— Нет. Все вы, великолепные, популярные люди, держитесь вместе, и я этого хочу. — Она быстро выдохнула и отвернулась. — Всё, о чем я прошу, это шанс. Один шанс. Мы даже можем поставить крайний срок, если тебе от этого станет легче. Мой день рождения. Четырнадцатого августа.

Он наклонил голову.

— Это всего лишь пара недель. — Адам выглядел неуверенным. — И я не знаю, Мэл. Эти клубы в Индиане немного сумасшедшие. Не лучше ли остановиться где-нибудь поблизости? Они только что построили новый стейк-хаус у шоссе…

— Нет. Инди. И вот ещё. Я хочу, чтобы ты сначала пригласил меня на свидание.

— Подожди. Ты хочешь, чтобы я «потренировался» на свидании с тобой? — Земля, какой он её знал, выпала из-под ног Адама, но ему удалось ухватиться за столешницу, чтобы остаться в вертикальном положении. — В Индиане?

— И здесь тоже, если ты думаешь, что это поможет. — Мэл потянулась и схватила большую банку M&M’s, выловила горсть, прежде чем передать ему. Этот жест снова пробудил все те старые воспоминания. Однажды они просидели час или больше, сортируя их по цветам, прежде чем начать спорить о том, кому достанутся зеленые.

Он стряхнул с себя воспоминания о сладком смехе Мэл, когда она стояла там, накручивая прядь своих шелковистых волос на палец. Как будто стоя с ней рядом, так близко, не было отличным способом отвлечься, с её вишневым запахом, соблазняющим его расслабиться, пойти дальше и согласиться с любым сумасшествием, которое она вываливала на него.

Мэл явно что-то переживала, и, несмотря на то, что он до сих пор не мог толком переварить что-то об одежде, макияже и мужчинах, которые уходят от неё после ужина, ему определенно нечего было думать о том, как хорошо она пахнет.

Боже, ну серьезно, парни из «Победы ветеранов» сейчас бы сами смеялись, если бы увидели его. А Джеймс? Что ж, его друг будет надирать Адаму задницу весь следующий год, если у него будет хоть малейшее представление о совершенно неуместных чувствах, которые пробудила в нём просьба Мэл. Не говорю даже о действиях за границей дозволенного. Нет. Мэлоди Брайант была строго во френдзоне, отныне и навсегда.

Кроме того, отношения он не обсуждал, ни с Мэл, ни с кем-либо ещё. Парни вроде него не влюбляются. А если и влюблялись, то из этого ничего не получалось. Он был слишком грубым, нёс слишком много багажа из своего прошлого, не был подходящим парнем для долгосрочных отношений. Однако нет смысла говорить это Мэл. Он всё равно никогда не пойдет никуда с ней.

Так почему же тогда её просьба всё ещё гудела внутри него, как рой голодных пчел?

Она снова потрясла перед ним контейнером, вырвав Адама из его мыслей.

— Угощайся.

Ему потребовалась минута, чтобы понять, что она говорила о M&M's и ни о чём больше. Он взял горсть конфет и запихнул их в рот, радуясь возможности заняться чем-то, кроме разговоров. В данный момент он не доверял своему голосу.

— Я знаю, что мой макияж состоит всего из двух частей, — продолжил Мэл. — Так что сначала мы займёмся моей внешностью, затем перейдем к моим социальным навыкам. — Она сунула в рот ещё одну зеленую M&M's, улыбаясь. Он не мог перестать смотреть на её губы. — Чтобы придать мне уверенности. В свиданиях и в любви.

— Кха. — Адам чуть не подавился шоколадом. — Извини. Но как мы перешли от практики свиданий к поиску любви?

Мэл одарила его многострадальным взглядом.

— Я хочу мужчину в своей жизни. Не потому, что мне это нужно, а потому, что мне нужен партнёр. Моя конечная цель — найти кого-то, с кем я смогу разделить свою жизнь. — Она подняла на него взгляд, и его лицо вдруг стало горячее, чем поверхность солнца. Ему хотелось выбежать обратно на улицу, в прохладную ночь, но его ноги приросли к месту.

Воздух вокруг них сгустился, а область между его лопатками скрутилась и загорелась. Вещи вот-вот изменятся, он это чувствовал, был он готов или нет. Конечно, так устроена жизнь, не так ли? Он не был готов в тот день, когда его мама сказала, что любит его, а затем навсегда ушла из его жизни. Он не был готов в тот день, когда ему позвонила медсестра с базы и сообщила, что его отец умер. И сейчас он точно не чувствовал себя готовым.

