Лицо незнакомца не изменилось, как будто эта новость не обрадовала его.
– Нет, ты не…
Иллири приподнял руку, прерывая.
– Но главная ошибка в том… – Он замялся.
Незнакомец молчал.
– Не надо было тебя отпускать… тогда. Три весны назад.
– Я уехал сам, ты же помнишь, – пожал плечами незнакомец, но вышло у него плохо, криво.
Иллири покачал головой.
– Ты был мне другом, лучшим за всю мою жизнь. А она намного длиннее твоей. Однажды спас мою жизнь, но не это важно. – Продольная складка прочертила его переносье. – Я не терплю обмана, ты знаешь.
Незнакомец кивнул.
– Знаю… не следовало скрывать от тебя магический дар.
– Я просто этого не ожидал, – добавил страж, – не ожидал. А ведь ты мог натворить тогда всякого… с новым даром в Руках.
Он тоже встал и сейчас – редкий случай – потерял спокойствие.
– И в Эгросе я тоже совершил ошибку, уже вторую, – сказал он с силой.
– Но я, – перебил его незнакомец, покачав головой, – Действительно виноват перед тобой. Я виноват!
– Я понял одно. – Страж будто и не услышал его. – Весь последний год я провел у алтшей, и мне там тяжело пришлось, давно так не было. Это не первый раз и не последний… ты знаешь, как бывает, Бритт… Но все равно я понял так, как никогда раньше: мы не ценим своих друзей, – сказал он, – как они того заслуживают. Я говорю о нас, стражах, – пояснил он. – У нас это в крови. Нас с детства растят одиночками, из цикла в цикл, из поколения в поколение, вытравляют боль, злость, гордость… беспокойство, страх! Пока почти ничего не останется! Страж может полагаться только на себя – это первое, что мы слышим, когда начинается наше обучение. Поэтому одиночество не тяготит нас, нас тяготят другие. Вот почему мы по привычке отсекаем лишнее, как только придет момент. Мне тяжело выдавить эти слова… поверь. Первый раз я подвергаю сомнению порядок, царящий в Идэлиниори. И, наверное, единственный. Ты ведь пошел за мной, потому что некуда было идти. Но прошло семь лет, и… Словом, я должен был помочь, но не помог. Зря осудил, глупо. И в Эгросе две весны назад я слушал тебя, но слышал не твои слова, только свои мысли. Я думал, ты хочешь отомстить Истарме. Вовлечь меня в свою месть. После всего, что случилось несколько дней назад, вижу, что ты был прав. Все так и есть. Но еще не поздно.
Он замолчал, выжидающе глядя на то, как Бритт опускается на скамью, сдавив пальцами виски.
– Нет, все не так, – сказал он отчаянно. – все гораздо хуже. И уже поздно.
Страж посмотрел на него недоуменно.
– Нет, – Бритт вздохнул, – я не то сказать хотел. Уже тогда было поздно. Два года назад.
– В твоем послании не было почти ничего. Только просьба о помощи. «Отбрось все. Сейчас речь не обо мне…» – повторил по памяти Иллири.
– Я написал его в приступе отчаяния. – Маг снова вздохнул. – Они стали часто посещать меня. Я ведь не силен. И роль, что я себе выбрал, оказалась мне не по плечу. Это послание я оставил в старом городе много дневных циклов тому назад, когда случилось там побывать. Сам не знаю зачем. Я ведь не надеялся, что ты придешь. В прошлом году в назначенный день я прождал без толку. А в этот раз Истарма услал меня в Мею.
– Что за дела у тебя снова с Истармой? – спросил Иллири, и досада прорвалась в голосе, разрушая его спокойствие.
– Я – его правая рука, его дела – мои дела, – сказал маг почтительно, поглядывая на стража.
И рассмеялся не очень весело, узрев крайнее удивление на лице друга.
– Иногда стоит сказать глупость, чтобы увидеть удивленного стража. Но на самом деле так оно и есть, – добавил он уже обычным тоном. – Это долгая история, и, хоть времени и достаточно, я не хочу задерживаться здесь дольше, чем необходимо. Мне и так нужно многое успеть сказать до возвращения. Помнишь, что я говорил тебе в Эгросе? Что Истарма вертит, как ему вздумается, старым Королем, что отлавливает знахарей и книжников, будто ищет кого-то или что-то. Я ведь говорил тебе тогда, что он не просто так суетится. – Он сверкнул горящими глазами. – Он нас ищет!
