– Подкинуть мелочи? – спросила София, подойдя к ребенку.

– Нет спасибо… – пробормотал он. – Мама дала мне денег, но я не могу выбрать. Все батончики по-своему вкусные.

– Банановый с шоколадом вроде ничего, – ткнула она пальцем в середину полки. – Он в меру сладкий, в меру пропитан сиропом.

«Так гласила реклама этой продукции».

– Мне тоже он нравится! – воскликнул мальчик. – Наверное, выберу его.

Возле аппарата возникли две недовольные детские фигуры.

– Если вдуматься в саму суть выбора, то наши восприятия определяют наши желания. Ежедневно приходится анализировать множество мелочей. И быть может в данном отрезке времени, мы кардинально отличаемся от тех, кем были минуту назад. Такое чувство, что день напичкан отрицанием.

Девочки-близняшки (одного возраста с мальчиком), в легких кружевных накидках с капюшоном, уставились на Софию своими красными глазами.

Флавусы лучше видели в темноте и старались прятаться от света.

Одна из девочек сняла капюшон, показав лицо, похожее на летучую мышь с пятачком, вместо носа и враждебно тряхнула белокурыми волосами, завязанными в косички.

– Как тебя зовут? – обратилась София к мальчику, стараясь игнорировать его не гостеприимных спутниц.

– Лукас, – зевая, пробормотал он.

– Знаешь, Лукас. Тебе совсем не обязательно выбирать подолгу какую-то одну шоколадку. Ты можешь взять первую, что попадется на глаза. А в следующий раз взять ту, что по соседству. Таким образом, всегда будет разнообразие во вкусах, – попыталась приободрить его девушка.

– Даже не знаю, вдруг она мне не понравится…

– Станется, что ты продукт переработки в абрикосе после того, как там завелся червячок… Есть тонкая грань, между «я хочу» и «меня убедили в этом», – пробормотала белокурая девочка.

– Дорога предстоит не близкая и все, что останется, это собственное отражение в стекле и рефлексия, – парировала вторая.

– Сынок, вот ты где, – взрослая женщина подошла к ним, – Простите, он уже очередь тут начал собирать. Ну что ты застопорился, Лукас?

– Да ничего страшного, я не тороплюсь, – ответила София.

– Мама, я не знаю, какую шоколадку выбрать. Помоги.

– Вечно с тобой одни и те же проблемы, – мужчина средних лет в идеально выглаженной, накрахмаленной, белой рубашке закатил темно-синие глаза.

«Отлично. Только Ломбаска здесь не хватало» – подумала София, изучая его точеные азиатские черты.

Он походил на японца с высоким, рельефным телом, широкими плечами и жилистыми ногами. Но внешность искажалась и под определенным углом, мужчина с черными, как нефть волосами, напоминал ворона.

– Сынок. Я тебя не тороплю, но ехать еще далеко. Нужно успеть до темноты. Ты же знаешь, как папа не любит водить машину ночью.

– Подскажи тогда мне, мама.

– Зачем тратить впустую столько времени, – раздраженно махнул рукой Ломбакс, проводя пальцами по волосам и рассекая их своими острыми, длинными ногтями, – Этот мальчик никогда не может принять быстрое, взвешенное решение.

– Хорошо, Лукас. Давай в этот раз мы попробуем вот эту?

Женщина ткнула на кнопку автомата, и тот со скрежетом выплюнул батончик в невзрачной обертке.

– Нуга… Даже волны выбрасывают на берег содержимое морского дна, более избирательно, – сморщила нос одна из девочек.

– Они выплевывают то, что не вкусно, – вздохнула вторая.

Близняшки развернулись в сторону мальчика, надевая капюшоны.

– Они хотя бы знают, что им не вкусно, – хмыкнул Ломбаск. Его терпение было на исходе. Черные волосы распушились, словно он готовился к атаке.

– До свидания, Лукас, – махнула ему София.

– До свидания, – мальчик робко помахал в ответ, открывая на ходу нежеланный батончик. И ковыляя за матерью.

Гиды мальчика, держась за руки шли позади, стараясь обходить прямые солнечные лучи, пробивающиеся внутрь магазина сквозь запыленные окна. Их походка была усталой и слегка косолапой, словно они не спали сотни лет.

