, к тому же бал, считай, в столице, и нападения они не ждут. А смерть наследницы – большой удар для императора. Он стар и болен, и от такого не оправится.

– Взорвать их там – и все дела! – сказал Макар. – Атаковать опасно. Можем не прорваться.

– Не выйдет, – отверг идею немец. По-варяжски он говорил с акцентом. – Дворец старинный, крепкий, там нужен грузовик взрывчатки. Просто так ее не завезти, а заложить – еще труднее. Архангельское охраняют. Не беспокойтесь о себе. Вам выдадут кирасы, зачарованные магом, и бронированный автомобиль. Отличное оружие, гранаты. Нападения не ждут, уйдете без проблем. Вы, главное, не увлекайтесь. Не обязательно убить их всех, достаточно наследницу. Портрет ее вам раздадут. Всем все понятно?

– Зробим! – ответил за «боевку» Гнат.

– Отлично! – немец встал. – Проводи меня, Иван.

На улице сказал Богдану:

– Мне довели, что вы будущий немецкий офицер и воевали за Германию. С вами можно откровенно?

– Да, – подтвердил Богдан.

– Все несколько сложнее, чем я там объяснил. Охрану вы, скорей всего, сомнете, прорветесь в бальный зал, но там, возможно, будут волхвы. Среди варяжской знати их немало. Поэтому понадобился маг. Вы знаете, как распознать их и как убить. Патроны с зачарованными пулями вам выдадут, но только вам. Понятно?

Богдан кивнул.

– Второе. Им, – он указал на дом, – уйти оттуда не удастся. И этого не нужно. Диверсию организовали славы, что и отлично, – куратор усмехнулся. – Мы ни причем. Вам скрыться нужно непременно, поскольку могут опознать и предъявить претензии Германии. Поэтому, едва покончите с наследницей, взлетаете и отправляетесь по воздуху в одно местечко, где будет ждать автомобиль с водителем. У него получите дипломатический немецкий паспорт. Вас отвезут в аэропорт, оттуда вы отправитесь в Берлин ближайшим рейсом. Надеюсь, вы не испытываете сентиментальных чувств к своим напарникам?

– Нет. Я немец, а не слав, – сказал Богдан.

– Похвально. В Германии вас ждут погоны лейтенанта – в офицеры вас произведут досрочно, также в берлинском банке на ваше имя открыт счет на миллион экю. Довольны?

– Я не подведу! – Богдан едва не щелкнул каблуками.

– Но, но! – куратор улыбнулся. – Не забывайтесь. Вы здесь пока что дворник, а не немецкий офицер. Еще блеснете выправкой. До встречи…

[1] Стихи Евгения Евтушенко.

[2] Стихи Владимира Высоцкого.

[3] Бальная книжка, или карне (фр. carnet de bal) — дамский бальный аксессуар, миниатюрная книжечка, в которую дама записывала номер танца и имена кавалеров.

[4] Гефрайтер – ефрейтор. Низший чин в Бундесвере.

[5] Помститися – отомстить (славский).

[6] Боевка – боевая группа (славский).

3.

Куратор не подвел и операцию организовал блестяще. За два дня до бала Микола с Гнатом нежно переняли выходящего из ресторана юного Голицина. Князь часто посещал злачные места и отрывался там полную катушку. Не удивительно, что он повздорил с хлопцами и огреб от них по физиономии. Били деликатно, без увечий. Князь получил фингалы под глаза, вдобавок – и разбитую губу. Не повод напрягать полицию, но с такой-то рожей не пойдешь на бал.