Похоже, стражников здесь больше не оставалось на самом деле, в охранном зале он нашел все так же, как оставил. Миновав дверь на лестницу и недвижимых караульных, все так же бесшумно, но тяжело, обливаясь потом, он поднялся ко входу в темницу, слегка приотворил дверь и прислушался. Ветерок и легкий шум деревьев ворвались внутрь, прогоняя затхлый дух подземелья, пропитавший его насквозь.

Сгущалась серая мгла. Кроме шума листвы и птичьих криков, ничего не было слышно. Он выскользнул наружу, запер дверь и вернул ключ тому часовому, у которого его одолжил. Собрав все силы, быстро, как мог, пересек открытое пространство перед темницей, достиг парковых деревьев и упал в кусты. Отдышался. Только полдела сделано. Снова взвалил узника на плечо и пробрался туда, где под покровом деревьев был скрыт конь Дабура, все еще недвижимый, но уже не такой закоченевший. Ждать он не мог, поэтому накапал коню прямо на морду несколько капель снадобья Ихейо из небольшого узкогорлого флакона. Затем оглядел узника вновь, оценил его размеры. Маг не так высок, телосложение на первый взгляд казалось хрупким, но он-то знал, что тот весьма тяжел. Повезло, что у огромного Дабура и конь под стать.

Больше пришелец не медлил. Конь начал судорожно подергиваться всем телом, словно пытаясь освободиться от пут. Пришелец тем временем засунул тело колдуна, перегнув его в поясе и коленях, в большой дорожный мешок, достав его из заплечного. Подумав, все-таки уколол мага шипом ивуи и, когда тот совершенно оцепенел, увязал мешок. Конь рухнул на траву, вздрогнул несколько раз и попытался подняться. Его временный хозяин кинулся к лошади и, поглаживая морду, зашептал что-то на ухо. Конь Дабура дернулся еще, словно отряхиваясь, повел шеей несколько раз, всхрапывая, и окончательно пришел в себя. Крепко встал на ноги, давая себя нагрузить. Пришелец навьючил мешок и сам вскочил на коня. Тот вздрогнул всем телом, но удержался на ногах. Тронулись к переправе. Лошадь Дабура бросало порой из стороны в сторону, но видно было, что становится все легче.

Невдалеке от моста мнимый гвардеец выехал на главную парковую тропу и пустил коня во весь опор. Приближаясь к мосту, он заметил двух стражников, отделившихся от первой заставы, круто осадил коня прямо перед ними, быстро и громко отчеканил, не дожидаясь вопроса:

– Смерть колдуну!

– Справедливый суд, – ответили ему. – Кто идет?

Лжестражник жестом подозвал к себе кандара, наклонился к его уху и прошептал:

– Тэб Рубад. Личное тайное поручение благородного титана Истармы. Срочно надо это, – и он указал на мешок перед ним, – доставить к месту казни. Это особые вещи, против колдовства, они не дадут колдуну на свободу вырваться.

Выпрямившись, уже в полный голос сказал:

– Я спешу!

И тронул коня прямо на заставу. Кандар, оставшийся за спиной, закричал, чтобы его немедленно пропустили, и стражники разомкнулись перед ним. На второй заставе кандар оказался уж слишком тупым, пришлось припугнуть его гневом Истармы, чтобы думал быстрее. И его опять пропустили.

Он очень рассчитывал на имя этого нового Королевского тигана Истармы. Его упоминали едва ли не чаще, чем слово «колдун», на площадях, постоялых дворах и у Городских Ворот – везде, где довелось вчера побывать. Хоть никто ничего толком и не знал, но глубокое почтение, слышавшееся при одном лишь упоминании Истармы, убедило его в том, что бывший эйг, превратившийся теперь в личного тигана, не кто иной, как один из «добрых людей». Из тех, кого хвалил вчерашний крестьянин в своем нехитром повествовании о пленении зловредного колдуна. Так что, продумав еще вечером пути отступления с Королевского Холма, никем не замеченный пришелец решил без необходимости в схватку не вступать, а воспользоваться именем этого несомненно почтенного человека. Простой солдат Гвардии Короны Дабур превратился в тэба Рубада, а к мешку с «колдовскими вещами» никто из солдат не посмел бы и прикоснуться.

