Радостное урчание прервалось характерным противным хрустом, переходя в бульканье, хрипы, постепенно затихая.

Вес взрослого мужчины придавил ребёнка, не давая даже вздохнуть.

Мальчик с трудом выбрался из-под тела, перевернулся на четвереньки и вывернул наружу всё содержимое несчастного желудка, кашляя и судорожно глотая воздух. Закончив, уселся, посмотрел на труп, вытерев тыльной стороной ладони свои губы, упёрся в голову покойника ногой, кое-как выдернул глубоко засевший в пасти нож.

Зрители снова подняли шум, споря друг с другом чуть ли не до драки.

— Молчать! — прохрипел голос в матюгальнике.

— С арены выйдет только один победитель! Это правила арены!

— Вали его, малой! — заорали из толпы.

— Давай! Не зевай! Я на тебя семь споранов поставил!

— Эй, придурок джинсовый, режь пацана!

— Малой, хули стоишь, мочи козла!

— Вставай, мудила!

Люди орали и бесновались, прыгая и размахивая руками от переизбытка адреналина и нервного напряжения. Взрывник засмотрелся на этот гвалт и не сразу заметил шатающееся окровавлено тело, идущее в его сторону с отблескивающим чистым лезвием, так ни разу и не востребованным в этом бою своим обладателем.

Люди начали свистеть и орать сильнее прежнего:

— Эй! Смотри!

— Малой! Не зевай! Обернись!

— Давай! Давай, вали его!

Мальчик боковым зрением заметил движение.

Рядом стоял парень, здоровой рукой зажимая рану на ключице, а в повреждённой держал нож на уровне своего пояса. Рука сильно дрожала и ходила ходуном, парень сопел и смотрел трусливо, но кровожадно. Желание выжить любой ценой читалось на его лице, даже несмотря на кровавую маску.

— Ы-ы-ы! — оскалившись, он шагнул вперёд и пырнул мальчика лезвием.

Но его движение было настолько неловким, что мальчишка лишь чуть повернул корпусом в сторону и сам, не ожидая такого от себя, нанёс ответный удар с размаху прямо в грудь, вонзив лезвие по самую рукоять.

— Как мягко вошло… — как-то отстранённо подумал в тот момент мальчишка, глядя в затухающие глаза парня.

— Базиль, тебе хорошую цену за щегла даю, глупо отказываться.

— Сказал же, нет! — прорычал мужчина, на гране желания сорваться и прибить назойливого человека.

— Ну, зачем он тебе нужен, ты же, всё равно, постоянно где-то по кластерам шляешься. Отдай, а? — Кидис заискивающе попытался заглянуть в лицо, пробежав чуть вперёд перед быстро шагающим смурным Базилем и запнувшись, чуть не повалился тому прямо под ноги.

— Да свали же ты! — Раздражённо, с презрением пнул здоровяк мужика. — Не вынуждай! А то, я же и виру за убийство могу заплатить! — хлопнул он широкой ладонью по оттопыренному карману, наградив растянувшегося в пыли человека тяжёлым уверенным взглядом.

В стабе муров и рейдеров-изгоев законы были, но решалось всё при помощи платы. Кто мог заплатить назначенную виру, как тут называли штрафы, тот и прав. Набил кому-то морду — двадцать споранов или неделя штрафных работ. Устроил пьяный дебош — оплати нанесённый ущерб, и по двадцать споранов за каждую разбитую морду. Сильно покалечил — оплати лечение и семьдесят споранов виры. Убил — триста шестьдесят споранов или год штрафных работ. С каждой выплаты пятьдесят процентов отходит в казну штаба. С кражами вообще никто не разбирался — судебных процессов не предусмотрено. Пойманного на воровстве могли спокойно убить, продать на органы или сделать своим рабом, главное, чтобы были свидетели. Ну, а нет свидетелей, избей или убей, и плати виру. Нету, чем платить — иди на стаб работай, в штрафгруппу, или отпусти вора. Свидетелей, кстати, тоже можно было купить и перекупить.

Кидис поднялся с пыльной дороги, отряхивая штаны, и зло глядя вслед удаляющемуся здоровяку с вожделенным пацаном, злобно прошипел:

— Посмотрим ещё, чья возьмёт.

Базиль сидел на пороге собственного дома и стругал колышки для подпорки дверей.

