Скинэльф недолго пробыл вампиром. Спустя всего двести с небольшим лет он завёл себе энка, девушку, очень похожую внешне на Лайлль. А она оказалась верующей во что-то там, и решила «вылечить» своего ненаглядного вампира. Да, на людей серебрёная вода оказывала благотворное действие, ионы серебра — хороший бактерицид. Уж где она её достала — кто знает, но достала, и напоила Скина, подлив в кубок с вином. Всё, что Скин успел — сломать личку Вэйта и прохрипеть просьбу не обижать глупую девочку — она не со зла. И его не стало. Вэйт в любом случае выполнил бы его последнюю просьбу, но это не понадобилось. Видимо, девушка действительно любила Скина. Увидев, что наделала, она сошла с ума, и Госпиталь стал её последним пристанищем. А Рита ещё долгое время после этого возилась с Вэйтом, впавшим в чёрную меланхолию.
Если не считать Риты, Вэйт остался практически один, с прочими Перворождёнными он общался неохотно. Он страшно расстроился и растерялся, когда обнаружил, что и Ри перестал отвечать на его вызовы, даже решил, что дракон тоже погиб. И очень обрадовался вчера, обнаружив, что старый друг жив, и теперь старался быть рядом и вообще… поддержать. А Ри, вот обидно, его усилий просто не замечает. Почему это так обидно — Вэйт сказать бы не смог, но вот обидно же! Вэйт же чувствует! Но сказать об этом никак не получается, что-то останавливает, нерешительность какая-то нападает. Даже с Ритой никогда с ним ничего похожего не происходило, или он об этом забыл, а уж когда вампиром стал — и подавно такого случиться с ним не могло. С кем бы поговорить, у кого есть опыт быть живым, спросить — это нормально? Вот так вот… смущаться? Это так называется? Проконсультироваться. А то совсем непонятное что-то творится в голове. И даже не в голове, где-то ниже. А пока остаётся только заглядывать через плечо и надеяться, что Ри о чём-нибудь его попросит — подержать, подать, и одобрительно угукнет, когда Вэйт…
— Вэйточка, не сопи над ухом, а? Тебе заняться нечем? Спаси тебя Высь, если под руку толкнёшь! Вон там судьбы мира решаются, пойди поучаствуй! — губы Вэйта обиженно дрогнули, он поспешно отвернулся и пошёл куда-то, не разбирая дороги, лишь бы подальше. Дождался, называется! Ри недоумённо пожал плечами ему вслед и опять закопался в развороченное нутро прибора. Странным стал каким-то его давний знакомый в последнее время…
А Вэйт, не глядя под ноги, пролетел коридорчик, вполне закономерно споткнулся об оставшийся порог — и Лайм еле успел остановить стремительное сближение его головы с новой плитой, аж все мышцы взвыли, но реакция не подвела.
— Ты летать учишься? Может, лучше снаружи? — закряхтел он, вставая с пола и поднимая Вэйта. И растерялся: — Ну, чего ты? Больно? Где? — потому что Вэйт разрыдался, уткнувшись в большое тёплое плечо.
— Он… он меня не замечае-е-ет! — отчаянно замотал головой Вэйт. Лайм склонился, пытаясь понять смысл этого мычания сквозь всхлипы. Смешались две волны золотых волос.
— Да кто? Да не замечает — и забей, подумаешь! Оно тебе надо? — удивился Лайм. — Может, так и лучше?
— Не лучше, — хлюпнул носом Вэйт. — Я… Не лучше!
— А. Ну-у… Послушай, ты же знаешь, насколько он рассеянный, ты же сам мне говорил, чего ж ты хочешь?
— И что? — почему-то возмущённо вскинул голову Вэйт.
— Ну, солнышко, ну, зайка моя, ну, это ж понятно! — Лайм, кряхтя, уселся в шезлонг и с облегчением вздохнул: — Он помнит тебя, как мужчину, он привык к тому, что ты мужчина, вот и думает о тебе до сих пор в мужском роде. Он же дракон, а не инкуб, чтобы не обращать внимания на такие мелочи, как пол.
— Так я и есть… Дак… Ах, ты ж, твою мать! Это ж… Тьфу, зараза! Вот я ж тогда сразу понял, как же я забыл! Ох, — потерянно разглядывал Вэйт самого себя: фигурка тонкая, хрупкая, но, несомненно, женская! Когда это произошло?! Как?! Сколько он уже в таком виде разгуливает? По привычке мысля себя мужчиной, он совсем забыл, что при обращении в дракона сменил пол. А живое тело — не тело инкуба, оно будет диктовать своё, не считаясь ни с самосознанием, ни с внешним видом. Скорее наоборот, будет диктовать и внешний вид, и образ мыслей. Это у вампиров при замене «инкуб-суккуб» происходит переключение предпочтений, а у драконов, стало быть — фигушки. — Так это что же… — с ужасом поднял он на Лайма несчастные глаза. — Я… влюбился, что ли? В него? Но… я же… Я же тоже о себе, как о женщине, не думаю! Я ж, блин, даже вампиром никогда и не… Не смей ржать, убью! — взвизгнул он, гневно затопав ногами.
