Они идеально подходят друг другу не только в постели, но и вне её.

Как я смогу отпустить её?

Адам закрыл глаза.

Отпустишь, потому что обязан. У тебя не может быть и того, и другого. Ты знал об этом всё это время.

Он потерял себя в этом моменте, женщине и музыке, желая, чтобы это никогда не кончалось, и зная, что всё закончится. Его пульс бил как часы обратного отсчета, сигнализируя о надвигающейся гибели их совместного времени.

Ещё одна ночь. Ещё одна ночь. Ещё одна ночь.      

— Эти выходные были потрясающими, — прошептала Мэл ему на ухо, возвращая его к реальности.

— Да. — Он слегка отодвинулся назад, чтобы посмотреть ей в глаза. — Пойдем наверх.

— Хорошо. — Адам провёл пальцем по её щеке, прежде чем потащить её с танцпола и переполненного бального зала. Поездка на лифте прошла как в тумане, как и путь по коридору в их номер. Предвкушение сжалось глубоко внутри его живота. Всё изменилось. Он хотел Мэл телом и душой; он хотел подарить ей ночь, настолько страстную и совершенную, что она запомнит его ещё надолго после того, как оставит его позади.

С каждым прикосновением, каждым взглядом, каждым словом пружина внутри него сжималась всё туже. Сегодня вечером он отказывался думать о завтрашнем дне, отказывался думать о Джеймсе и гараже. Отказывался думать о чём-либо, кроме того, как сильно он хотел наслаждаться каждой последней секундой с Мэл.

Сегодня они займутся любовью. После этого она заснёт в его объятиях. Он мог привыкнуть к этому. Вот только он не мог. Это было запрещено. Они заключили сделку. У них была интрижка. Он пошёл на это с открытыми глазами, зная, как много он может потерять. Мэл была запретной территорией. Она заслуживала большего, чем он когда-либо мог дать.

После сегодняшнего вечера всё закончится, и жизнь вернётся в нормальное русло.

Даже если Адам никогда больше не будет смотреть на свою повседневность так, как раньше.

Он прервал поцелуй Мэл, провел ключ-картой в прорези наощупь и протиснулся внутрь. Пришла горничная, оставив кровать убранной, а в воздухе пахло кондиционером для белья и крахмалом. На комоде стояло ведерко со льдом, бутылка шампанского и два бокала.

— Что это? — Мэл отстранилась от него, подошла и взяла карточку, сбрасывая туфли-лодочки. Её тихий вздох удовольствия дошёл прямо до его паха.

— Комплименты для счастливой пары. Ой, это так мило. Хочешь немного?

— Конечно. — Он снял смокинг и ослабил галстук-бабочку, прежде чем расстегнуть воротник и закатать рукава рубашки до локтя. Он взял холодную бутылку из ведёрка со льдом и открыл пробку. — Полный стакан или половину?

— Половину. — Она подавила зевок. — У меня уже было немало полных бокалов внизу.

— У меня тоже. — Он налил им понемногу, затем протянул ей выпить. — Твоё здоровье.

— Твоё здоровье. — Мэл потягивала шампанское, глядя на него поверх края бокала. — Думаю, я не привыкла ко всем этим вечеринкам.

— Ну, тогда ты всех одурачила. — Он сглотнул, наслаждаясь прохладной жидкостью на пересохшем горле. — Все любили тебя. Они обращались с тобой так, словно ты Золушка на балу. Я бы сказал, что твоя трансформация завершена.

— Я бы тоже так сказала. — Она хихикнула. — Я танцевала, пока у меня не заболели ноги, и я прекрасно провела время. Я никогда не забуду, как кружилась на танцполе в твоих объятиях, Адам.

Узел напряжения в его животе затянулся ещё сильнее от её искреннего признания. Он был выше головы, но не мог отпустить. Не хотел. Ещё нет. Даже зная, что после этого всё между ними полетит к черту, сегодня он нуждался в ней больше, чем в кислороде.

Он отставил своё шампанское вместе с её, затем снова обнял Мэл.

— Я тоже этого никогда не забуду.

Она пришла к нему, потому что ей нужен был любовник, партнер в её сумасшедшем плане, а не постоянный партнер. Он должен был оставить её в покое. Отстранившись, он сменил тему на более безопасную.