— Ну, чего, Базиль, ты надумал? Я могу рассчитывать на тебя, или ты обратно особняком держаться собираешься?

— Нет. Не люблю я этого, сам же знаешь. — Пробасил здоровяк, стругая ножом деревянную заготовку.

— Знаю, Базиль, знаю… и то, что жизнью тебе обязан, тоже помню.

— А-ай-ну… — отмахнулся мужик, — опять ты начинаешь. Когда это было… Давно забыть пора бы уже.

— Ну, не делай из меня уж совсем конченного. Да, я мур, но мур муру рознь, и честь свою я пока ещё не потерял. — Хмыкнул рыжий парень с веснушками на лице и присел рядом на лавку.

— Знаешь, там, ведь, не только шкурные интересы… На кону геноцид всего человечества. Кто-то у них придумал, как мозги мутантам вправлять, и скоро современные элитники покажутся нам милыми зверушками, по сравнению с новой расой Разумных. Давить их надо в зародыше, пока ещё не поздно.

Базиль прекратил работу и поднял тяжёлый взгляд на парня.

— Раса Разумных? Чё ещё за бред такой?

— Не бред. Многие уже видели. У стен Парадиза живёт целая стая из нескольких элитников и руберов, рыбку ловят и мороженную свининку точат, а людей ни-ни. Людей они верхом на себе возят и других мутантов убивают, а наездники потом хабар собирают.

— Во, тебя штырит, Рябый! — заржал Базиль. — Вроде не ширавый, а штырит! Сожрал чего-то? — ещё посмеиваясь, заглянул собеседнику в глаза и резко успокоился, став серьёзным.

— Рассказывай! — буркнул он, хмуро глядя в лицо Рябому.

Пересказав друзьям полученную от старого призрака информацию, я не успел отдышаться, как явились наши призраки из отряда Валдая, засланные на разведку в лагерь к Лешему с ребятами. Они доложили о прибытии Младших и много ещё о чём, что повергло нас в растерянность и активную мозговую деятельность.

— Всё же решились, крысы. Ох, йо-о, — Прапор сидел, склонившись, и тёр ладонями затылок, скривив лицо в жуткую гримасу.

— А конечности у наших так и не отросли? — спокойно поинтересовался Кир, будто новости о надвигающейся войне и не слышал.

— Нет, но бинты уже сняли.

— И Умник заговорил, значит? — ещё раз переспросил он, будто за пять минут я изменю пересказ полученной информации.

— Ну да. Так призраки докладывают. Самому не верится, — ответил я снова.

— Подземные крысы на войну осмеливаются, конечности не отрастут, на элите катаемся, со скребберами дружбу водим, ещё и мутанты говорящие… Не, это выше моего понимания, даже в моей голове такое не укладывается, — бубнил растерянный Прапор. — Как же раньше было всё понятно и спокойно… нормальные мутанты, нормальные скребберы, если сдох, то сдох… а теперь, даже не сдохнешь по-человечески. И после смерти можно службу продолжить, — развёл он руками, разговаривая с собой, глядя в пол.

Муха молча налил стакан водки, развернул один из съедобных брикетов и вручил Прапору. Тот выпил содержимое, как воду, мелкими глотками, а на кусок «мыла» посмотрел непонимающе и вернул Мухе. Кивнул в благодарность и закурил.

Прапор не столько курил, сколько просто смотрел в никуда, глубоко уйдя в размышления.

— Зови старика, — сказал Кир, видимо, что-то уже сообразив стратегическое.

— Нету тут оружия и снаряжения никакого нету. Всё осталось в том блоке, который имел портал. Там выход в теплицы, казармы бойцов, техника, оружие, и кто его знает, что у них ещё имелось. Я вот, к примеру, совершенно не ожидал вот такого катаклизма, — призрак указал на один из экранов, где висело изображение парящих островов. — Думал, жахнет и всё. Ну, котлован, возможно, образуется на месте взрыва, от проседания почвы, а оно вон как вышло.

— И давно оно так вышло? — спросил Кир, после моего пересказа.

— Ну-у, давненько. Двести сорок семь лет, восемь месяцев и пятнадцать дней. Времени сколько сейчас?

— Не надо время. — В очередной раз я удивился точному знанию этого математика.

«У-у, козёл в дырочку» — подумалось.

Почему-то меня сильно душила злоба и не только из-за рассказов этого человека, а вообще, в целом.