– Да, – говорю твёрдо, а потом думаю о впустую потраченных рядом с Ромой годах и добавляю полушёпотом: – Давно следовало это сделать.

Матвей бросает на меня короткий взгляд. Но никак не комментирует, не спрашивает, почему я этого не сделала, и это прекрасно. Не уверена, что готова сейчас лезть в дебри нашей с Ромой болезненной созависимости.

Да я жила рядом с ним, вернее, существовала. А он терпел и погуливал, как выяснилось. Увеличивая объем лапши на ушах отнюдь не доверчивых женщин. Аню одуванчиком не назовёшь, баба с клатчем, мать заждавшегося папу Вадички, тоже не невинный лебедь, да и я, собственно, когда надо умею выпустить и когти, и зубы. Но все втроём каким-то странным образом терпели Романа Романовича и проглатывали его ложь.

Мы проносимся по Невскому проспекту, сворачиваем на Литейный, затем берём влево, по мосту, мимо здания Цирка, покружив по улочкам, выскакиваем у Летнего сада, тёмная громада деревьев которого упирается в низкое облачное небо.

Нам везёт – зелёная волна бежит впереди нас, мы не стоим на светофорах, гоним вперёд, огибаем Марсовое поле и въезжаем на Троицкий мост.

Матвей поднимает верх. В салоне тут же становится тихо и уютно, мягкий дип хауз вибрирует в стереосистеме, задавая ритм питерской ночи.

– Хватит. Хорошо проветрились.

– Да, никогда не ездила с открытым верхом.

– Ранней весной?

– Вообще не ездила.

Действительно не каталась в кабриолетах, а у самой в старой машине только лючок сверху открывался, но это не считается,

– А что ещё ты не делала? – задумчиво покусывает нижнюю губу. – Думская, Рубинштейна, прогулка по крышам?

– Ни-че-го.

Как только это говорю, думаю, насколько же скучно я жила. Самое страшное, меня устраивало. Ничего не хотелось. Ни новых впечатлений, ни воспоминаний. А их и нет. Вот так, положа руку на сердце, реально нечего вспомнить. Те годы пустые: один похож на другой, как братья-близнецы. Дом, бизнес, муж-изменщик, опять же, как выяснилось.

– А хочешь? – прищурившись, интересуется Матвей.

Обнимаю себя руками под пиджаком, но не потому что замёрзла, скорее в качестве защиты.

– Слушай, а ты чего со мной возишься? Заняться нечем?

Матвей хмыкает и выдаёт стандартную, но почему-то такую милую в нашей ситуации фразу:

– До утра я абсолютно свободен.

Пожимаю плечами, указываю подбородком на дорогу.

– Ну что ж… поскольку я оставила всё: и телефон, и сумочку, и ключи от дома, и пальто в ресторане, и спешить мне некуда… Тогда вперёд!

Матвей оказывается прекрасным провожатым. Он то знает все злачные и не очень места в нашем мрачном городе. Бары, клубы, скрытые комнаты в ресторанах – это когда заходишь в одно заведение, а пройдя через тайную дверь, оказываешься на ВИП-территории другого. Уверена, попроси его сводить меня в казино, он и это организует. Говорят, в старом недострое, которое когда-то должно было стать отелем, на набережной Карповки, многие годы ночами собиралось питерское подполье. Правда, его уже снесли и на том месте строят новенькие апартаменты. Но свято место пусто не бывает, так что уверена – запретный бизнес куда-то перебрался.

Я настолько расслабляюсь рядом с Матвеем, что могу встрепенуться лишь от небрежно брошенной в середине ночи фразы. Мы как раз вываливаемся из очередного бара на Рубинштейна.

– Устала? – бархатным тоном интересуется он. – Смотрю, ты зеваешь.

– Подловил. Ну есть немного.

День кажется мне бесконечным.

Матвей наклоняет голову и говорит без всякого вопроса:

– Поехали ко мне, переночуешь.

– Что? – переспрашиваю, думая, что ослышалась.

– Поехали ко мне, переночуешь.

Смеюсь слегка разочарованно. А чего я ожидала? Закономерный вопрос.

– Конечно, нет.

– А чего так?

– Я тебя первый раз вижу. Знаю несколько часов.

Матвей хватает меня под локоть, возвращая на тротуар и кивая на чёрный мерс, сунувший свой длинный зад при развороте прямо на пешеходную часть и едва не задевший меня.

