Люди, которые ушли от центра земли на восток, не нашли там плодородных земель. Вся восточная часть земли была каменистой, а в тех редких участках почвы, что прятались между камнями, кустилась только сухая желтая поросль. Единственное, что спасало этих людей, была добыча темиза, которым изобиловали местные камни, для обмена с Черной стаей.

Бартана на западе была Краем изобретений и механизмов, потому что сюда ушли умнейшие из числа сохранивших чистоту энергии средиземцев, ожидая найти здесь земли, подобные Срединным. Но они ошиблись в своих предположениях. На западном берегу их ждало разочарование, потому что здесь, куда ни брось взгляд, все пространство устилал безжизненный песок. Струящуюся поверхность песка рассекали гористые гребни, которые тянулись извилистой нитью вдоль всей линии моря. Туманные очертания этих гребней и обманули когда-то людей, приходивших к их подножиям за особыми бесцветными камнями, из которых делали крошечные ловушки и огромные Таши, принадлежащие городам. Нигде среди этих гор не было ни плодородной земли, ни запасов пресной воды. Но пути назад в Срединные земли не было, а потому предкам нынешних бартанцев пришлось поселиться в этих горах, получая у Черной стаи еду и темиз в обмен на Таши. Со временем бартанцы научились добывать из горных пород и другие субстанции, которые они использовали для изготовления полезных изобретений. Эти изобретения высоко ценились, а потому вскоре бартанцы стали самым богатым народом, в чьих прохладных пещерах, по слухам, начали скапливаться запасы еды и темиза.

Немного больше остальных повезло наталиканцам, жившим на юге земли. Там нашлись скудные источники пресной воды, окруженные малоплодородными землями, где умелые руки наталиканцев выращивали съедобные плоды для себя и растения для ткачества, чтобы торговать ими. Наталиканцы гордились своей независимостью и верили, что смогут выжить на том, что дает их земля, даже если Черная стая перестанет вести с ними обмен. В то же время они были беднейшим народом, потому что за ткани, по доносившимся слухам, Черная стая давала им немного – ровно столько продовольствия, сколько им недоставало после сбора своего урожая.

За столетия существования четырех Краев земли люди, чьи предки когда-то пришли из Срединных земель, сильно изменились. Народ каждого края говорил на своем языке, а внешность, поддавшись напору местной погоды, разительно преобразилась. Кожа людей Регриндии из-за постоянного пребывания под открытым небом была нежно-бронзового оттенка, а кожа зоалийцев, живших в самых жарких местах, стала коричневой. Бартанцы, вечно прятавшиеся в горах, имели кожу иссиня-белого цвета. А как выглядели наталиканцы, никто и не знал, так как в течение многих веков эти люди показывались из-за своих укрытий для обмена с Черной стаей, с ног до головы укутанные в цветные покрывала, узоры которых напоминали о временах расцвета Срединных земель.

Такова была история, и таков новый порядок, установленный Черной стаей. Четыре Края земли навсегда должны были остаться домами для всех людей».

Дочитав рукопись, ученый отложил ее в сторону и, глядя в окно, за которым уже плотно рассеялись сумерки, крепко задумался над окончанием своего труда. С недавних пор он все больше противился такой обреченности во взглядах на будущее, хотя поводов к этому, кроме его необъяснимых ощущений грядущих перемен, не было. Наконец, не выдержав натиска новых веяний, Муал зажег огонь в чаше, стоявшей на его столе, взял в руку остро заточенный черный мелок и принялся решительно что-то писать.

Вскоре довольный своим поступком старик отложил мелок в сторону, задул огонь и, насвистывая какую-то веселую мелодию, отправился домой. Муал, как ученый, не мог переписать историю, но имел право определить ее ход, которым он и воспользовался. К концу своего пересказа он дописал лишь одну строчку: «Но этому не суждено было случиться…», оставив за многоточием пути к воплощению мира, о котором он так мечтал.

***

– О чем ты снова задумалась? – донеслось до Аиси, словно издалека.