Ломбаск же, напротив шел уверенно расправив плечи, чуть впереди своей подопечной и оглянулся лишь один раз в сторону мальчика.

«Что это за взгляд, презрение?» – подумала София.

После заправки она нигде не останавливалась. Встреча с Флавусами всегда оставляла необъяснимый осадок. Робкие дети альбиносы, крайне редко вступающие в конфликт. Человеку, которому достанется такой гид, очень не повезет, ибо забудьте про позитивное мышление. Зато меланхоличный настрой вам обеспечен, ведь для Флавусов это лекарство.

Лукас был очень приятным и смышленым мальчиком, хоть и крайне стеснительным, но с такими гидами иначе и быть не могло.

Опустив левую руку в карман своей джинсовой куртки, девушка, не отпуская правой рукой руль, вытащила банановый батончик с шоколадом.

– Что ж, а он и правда вкусный, – буркнула она, откусив кусочек.

Выйдя из своего кабинета, София поправила халат и провела рукой по визитной карточке в виде дельфина на кармане. На ходу завязала свои волнистые темно-русые волосы в пучок. Пришло время привычной рутины.

Лечебница была отстроена с нуля эфорами много лет назад. Точное датирование было строго засекречено для рядовых сотрудников.

Если бы их спросили, что представляло для существ собой это место, и какие чувства оно вызывало, эфоры бы ответили одним словом – порядок. Каждый закуток, каждый угол был тщательно спланирован и создан с определенной целью – отвлекать пациентов от их настоящих мыслей в пользу «подставных». Невольная улыбка медсестры, меню в столовой, распорядок сна и бодрствования – все имело одну общую цель. И слаженный механизм работал успешно.

Благодаря своевременному ремонту, лечебница выглядела безупречно. Белый, глянцевый пол, лимонные стены в длинных коридорах и белоснежные, чистые палаты, где цвет мебели не разнился по цвету с комнатой. Холодный свет от лампочек в потолке не напрягал глаза пациентов, а уютный, зеленый сад с газоном (позади лечебницы), позволял людям беспрепятственно контактировать с природой. Ничего не напоминало о разбитых судьбах в стенах этого учреждения.

Пациент Софии поступил на реабилитацию три недели назад. В памятке было сказано, что у него периодически случаются панические атаки, и типичные седативные препараты не помогают.

Она зашла в палату и заметила мужчину, задумчиво смотрящего в окно, сидя на подоконнике. На его коленях лежал лист бумаги, и мужчина что-то рисовал карандашом.

– Константин Вон? – окликнула его эфор.

– Ван, если точнее. Да и сразу хочу сказать, что мне намного лучше. Поэтому вы можете не тратить на меня свое время, – он отложил листок на подоконник и спрыгнул.

София посмотрела на Константина. Перед ней стоял атлетично сложенный мужчина, то и дело поправляющий холодно-русого цвета волосы.

Открыла его медицинскую карту, подключив функцию расширенных данных: «Родился в приморском городке. Возраст 29 лет. Рост 1, 80. Земная молодая душа. Начинает выходить из забвения. Путешествует много по миру. Художник. Личный гид – Каллидус».

– Вы рисуете? – кивнула она в сторону листка.

– Да…, медсестра сказала, что в палате не положены любые травмоопасные предметы, поэтому я выкрал у неё карандаш из кармана. Извините. Рисование всегда меня успокаивает, – заулыбался он, перекатывая между пальцами «деревянное орудие».

София подошла к подоконнику и взглянула на листок. На нем были изображены парень с девушкой. Девушка стояла позади парня и хотела положить ему на плечо руку, но неуверенно застыла на половине пути. У неё развивались кудрявые, средней длины волосы, а на щеках легкими мазками виднелись веснушки. Одна прядь была заправлена за ухо и открывала торчащее ухо с заостренным концом, похожее то ли на эльфийское, то ли на лисье.

– Не хочу нагнетать, но, по-моему, он рисует меня.

От неожиданности София резко посмотрела в правый угол.

Рыжая, нагая девушка с ярким румянцем и зелеными глазами, нервно мотала пушистым хвостом. Она стояла чуть в тени, и половина её тела эротично освещалась полуденным солнцем.