Лайм честно пытался сдержаться, но… Смеяться было больно, не смеяться — невозможно. Из коридора тут же выскочил Дон, готовый немедля убить всех злобных врагов, заставляющих Лайма издавать такие звуки. Вэйт, узрев перекошенную яростью физиономию, панически пискнул и вылетел из хижины наружу.
— Ты плачешь или смеёшься? — подозрительно приглядывался Дон к одновременно хохочущему и охающему другу.
— О-ох… И то, и другое, хи-и… — просипел Лайм, пытаясь отдышаться. — Дон, не спрашивай, не мой секрет! О-ой, хи-и…
— Ты про него, что ли? Нашёл секрет! — облегчённо фыркнул Дон, уже расслабленно прислонясь к стене. — Он ещё девочкой не стал, а мне уже понятно было! Но сам себе он, конечно, ни за что бы не признался. Он же в душе этот, «мущщина», — выпятил Дон нижнюю челюсть, изображая крутую мужественность. — Как ребёнок, чесслово!
— Так это тебе ясно было, а бедняжка только что осознала! Чёрствый ты! Ну, прям фу, противный! — опять захохотал Лайм.
— А то! — самодовольно согласился Дон. — Мне тут Ри кое-что объяснил про драконье тело, то ли ещё будет! Это о том, что я тебе говорил — про нервы, и прочая фигня. Теперь в любой момент щёлк — и как столетний бублик!
— Заплесневелый, что ли?
— Благословенный, да вы хамить изволите? — задрал бровь Донни. — Вот уж кто бы вякал, развалина древняя! Ха!
— Да понял, понял — чёрствый. Главное — не переборщи, а то, знаешь… — покосился на него Лаймон.
— А завидовать — нехорошо, — вкрадчиво поведал ему Дон. И оба, глядя друг на друга, тихо засмеялись.
Дон таки поведал Йэльфу о страданиях дракхии Вэйтэльфи, и тот пошёл искать друга, Ри допаял автоповара и пошёл купаться на озеро, Лайм героически продолжил нелёгкое дело жарения мяса в полулежачем положении, а Дон вернулся к Саймону. Теперь они пытались при помощи инфора высчитать, где же находится родной мир райна Берта.
— Нормально ему тут, говоришь, не жарко, не холодно? Значит, тоже окраинная звезда, уже легче, — кивнул Саймон.
— А при чём тут?..
— Слушай, это жутко долго объяснять, может, потом? Вот прогу склепаю, загружу, тогда и за науку побазарим, лады? Лучше скажи мне, сколько дней прошло?
— Четыре месяца, примерно.
— Не-не, мне твои месяцы вообще ни о чём, мне сутки нужны. Он месяцами думать не умеет, так что считай, — потряс Саймон инфором. — И машинку ту посмотреть бы. Когда её отдадут-то?
— Да вот боимся, как бы твои таланты не понадобились, — озабоченно нахмурился Дон. — Перворождённые на ноту протеста от ле Скайн заявили, что это не их дело, поскольку этому Миру угрозы не несёт, а тот мир их не касается. А Риан упёрся, уж больно его райн Бертольд напугал со своим Христом, — хихикнул он проказливо.
— Это вот то, что ты мне читать давал? Да уж… Уж про меня-то накрутили, а у него совсем трендец. Познакомь, кстати. Не из интересу — замеры снять. Глазу незаметно, а инфор разницу в течении времени снимет и точнее выставится. Так сколько там?
— Сто двадцать девять дней получается. Завтра сто тридцатый.
— Ага. День, ночь? Ага. Так, ни фига не выйдет. Надо инфором плотность поля замерить на выходе вашего хранилища магии, обозначения-то у нас разные, без этого он дальность посчитать не сможет. Но ориентировочно…. Во, смотри, уже чего-то дал. Пять систем, с вероятностью по убывающей. Здесь две планеты, здесь одна, четыре, одна, девять. Вот и выбирай! Вот тебе и упс! Хотя, погоди-ка, сейчас проверю, может, тут у меня и звёздный каталог завалялся. Где-то у меня геологоразведка тут была, если не стёр. Я, когда маршрут отхода планировал — загрузил, там много чего было. О, не стёр, вот она! Нет, эти цифры нам не нужны, зато примерная масса здесь обозначена, а это очень много: с местной совпадать должна. И нам же только кислородные планеты нужны, а их не так и много. Вот тут ещё таблица светимости звёзд этого района, только чтоб я что-то в этом понимал! «G» — это как местное солнце, жёлтое. Вот тут и тут такие же, тут ещё, это, вроде, голубое, а это что значит — вообще не знаю. Ещё-то приметы есть? Сколько лун, туда-сюда…
