– Лита! Ты – самое большое наше счастье, поверь. И я, и мама…

– Я незаконна! Меня не должно быть!

Лита сама не заметила, что кричит. У ее родителей уже есть сын. Взрослый, красивый. Наверное, добрый и умный, он будущий царь. Зачем им она, зачем Кассиона?

– Почему меня не убили?

– Не говори ерунды! Жизнь ребенка священна!

– Но ведь раньше…

– Это были темные времена, Лита. Никто бы никогда в жизни не убил тебя, я бы не позволил, да и Первый совет суров, но справедлив, хотя нынешний косул…

– А что сказал Первый совет, когда я родилась?

Отец вздохнул:

– Тебя должны были отдать в храм Айрус, сделать жрицей. Маму тоже должны были увезти в храм. Далеко отсюда.

– Почему же мы здесь?

– Потому что… – Отец запнулся. – Потому что я слишком вас люблю. Я не мог смотреть, как твоя мама страдает, и мне было больно думать о том, что ты будешь расти в чужом доме, как сирота, пусть даже это дом бога. Вальтанас – мой старый друг, я доверяю ему, и это место защищено ралинами, даже Первый совет не знает, где оно находится. И я могу навещать вас время от времени, могу видеть вас, быть с вами. Это риск, но…

«Но без него не было бы Кассионы», – подумала Лита, но не посмела сказать этого вслух. Она плохо представляла, как все происходит между людьми, а собаки – это все-таки собаки.

– Зато нам разрешают жениться по любви, – ласково сказал отец. – Не все царства могут даровать такую милость своему царю. На Альтиде же царь волен выбрать себе жену из любого сословия, лишь бы по взаимной любви и девушка была здорова. Жрицы говорят, что только в любви может родиться здоровый и сильный ребенок.

– И ты выбрал маму, да? Где ты ее встретил?

– Да вот тут, у Вальтанаса, – тихо и ласково засмеялся отец. – Но она не всегда жила здесь.

– Откуда же она?

– Из очень далеких земель… Но пусть лучше она сама тебе расскажет, это ее история.

Они помолчали, глядя на дремотное течение реки. Потом отец сказал:

– Я преступил закон, Лита. У меня есть второй и третий ребенок, я солгал Первому совету, я тайно встречаюсь со своей женой, которую все считают погибшей, как и тебя… И если хоть одна душа опознает в тебе мою дочь…

– Хорошо, папа, я поняла. Я не буду больше ходить в город.

В голосе ее было столько печали, что сердце Эрисоруса дрогнуло. Он понял вдруг, что его дочь заперта в этом лесу, как в темнице, что что-то есть у нее в городе, что-то влечет ее туда – может быть, люди, может быть, воздух, а главное – природное любопытство. И разве она виновата, что рождена второй царской дочерью?

– Что тянет тебя туда? – выпалил он, не успев остановить себя. – По чему ты скучаешь больше всего?

В голове Литы пронесся рой картин: дом Алоики, в красно-золотых тонах, с вечным запахом лероки и правглы; царский дворец на холме, величественный и недоступный, там живет ее отец, там живет ее веселый темноглазый брат Фиорт, которого она видела лишь мельком; лавка Ятла-табачника и запах дальних стран, упакованный в длинные коричневые сигары и деревянные коробки; тихие улицы и шествие жриц на закате; шумный базар и толстая Митас, торгующая травами… Но все эти картины захлестнуло синее и соленое, огромное, вечное. И ветер, что летит над его просторами.

– Море, – выдохнула Лита.

– Море? – удивился отец и облегченно засмеялся. Он-то уж испугался, что его повзрослевшая дочь влюбилась в какого-нибудь городского мальчишку. Это было бы ему не по силам. А уж с морем он как-нибудь справится.

– Пойдем, я покажу тебе кое-то.

Они поднялись, долго шли лесной тропой, а потом – краем холмов и наконец оказались на обрывах. Отсюда простирался морской простор – синяя глубина, распахнутое небо. Внизу был виден маяк, а далеко слева – краешек города. Отец обнял Литу, и они долго смотрели в лицо горизонту.