– И что такого? Кому-то это не мешает, – продолжает уговаривать. – Потом я тебя не случайным сексом зову заниматься, а всего лишь переночевать.

Знаю я эти «переночевать», потом как искра проскочит и пиши пропало. То, что между мной и Матвеем время от времени пробегает ток, уже заметила. Того и гляди шибанёт под двести двадцать вольт. Мне это совершенно не нравится. Потому что могу натворить глупостей, поддавшись эмоциям. Мне только что муж изменил. Ладно, не только что, а довольно давно гулять начал, но то, что я сейчас не бьюсь в истерике, не означает, что ничего не чувствую. Наоборот, меня провёт, я это знаю. Не сегодня, так завтра, но это случится. Стресс копится и, в конце концов, начнёт искать выход; всё закономерно. Потому что если он его не найдёт, я в курсе, к чему это приводит. К длительной депрессии, бесконечным консультациям у психолога, а то и у психотерапевта, терапии и прочей ненужной мне дряни.

Мы медленно идём по улице Рубинштейна, смотрю за огромные стёкла-витрины питейных заведений и разнообразных ресторанов. Публика веселится, ночь в самом разгаре. Снующие туда-сюда такси – выгружают новых посетителей и заглатывают уже отгулявших.

– Случайному сексу это, может, и не мешает, – с милой улыбкой отвечаю своему спутнику. – Но ехать ночевать к незнакомому мужчине – это серьёзно.

– То есть ты разделяешь – случайный секс и ночёвку.

Фыркаю достаточно громко и протяжно.

– Ко-неч-но. Потому что случайный секс не подразумевает совместный сон в одной кровати. Матвей, ты, вроде, взрослый мальчик, а такие очевидные вещи приходится объяснять.

– А в разных?

– И в разных тоже.

Медленно мы добредаем до Пяти углов, где на одной из боковых улиц Матвей бросил свой Астон Мартин.

Хочу перейти дорогу, но меня снова хватают за локоть и тянут на себя. Когда по широкой дуге оборачиваюсь, слегка пошатываясь на высоких каблуках, на моём лице определённо раздражение.

– Ну что такое? – упираюсь ладонями ему в грудь. – Давай не будем портить вечер, а?

Наглец широко улыбается.

– Хороший вечер сексом не испортишь.

Мой рот шокировано приоткрывается.

– Если это предложение, то нет.

Матвей морщится чуть вопросительно.

– Прости, милый, как бы ты не был мне симпатичен, но нет… После мне придётся уехать, а ехать мне некуда: ни ключей, ни телефона, ни сумочки.

– Ладно, тогда я сниму номер в отеле. Так подойдёт?

Думаю про гудящие ноги. Прыгать полночи на каблуках так себе развлечение, учитывая, что и обувь у меня не совсем по погоде. Эмоционально я всё-таки выпотрошена. Разряд адреналина стих, от эмоций и некоторой дозы алкоголя меня действительно тянет в сон.

– Номер? – размышляю. – Номер можно. А сам будешь джентльменом и поедешь домой.

Он смотрит на меня и вздыхает чуть разочарованно, затем проводит на другую сторону улицы и до машины.

– Хорошо, – произносит, когда мы уже усаживаемся в салон. – Сам я поеду домой, – добавляет тише. – Хотя, Руза, ни черта я не джентльмен.

– Серьёзно? А внешне очень похож.

Он действительно классно одет. Как английский лорд со страниц глянцевого журнала. Стильно, со вкусом, сексуально.

– Пыль в глаза, – бросает весело, а потом внезапно наклоняется, кладёт ладонь за затылок, тянет на себя.

Наши губы встречаются. Резко и плотно.

Я не могу понять, что у них за вкус, но очень приятный, как крошка горького шоколада на классическом мороженом. Вкус дождя и последнего снега, ветра с Невы и тёмного кофе. Мужская настойчивость будоражит. Мурашки пробегают по спине. В голове возникает: а может, быть? Но тут же следом: нет… нет… категорически нет.

Это эмоции, потом наступит отрезвление, и я буду себя ругать долго и мучительно.

Однако мы целуемся: продолжительно, с чувством, с языками, добавляющими эротичного посыла моменту.

Только продолжения не будет.

Огни на приборной панели гаснут, когда мы отстраняемся друг от друга, лишь городская иллюминация проникает в салон.