Мэл всё ещё стояла здесь и разговаривала, а Адам изо всех сил старался сосредоточиться на том, что она говорила, несмотря на стук отбойного молотка собственного пульса, громко бьющегося в ушах.

— Не волнуйся, Адам. Я не прошу тебя быть тем самым парнем. Ты выглядишь так, будто собираешься потерять сознание. — Она взяла из шкафа стакан, наполнила его водой из-под крана и сунула в его онемевшие пальцы. — Всё, что я хочу, чтобы ты научил меня, это как встречаться, как привлечь мужчину и удержать его после ужина.

Он выпил содержимое стакана, затем чуть не бросил его в раковину, пустой.

Двигаться. Ему нужно было двигаться, шагать, прорабатывать всё, что он слышит и чувствует.

В армии ему нравились долгие изнурительные утренние тренировки. Они сделали его сильным, сосредоточенным и расчетливым. Как же ему хотелось совершить двадцатимильную прогулку прямо сейчас, чтобы рассеять все эти беспорядочные противоречия.

— Не знаю, Мэл. Что скажет Джеймс, если узнает? А как насчет вашей семьи? Чёрт, а как насчет города, если уж на то пошло? До недавнего времени Пойнт-Бикон не очень высокого мнения обо мне. Я местный плохой мальчик, помнишь? Люди обязательно будут говорить. Поверь мне, тебе не нужна такая неразбериха.

Мэл плюхнулась на табуретку за гранитным островком в центре кухни, её плечи сгорбились. Её несчастный вид заставил Адама вздрогнуть. Он хотел сделать всё, как лучше. Вот только это было плохо. Очень, очень плохо.

В большинстве дней он едва контролировал свою собственную жизнь, учитывая, что гаражу ещё не исполнился год, а он пытался установить какую-то новую норму в своей личной жизни. Ему нечего было пытаться помочь Мэл улучшить её.

— Я не думала так далеко, — сказала Мэл немного дрожащим голосом.

В конце концов, его убило её отрывистое дыхание. Её слёзы подействовали на него и в ту ночь на крыльце, когда она поцеловала его, и это воспоминание врезалось в его душу навечно. Тогда он нашёл в себе силы уйти. Сегодня вечером он молился, чтобы сделать это снова.

Потому что, это было правильно.

Потому что, это было лучше всего для Мэл.

Потому что, для него это тоже было лучше всего.

Я не прав?

Он сел на стул рядом с ней.

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Почему я, Мэл? Я имею в виду, я польщён и всё такое, но это не имеет смысла.

Ее грустное фырканье вонзилось острыми когтями в его израненное сердце.

— Мне комфортно рядом с тобой. Ты видел меня в моих худших проявлениях, и ты никогда, никогда не осуждал меня. У тебя есть эта безрассудный и мятежный характер, но когда ты думаешь, что никто не смотрит, ты нежный, терпеливый и добрый. Самое главное, я тебе доверяю. Может быть, я не должна, но это так. Ты бы никогда не причинил мне вреда. Я полагаю, что это так. Вот почему я выбрала тебя.

Воу. Он потерял дар речи. Он не заслуживал её доверия, как бы сильно он этого ни жаждал.

— То, что ты горяч, тоже не повредит. — Мэл удивленно рассмеялась. — Ой. Я сказала это вслух? Извини.

Адам неловко усмехнулся. Была ли она всё ещё влюблена в него? Он не знал, как к этому относиться. Его сверхактивному либидо эта идея понравилась. Его рациональный мозг предупредил, что это ужасная ошибка. Внутри него бушевала суматоха, когда они съели еще по M&M’s, и Мэл принесла ему ещё воды и ещё стакан для себя.

Было приятно, легко, даже вместе с огромной гориллой проблем, стоящей посреди комнаты.

Наконец Адам вздохнул, не в силах больше откладывать.

— Я ценю то, что ты пытаешься сделать, Мэл. Поверь мне, никто не понимает желания изменить себя больше, чем я. — Он пальцем толкнул крошечную стопку красных конфет в виде хмурого лица на столешнице. — Но твоя семья выйдет из себя, если я возьму тебя с собой, даже на тренировочные свидания. Твой отец поговорит со мной, а твоя мама позвонит Джеймсу прежде, чем ты успеешь моргнуть. Потом Джеймс позвонил бы мне по телефону, и это было бы просто…