По серым пустынным улицам он двигался по направлению к Западным Воротам. Первый Час Утра уже в разгаре, и ворота должны быть распахнуты для охочих до зрелищ, но если нет… Не мог же он ожидать среди стражников Гвардии, да еще с таким грузом!

Мнимый стражник выехал на широкую улицу перед Площадью Ворот, и ему навстречу попалась повозка с крестьянами, глазевшими на городские кварталы и постройки. Ворота открыты. Он поскакал прямо к воротам, закричал на людей в повозке, что как раз проезжала в створ, требуя освободить дорогу, и пронесся мимо, даже не замедлив бег коня. Это всего лишь Городские Ворота в праздничный день, а не мост через Трайн. Никто даже не подумал остановить стражника Гвардии Короны, да не простого, а старшего полуканда, спешащего куда-то в такую рань и, как видно, с важным поручением.

Он выехал из города и поскакал по дороге. Некоторое время, на случай, если его отъезд свяжут с исчезновением узника, он держался этого направления. Но стоило облаку пыли от копыт коня Дабура смешаться вдали от ворот с пылью, поднятой повозками и лошадьми тех, что стремились сегодня в столицу, как он съехал на первую же тропу, что увела его в лес, и поскакал на юго-восток, широко огибая Эгрос с юга. Там, в лесу Басс, ждал его конь, а за ним лежал обширный и лесистый край Тэйсин, где можно легко затеряться.

Спасенный очнулся через несколько дней. Он долго лежал с закрытыми глазами и слышал только шум листвы и крики птиц. Наконец веки дрогнули, и солнце хлынуло в глаза, совершенно ослепив его. Он долго и мучительно привыкал к солнечному свету. После первых робких попыток бывший узник уже ожесточенно стремился узреть окружающий мир и то место, где он теперь находится. Но лишь когда прошла острая боль, он стал различать окружающее. Однако с того места, где он лежал, разглядеть можно было лишь деревья невдалеке да остатки старой каменной кладки вокруг, изрядно поросшие растительностью. Он попробовал повернуть голову, но от резкой боли потемнело в глазах, и он застонал.

– Итэрэи! – раздалось откуда-то сзади, и через несколько мгновений над ним вырисовался силуэт в темном.

Лежавший помедлил немного и тихо, почти беззвучно, произнес ответное приветствие. Видно было, что он силится разглядеть своего собеседника, и тот, чтобы облегчить эту задачу, опустился на колени рядом с ним. Он и сам вглядывался в лицо спасенного, но не мог прочитать там ничего, кроме удивления, потрясения. Ни следа радости освобождения. Некоторое время они так и вглядывались друг в друга, ничего не говоря. Наконец сидевший на коленях спросил:

– Исилле?

– Да, – ответил спасенный чуть слышно на кро.

Легкая тень набежала на лицо вопрошавшего, но больше он ничего не сказал, поднялся, его шаги прошелестели где-то сзади. Вернулся он с флягой и бережно поднес ее горлышко к губам спасенного. Тот жадно сделал глоток, но поперхнулся и зашелся в тяжелом кашле. Казалось, все внутри у него взорвалось болью, непонятно было, на что это больше похоже, на кашель или стоны. Незнакомец осторожно придерживал его за плечи, чтобы тот не причинил себе резкими движениями еще большего вреда. Затем он опять поднес флягу к губам раненого, и тому удалось сделать несколько глотков. Взглядом он отблагодарил обладателя фляги. Тот уже двинулся, чтобы встать, но спасенный остановил его словами:

– Я не знаю тебя… Что со мной случилось? – спросил он на кро. Теперь его голос звучал хоть тихо, но мягко и плавно, без хрипов.

– Я увез тебя из Эгроса, – прозвучал ответ из уст незнакомца, тоже на кро.

– Кто отменил казнь? – недоуменно спросил спасенный.

– Я, – был ответ. – Я страж, – добавил он, и во взгляде лежавшего мелькнуло беспокойство.

Но он продолжал хранить молчание, и его спаситель снова заговорил:

– Никто в Эгросе теперь не знает, где тебя искать. – Он качнул головой. – Твоя казнь не состоится. Но, – добавил он мгновение спустя, – колдуна, наверное, все-таки казнят.