Теперь Лита часто брала Солке и приходила сюда, на обрывы. Море всегда было одинаковым, но в нем постоянно что-то происходило, и поэтому Лите никогда не надоедало смотреть на него. Этим море и лес были похожи, как братья. Один раз она увидела, как из воды показалась голова огромного животного. Лита распахнула глаза и сказала:

– Смотри, смотри, Солке, вот тот, в чью честь ты назван, – отец Айрус, морской властелин.

Соленый ветер дул ей в лицо, и Лита улыбалась.

С маячником Ярсуном Литу познакомил Солке.

Она не могла нарушить слово, данное отцу, и теперь вместо города ходила только на тот берег моря, который он ей показал. Лес подступал совсем близко к обрывам, недалеко виднелась каменная коса, уходившая в воду, на ней стоял маяк. Раньше Лита непременно дошла бы до него, забралась бы внутрь, познакомилась с маячником, но теперь она боялась людей и их вопросов. Она еще не успела переварить все, что узнала о себе, еще не придумала, как убедительно врать, если ее спросят, кто она и откуда. Когда не знаешь всей правды, врать легче, любая выдумка может стать правдой.

Пока она думала обо всем этом, глядя на море, слушая ветер, Солке убежал в сторону маяка и теперь захлебывался лаем.

– Солке, ко мне! – крикнула Лита, но пес не вернулся, залаял еще отчаяннее.

Лита пошла на зов. Она увидела, что Солке стоит над человеком. Человек лежал на боку, подложив под щеку ладонь, будто спал. Лита замерла. Он умер? Или ему плохо? Может, он утонул и его выбросило море? Солке ткнул человека носом и посмотрел на Литу. Гавкнул. Она подошла поближе. Покойников она боялась. Ей еще не доводилось видеть мертвых людей, только собак. Что она должна сделать? Позвать на помощь? Но кого? Этот пустынный берег, это обещание отцу…

Солке снова ткнулся носом человеку в лицо, и тот вдруг что-то пробормотал, отталкивая собачью морду.

– Хвала богам! – воскликнула Лита и бросилась на помощь.

Человек был не молод и не стар, наверное, чуть моложе ее отца, его лицо заросло щетиной, а волосы были грязные и слипшиеся. А еще от него воняло. По́том и чем-то знакомым…

– Да он пьяный! – поняла Лита, вспомнив запах крепкого вина, которое Диланта наливала Вальтанасу, когда приходилось убирать бракованных щенков.

Она отступила на шаг. Ее ли это дело – ворочать пьяных мужчин, уснувших на берегу? Но Солке залаял, а море, будто подсказывая, плеснуло волну, намочив пьянчуге босые ступни.

– Ясно. Если я ему не помогу, он утонет. И куда мне его тащить?

Лита огляделась. Рядом не было никаких строений, только маяк. И дверь, казавшаяся крошечной родинкой на его огромном теле, была открыта.

– Ладно, давай попробуем напроситься в гости к маячнику.

Пьяный опять что-то забормотал, но Лита не стала вслушиваться. Она видела однажды пьяным Вальтанаса – он был молчалив и очень суров. Она видела пьяных мужчин в доме Алоики в тот злополучный день – они были веселые, шумные, пытались схватить ее. Этот человек был пьян по-другому. Он был как-то отчаянно, тяжело пьян.

Лита попробовала его поднять, но это ей не удалось. Тогда она посадила его и, держа за плечи, сказала:

– Послушайте, вы слишком тяжелый, я не подниму вас. Но вам надо уйти с берега. Вы лежите слишком близко к прибою. Слышите? Ну же, вставайте!

Она опять попробовала его поднять, Солке толкал человека в спину, и тот пробормотал:

– Хорошая п-п-псина…

– О да! Только не падайте!

Им удалось поднять его, но пьянчуга тут же навалился всем телом на Литу. Она бы упала, наверное, но Солке подставил ей бок.

– Спасибо, Солке. Ну, давайте, идем… как же от вас воняет!

– П-простите…

Казалось, человек трезвеет с каждым шагом. Вот он нахмурил темные брови, вот сглотнул, скосил глаза на Литу, выпрямился, стараясь больше не опираться на нее, но тут же споткнулся и чуть не упал.

– Пожалуйста! Если вы снова упадете, я вас уже не подниму!

Человек выпрямился, отодвинул рукой Литу, сказал: