Она погладила стекло. Я уже хотела порезать руку, но Олгрен услышал Вильму и так.

Удивительно, как вампиры здорово слышали тех, кто в искусственных телах. Видимо, потому, что и Валор, и Виллемина — гораздо ближе к смертной грани. Рядом практически.

Адмирал предстал в полном блеске Силы, аж рама зеркала инеем покрылась. И Гелира почти легла на пол, ей явно хотелось провалиться сквозь землю.

Адмирал улыбнулся мне — просто блистательно, клыки показал во всех подробностях — и с настолько глубоким поклоном, насколько, кажется, вообще умеет, поцеловал руку Виллемине.

— Дорогой адмирал, — сказала Виллемина нежно, — нам нужна ваша помощь.

— О, тёмная государыня, — рассмеялся Олгрен, — я понимаю. Мне тоже любопытно, — и обратился к Гелире: — Как смеешь находиться здесь, не представившись мне, труп?

Гелиру затрясло.

— Я… мессир Князь, я попала в большую беду… я хочу просить у вас помощи…

— Кто тебя послал? — спросил адмирал.

— Мессир! — прорыдала Гелира. — Я не слышу никого из своего клана! Быть может, в Перелесье…

— Ты не слышишь именно сейчас — или не слышала уже давно? — спросил Олгрен. — Не говорил ли с тобой Эрнст о том, что не худо бы нанести сюда визит?

— Я так боюсь, что ад уничтожит в Перелесье всех вампиров, — пролепетала Гелира. — Пожалуйста, пожалуйста, мессир, проявите ко мне хоть каплю снисхождения…

Виллемина слушала, скрестив руки на груди, как некромант, который разговаривает с демоном. Я здорово растерялась.

— Видите, тёмная леди, — сказал Олгрен, — мертвец не может вам солгать. Поэтому будет придумывать сотню способов не отвечать на вопросы. Это особая сумеречная разновидность лжи — и у женщин она получается лучше. Не потому ли мы видим перед собой именно девку?

— Скажите, дорогой адмирал, — спросила Виллемина, — бывают ли вампиры-шпионы?

— Очевидно, — хмыкнул Олгрен. — Вы же видите.

— Шпионка? — у меня это просто в голове не укладывалось.

— О, нет-нет! — закричала Гелира.

— Хорошо, — сказала Виллемина. — Тогда извольте отвечать точно на заданные вопросы. Кто послал вас сюда?

Лицо Гелиры исказилось так, что треснула пергаментная кожа и в разрыве мелькнула жёлтая кость. Она судорожно вдохнула и сказала:

— Тёмная государыня, умоляю, не заставляйте меня называть имена. Я спасением души поклялась не называть их.

— Князь Эрнст? — тут же спросила Виллемина. — Не называйте имени, скажите «да» или «нет».

Гелира вцепилась зубами в голую кость пальца.

— Сумерки кончаются с рассветом, — брезгливо сказал Олгрен. — Душу ты уже погубила — и сейчас отправишься в ад, который так тебя пугает.

— Да, тёмная государыня, да! — закричала Гелира. — Я ведь не могла ослушаться!

— Взгляните на удивительную тварь, тёмная государыня, — сказал Олгрен, показав носком сапога, — вампир, который служит аду и надеется на спасение души.

— Но, тёмная государыня! — воскликнула Гелира, мотая головой так, что летела пыль. — Князь ненавидит вашего предка, потому что ваш предок его унизил и заставил себе служить, это ведь так понятно! Смертные говорили, что поднимает голову междугорская ересь, проклятая кровь До… те сумеречные твари, которые ещё пом… Боже мой! Я не должна об этом говорить…

— А что за история с молниями и наледью? — спросила я.

— Ах, это впрямь случилось со мной двести лет назад, — пробормотала Гелира.

— А кто жрал тебя? — спросил Олгрен. — Ты же старуха, в твоём возрасте не позволяют песку сыпаться из скелета на пол — и Силы много больше. Или тебе просто нужно было выглядеть достаточно жалко, чтобы показаться безобидной?

— Не жрали, нет-нет, — убито сказала Гелира, склонив голову. — Я отдала часть Силы и кровь, потому что кровь… очевидно, вы знаете, мессир…

— А что тебе здесь надо? — спросила я.

— Взглянуть на тёмную государыню, — тихо сказала Гелира. — Узнать, правда ли то, что болтают. И…

— И? — нажал Олгрен.

— Понять, смертное ли она существо, — прошептала Гелира. — Впрочем… найти возможность…

У меня всё внутри похолодело. Будь я проклята — мне и в голову бы не пришло заподозрить вампира. Вампиры — наши друзья. Часть наших Сумерек. Мой мир дал трещину.

Олгрен преклонил колено.

— Тёмная государыня, — сказал он, — прошу простить мне дурное чистоплюйство. Баланс сил нарушен, Сумерки уже вмешались в дела людей, а я ещё воображаю, что мой клан должен вести себя как во времена каравелл. Больше этого не будет. Я — дворянин Прибережья, располагайте мной.

— Вы уже служите короне, дорогой адмирал, — сказала Виллемина. — Я очень ценю это и благодарна вам всей душой.

— Что ж, — сказал Олгрен, поднимаясь. — С вашего позволения, тёмная государыня, я вас покину и заберу тварь с собой. К завтрашнему закату вы будете знать всё, что знает она.

Виллемина кивнула.

Гелира взглянула на меня отчаянно, но тут же отвернулась — наверное, поняла, что у меня руки чешутся её развоплотить. Олгрен взял её за шиворот и зашвырнул в зеркало, как кутёнка — а потом не торопясь шагнул туда сам.

— Полнейшее безумие, — сказала я и не выдержала — схватила Вильму в охапку и прижала к себе. — Господи, кошмар…

И Тяпка тут же встала на задние ножки и всунула нос под мои руки.

Вильма погладила меня по голове:

— Нам надо быть готовыми ко всему. Ты же видишь, что творится в мире, — и показала на разбросанные газеты. — Мы не можем рассчитывать на нейтралитет Запроливья… а быть может, и Златолесья. В наших водах — крейсер Островов. Перелесье разворачивает войска. Мы ждём войны с минуты на минуту, дорогая. Вопрос лишь в том, кого атакуют первым — нас или Междугорье.

Это мы скоро узнали.

Нас.

Мы ещё сравнительно спокойно проспали эту ночь.

Я ещё успела умилиться, увидев сладко спящую Вильму в чепчике с оборкой. Почему-то она не казалась лежащей в постели куклой — и на фарфоре её щёк мне мерещилась тень живого румянца, и не было в ней этой игрушечной неподвижности… Я на неё посмотрела — и подумала, что всё мы переживём. Даже этот кошмар с расколотыми Сумерками, эти овеществлённые проклятия — всё это как-нибудь переборем.

Мы вместе.

И я заснула, как в тёплом облаке.

Но Друзелла разбудила нас, когда едва начало светать.

Вильма села, а я не поняла сразу — осталась лежать, потягивалась, и в этой кошачьей неге услышала:

— Государыня, леди Карла… Телеграфируют из Жемчужного Мола: там бой идёт. Город обстреливают с моря — и вроде перешли границу… Вас ждут военные, ваше величество.

Райнор, подумала я.

Тяпка тут же полезла в руки — и я обняла её, хоть мне хотелось цепляться за Вильму.

Но Вильма сказала очень спокойно:

— Спасибо, дорогая Друзелла. Одеваться, — и встала.

А меня не слушались ноги.

— Удобное тело, знаешь, — улыбнулась Вильма, надевая корсет. — Можно одеться так быстро — не затягиваясь, только застегнуть крючки. И парик уже причёсан. Не беги за мной, Карла, милая, не забудь поесть.

Она попыталась меня успокоить, но в этот раз не получилось.

— Нет, — сказала я. — Я с тобой. Мне всё равно кусок в горло не пойдёт.

Друзелла поправила на мне оборку — и я почувствовала, как дрожат её руки.

— Ничего, — сказала она, — отобьёмся, леди Карла.

Только я поняла, что сейчас она так не думает. Сейчас у неё на душе тот же самый тошный ужас, что и у меня.

В наших окнах расцветало такое славное предвесеннее утро… а у меня снова было темно перед глазами.

Мы вместе вышли в гостиную. Там нас ждали штабные офицеры и Малый Совет.

— Доброе утро, мессиры, — сказала Виллемина.

Раш пододвинул ей кресло, но она качнула головой:

— Спасибо, дорогой мессир Раш, но, я думаю, у нас не будет времени на беседу здесь. Посол Перелесья ждёт?

— Не приходил, государыня, — сказал Раш. — Атаковали, как пираты.

— Пираты Перелесья — звучит парадоксально, — сказала Виллемина.