– И предлагал его убить, пока не поздно. Я помню, – сказал страж. – Но это против наших законов. А они превыше всего. Мы защищаем, а не нападаем. Тем более первыми. – Он посмотрел на мага. – Кроме того, у тебя с Истармой давние счеты, давняя ненависть. Потому я и решил, что ты о мести мечтаешь. Потому отговаривал.
– О мести я мечтаю все реже и реже, – сказал маг. – И дар мой уже не пьянит так, как раньше. И время прошло, целая жизнь. Так что не бойся, что все начнется сызнова.
Страж смотрел на него и не узнавал. Не было в Бритте раньше этого надлома. Даже после тюрьмы. Исступление, буйство, это было всегда. Но такого не было.
– Ты быстро меняешься, – внезапно уронил он, не сдержавшись.
– Да, – кивнул маг, не поняв смысла слов, – я не мог не Менять лица. Меня могли бы узнать. Это почти невозможно, но страх все равно остается. Когда таскаешь на себе день и ночь магическую личину, она прирастает. И лицо тоже изменяется под ней… медленно, но меняется. Но не сердце.
Иллири покачал головой, но промолчал под взглядом этих неистовых глаз. Не было такого раньше.
– Мы снова уходим в сторону, – сказал маг строго. – Почти все, что я тебе говорил тогда, оказалось правдой. Частью правды. На самом же деле все намного хуже. После нашего разговора в Эгросе я понял: мне все равно никто не поверит. Ведь ты же не поверил. А остальные морщатся при упоминании одного моего имени. Потом подумал: я же маг, и все считают меня мертвым, чего я боюсь? Убить Истарму – небольшая штука, не в первый раз.
Он заметно заволновался, но страж не стал его прерывать.
– Пара пустяков. – Он снова вцепился ногтями, теперь уже в деревянное сиденье под ним. – Но долго не решался, Иль… боялся, что дар снова потеряю. Как тогда… Как вспомню их лица…
Он снова закрыл лицо руками. Страж не решился ему помешать, но маг очнулся сам, и очень быстро.
– А в последнее время я перестал бояться смерти, даже наоборот, – сказал совсем спокойно.
– Смерти нет.
– То-то и оно. Теперь-то я понимаю. Но не в этом дело. В первый же раз, как я его подстерег, увидел его, я сразу понял: ничего не выйдет. Это уже не человек! – покачал он головой, глядя на стража. – Уже тогда было поздно, понимаешь, Иль?
– Не человек? Кто тогда?
– До сих пор не знаю. Сидит в нем эта гадость… не знаю, как давно. Я-то ее чувствую, но копаться боюсь. Как бы она меня не учуяла. Тогда она сообразит, что открыта. Если она соображать умеет. Не знаю, что тогда будет.
– А Истарма знает?
– То-то и оно, что не знает. Но он уже наполовину оно… Ну, не знаю я, как тебе лучше объяснить! Я ведь сам не очень хорошо понимаю. Истарма и сам всегда дрянью был, а тут еще эта сущность, – сказал он с отвращением. – Но она дает ему силы. Огромные силы. Ведь я помню его еще по старым временам. Хитрость, коварство и угодливость, непомерная жажда всех обойти – вот и весь Истарма.
– Не так уж мало, – заметил вскользь Иллири. – Ему хватило этого, чтобы уничтожить мага. И не простого, одного из лучших.
– Я был слишком глуп тогда. И самодоволен, – проворчал маг. – А теперь у него такая воля появилась, что люди гнутся перед ним, как… – Он задумался на миг, подбирая слово. – Он ведь всегда мечтал о магии. Но способности у него средние даже для человека. Даже ниже. Он ведь почему вокруг меня тогда ходил? Хотел секреты моего искусства выведать обманом. Помнишь, я говорил? Только силы-то у него нет. – Маг развел руками. – А какая магия без силы? У людей такой силы не бывает. По крайней мере, я не видел ни одного такого человека.
Иллири усмехнулся чуть заметно.
Бритт улыбнулся тоже.
– В последнее время часто забываю, что во мне самом человека больше, чем ниори. – Он снова нахмурился. – У людей другая магия, а он этого никак не мог понять, когда за мной следил. Они через заклинания, заговоры работают. Не знаю, откуда они их нахватались, не от нас же? А попробуй ими овладеть, этими заклинаниями. Если что-то не так сказать или сделать, то все в пустой звук превращается. Можно полжизни читать заклинание, и оно никогда не оживет в твоих руках. У нас другая магия, мы чувствуем мир по-другому. Им не понять. Истарме и подавно. Маги-ниори играют пространством. Я уже знаю намного больше, чем те, кто складывал эти заклинанья, поэтому мне дано ими пользоваться без труда, но мне это не нужно. Я и без них могу гораздо больше.