— Семья Мигеля показалась милой. Камиллы тоже.

— Да. — Мэл рухнула на край огромной кровати. — Они замечательные и идеально подходят друг другу. Я люблю младенцев. Ты когда-нибудь захочешь детей, Адам?

— Никогда об этом не думал, — солгал Адам, и его голос звучал напряженно в его собственных ушах. Он не стал бы даже думать о том, как могли бы выглядеть их дети с её большими карими глазами и его кудрявыми черными волосами.

Неа. Вообще не заходил на эту территорию.

Он пожал плечами, сбросил туфли и выдернул полы рубашки из брюк.

— Действительно? Я видела, как ты смотрел на живот Камиллы, когда ребенок толкнул твою руку. Твои глаза были полны удивления. Это было…

— Что?

— Нет. — Мэл подвинулась, чтобы он сел рядом с ней на кровать. — Ты будешь смеяться.

— Я не буду. — Он взял её за руку, его большой палец чертил крошечные круги на её ладони, заставляя её вздрогнуть. — Я никогда не посмеюсь над тобой.

Она положила голову ему на плечо, не встречаясь с ним взглядом.

— Это было… сексуально.

— Да? — Он поцеловал каждый кончик её пальца по очереди, прежде чем взять один в рот, нежно посасывая, чувствуя себя более комфортно с физической стороной вещей, чем с эмоциональными аспектами происходящего. Мэл наблюдала за ним, её глаза потемнели от желания, а розовые губы приоткрылись. Его слова превратились в не более чем рычание.

— Как насчет этого? Это сексуально?

— Да. — Она подняла голову, её тёплое дыхание обдуло его лицо и послало дрожь желания по его телу. — Так сексуально. Я люблю тебя, Адам.

Его губы переместились к внутренней стороне её запястья, всё ещё целуя, облизывая и покусывая, несмотря на ударные волны и предупредительные сигналы, звенящие в его организме. Адам не торопился, потому что время — это всё, что у них осталось. Его сердце и душа ненадежно качались на канате.

«Я люблю тебя, Адам».

Боже, он хотел её так сильно, что ему стало больно. Он так сильно хотел услышать эти слова, что у него тоже сжалось сердце, но сейчас он не мог думать о них. Не тогда, когда она сводила его с ума своей опьяняющей смесью невинности и греховного обольщения, но его голова требовала, чтобы он больше не увлекался. Требовал, чтобы он наслаждался их оставшимися часами вместе, но не рисковал своим разбитым сердцем или своим будущим. Кроме того, её слова и чувства к нему всё равно скоро изменятся.

Как только они вернутся в Пойнт-Бикон, он покончит со всем этим, потому что у него не было выбора. Если бы он продолжил, это разрушило бы его пожизненную дружбу с Джеймсом и поставило бы под угрозу бизнес, над созданием которого он так усердно работал, угрожало бы потере единственной семье, которую он когда-либо знал.

Адам попытался облегчить боль, уверив себя, что Мэл, по крайней мере, получила то, что хотела. Он выполнил свою часть сделки, и будь он проклят, если сейчас всё испортит. Их срок истёк. Им нужен был перерыв.

Завтра.

Сегодня вечером он обнимет её и будет любить, а потом отпустит.

Позже будет достаточно времени, чтобы побеспокоиться об устранении нанесённого ущерба. Время, когда ему будет холодно и одиноко, и он снова соберёт воедино кусочки своей так называемой жизни.

Вернувшись домой в свой коттедж в воскресенье вечером, рука Мэл дрожала, когда она взяла свой мобильный телефон и нажала кнопку быстрого набора Адама. Эти три маленьких слова вылетели прошлой ночью прежде, чем она смогла их остановить. «Я люблю тебя, Адам».

Он вообще не отреагировал на них. Не было ответа. Теперь они повисли в воздухе между ними, как боевая граната, готовая взорваться.

— Привет? — Он ответил на втором звонке, его низкий голос вибрировал в её теле, как камертон, несмотря на холодность в его тоне. Уолдо громко мяукал с пола, требуя внимания после того, как он был один все выходные, выводя её из оцепенения.

Она сглотнула, тревога сдавила горло.

— Привет. — Пауза. — В чём дело? Зачем ты звонишь?