Девушка торопливо повела головой, глубоко вздохнула и виновато посмотрела на дедушку, который в очередной раз перекладывал рукописи на полках по какому-то только ему известному правилу. Книжные этажерки в небольшом здании библиотеки, состоящей всего из нескольких залов, кабинет Муала и пара подсобных комнат стояли так близко друг к другу, что иногда перемещаться между ними можно было только приставными шажками, подбираясь к полке с нужными фолиантами. Это и стало причиной того, что Муал сносил часто используемые рукописи к более свободным полкам и устраивал их там по своему усмотрению, смешивая работы из разных эпох и областей. Любой, кто пытался разобраться в этом бумажном ворохе, непременно терпел неудачу, в то время как умудренные долгой работой в библиотеке руки Муала непостижимым для других образом могли извлечь из завалов сочинений искомый труд так скоро, как в нем возникала потребность.

– Дочка, тебе следует больше общаться с людьми. Тебе уже восемнадцать, а ты все время проводишь в библиотеке со стариком. Ты же понимаешь, что так себе друзей не заведешь, да и о семье уже пора бы подумать…

– Дедушка, пожалуйста, давай не будем снова об этом! Ты же знаешь, как люди ко мне относятся! – горько произнесла Аиси, которой снова напомнили о том, что и так угнетало ее всю жизнь.

Она по привычке схватилась за маленький зеленый камушек, висевший на веревочке у нее на груди, в попытке найти утешение, выбежала на улицу и уселась на каменные ступеньки парадного входа в библиотеку. Она снова и снова гоняла в голове одни и те же вопросы о себе и о других и не находила на них ответа.

Аиси была двухцветной девушкой. В их мире двухцветными называли людей, чьи родители были из разных Краев земли. Мать Аиси была регриндкой, а отец – зоалийцем, и потому-то на ее светло-бронзовой коже красовались коричневые пятнышки разных размеров. Самый большой темный лоскут, который не удавалось скрыть, был на правой щеке Аиси, откуда он спускался на шею до самых ключиц. Эта, казалось бы, незначительная деталь внешности красноречиво рассказывала окружающим историю появления Аиси на свет. Хотя легенды и говорили о том, что все люди родом из одного Дома, за тысячелетия люди позабыли об этом, а потому считали людей из других Краев чужими, а значит, опасными. Люди остерегались Аиси, потому что она была для них загадкой. Как знать, возможно, за внешними отличиями скрывались и внутренние, и можно ли в этом случае ей полностью доверять? К тому же она была воспитана чужаком, неизвестно как и зачем пришедшим из Зоалы в Регриндию много лет назад.

Юная Аиси обладала уникальным даром – буквально всей кожей она умела улавливать чувства и невысказанные мысли других людей, неосознанно источаемые ими в виде потоков энергии. Чем старше становилась Аиси, тем больше оттенков человеческих чувств она различала, а потому, подавленная вечными потоками настороженности и необъяснимой враждебности, в свои восемнадцать она уже прослыла чудачкой. Аиси проводила в библиотеке почти все время, помогая дедушке, потому что только здесь она чувствовала себя на своем месте. Ей было нелегко находится среди людей еще и потому, что она никак не могла научиться справляться с собой, когда на нее сразу обрушивались чужие чувства и мысли. Места скопления людей были подобны морю, с которого на Аиси неслось цунами, что сбивало ее с ног, не давало перевести дух, чтобы выплыть из этой гигантской волны. Аиси теряла дар речи, ее тело деревенело, а время для нее замирало. Для окружающих она выглядела застывшей статуей, лишь горящие глаза которой выдавали отчаянные попытки стряхнуть оцепенение. Этой реакцией девушка еще больше пугала людей. Аиси старалась вести себя незаметно, хотя на самом деле она очень хотела беззаботно слиться в веселье с остальными, ощущать себя точно такой же, как все вокруг.

Не единожды Аиси обещала себе, что выйдет к людям и совладает с собой, но всякий раз, как только начинала чувствовать доносящиеся до нее вибрации чужих энергий, она откладывала это на потом. Она побаивалась людей, а люди побаивались ее.