Неприятная пауза подразумевала под собой намёк. Разумовский не сомневался, что Виктор следит за ним по возможности своих сил, поэтому старался не попадаться или раскрывать о себе слишком много.

– Выбор сделать непросто. В начале пути всегда за главенство бьются: справедливость и намерение. Всех нас воспитывали с чинным благородством, и вбивали намерение делать только хорошие дела. Но когда приходит время, мы должны пожать руку, что будет протянута или нет.

– Прийти с намерением угрозы было ошибкой, ― бесцветно произнёс Михаил, и приблизился к Виктору, что дёрнулся, но смог удержать маску безмятежности на лице. ― Наш выбор определяет нас и наше будущее, я это прекрасно знаю. Как и наши принципы. Не думайте, что смогли спрятать все свои секреты. Обычно, люди имеют свойство забывать о тех событиях, что случились слишком давно, чтобы помнить о них.

– Я знаю кто ты, выродок, ― зло прошипел Альтов, теряя контроль. ― И в отличие от тебя у меня есть преимущество. Ты либо будешь слушаться, либо пойдёшь на плаху. Выбирай.

Михаил слегка наклонил голову и улыбнулся, позволяя силе немного распустить павлиний хвост, но не слишком, чтобы не спровоцировать на более серьёзные действия. Ему нравилось следить за замешательством Альтова, который держался из последних сил, чтобы только не отшатнуться.

– Я всё равно дам тебе шанс, ― Виктор задрал подбородок и прошёл мимо.

Контроль вернуть получилось не сразу, иногда магия разливалась во все стороны бурным потоком, что сносил с ног. Михаил некоторое время провёл в садах дворца, абсолютно не замечая красоту, что окружала. Ему нравилось только смотреть на небо, приглядываясь к луне. Вернувшись в здание Совета, он был намерен на сегодня оставить его. Только нужно добраться до своих апартаментов, где сильнейшие заклинания спрячут от ненужных глаз, а всего через мгновение он окажется на берегу моря Звёзд.

Но несмотря на поздний час кто-то не спал. Гвардия никогда не нарушала покоя Советников, да и большая часть всегда находилась в левом крыле. Разумовский никогда после полуночи не гулял по коридорам Совета, но разговор с Виктором задержал его от привычной рутины. В полумраке, он примкнул к теням, стараясь не выходить под ореолы ламп, и не привлекая лишнего внимания направился вглубь левого крыла. Чем дальше он продвигался, тем больше охраны. Молчаливые, только чародеи, будто специально не смотрящие куда сказано. Михаил замер на некотором отдалении, не стремясь перейти яркую границу света, где его могли бы обнаружить.

Первый этаж, где несколько лестниц уводили наверх, хорошо освещался. Громоздкая люстра, подвешенная под высоким потолком, не позволяла теням завладеть холлом левого крыла, но узкие коридоры, что уводили под лестницы не освещались будто вовсе, и Михаил чувствовал странное шевеление сил. Он скрылся в алькове за тяжёлыми бархатными шторами, где висела безобразная картина с кем-то значимым для Высшего Совета, но оттуда можно было наблюдать, оставаясь не замеченным.

Нечто держало его за рёбра, заставляя смотреть и слушать. Гвардия не говорила. Стояла по выправке, ни на секунду не расслабляясь, каждый чародей смотрел только перед собой. Слишком неестественно. Михаил снова обратил взор на люстру, расшатывая одну из изогнутых пластин из блестящего металла, что рассеивала свет. Скрип привлёк внимание гвардейцев. Пластина оторвалась и рухнула на пол, прыгая по дорогому мрамору. Мгновенная атака на металл не удивила Михаила, скорее только подтвердила некую чрезмерную подчинённость гвардии. Они все ударили в одно место, разрушая пол, пытаясь избавить от мнимой угрозы.

Разумовский не был уверен, но догадывался, что гвардия отреагирует так и на него. Присмотревшись, он заметил связи рун, что служили охраной от любопытных. Нехотя, он выглянул из укрытия, чтобы лучше посмотреть, что творится в левом крыле. В дневное время суток такого не бывает. Каждый мог свободно здесь ходить и не попадать под столь пристальное внимание. Могущественная защита была возведена только на ночь, в этом он был уверен. Михаил вжался в стену и просто ждал, позволяя времени открыть для него секреты. Но стрелки на его наручных часах лениво ползли вперёд, а ничего не происходило.

Никогда терпение не становилось его верным спутником, но ночь властвовала, а ему хотелось знать. Поэтому он ждал. Долго, молча, не пытаясь перейти границ, чтобы не обличить себя. Впервые он принял это, как большую пользу и был вознаграждён. Шевеление началось спустя, в тот момент, когда солнце должно показаться из-за ленты горизонта, но набежавшие тучи, удерживали мрак ночи. Гвардия вдруг отступила, а Михаил почувствовал вибрацию купола. Суматоха не набирала оборот, но из глубин Совета, из нижних этажей, прорывались голоса. Даже споры. Он только прислушался.

– Они умирают! Все! Умирают!

Ответ ему не удалось услышать. Михаил отогнул штору, чтобы посмотреть и увидел учёного чародея, что занимался изучением истоков магии. Разумовский читал его работы, ещё семь лет назад. Учёного звали Владимир Мариков, что внезапно изменил свои исследования с природных стихий на то, как чародеи могут ими манипулировать, изменять структуру и подчинять, и влияние магии на гены чародеев. Его изменила смерть дочери, что страдала от тяжёлой болезни, и то, что она не родилась чародейкой только ускорило её смерть. Девочке было семь лет. А теперь Мариков стоял в холле, в халате вымаранным кровью и смотрел куда-то темноту под лестницу, где можно было догадаться, стоял человек.

– Боги смогли, потому что им помогли! Нужны их гримуары, их знания! ― повисла недолгая тишина, и тяжёлое дыхание Владимира. Он устал. ― Белый гримуар заперт! Нет ключа! А без знания богов нам не удастся подарить магию обычному человеку! На физическом уровне между чародеем и человеком нет никаких отличий! Это что-то внутри… в самой душе… ― он закончил с глубокой печалью. Учёный рухнул на колени и опустил голову на грудь. Его светлые волосы скатались в сосульки от обилия крови, что впиталась в них. ― Сколько мы будем продолжать. Сегодня двадцать трупов покинут лабораторию, а дальше что? ― Владимир поднял голову. ― На сегодня хватит. Я не буду продолжать эксперимент, бедолага умрёт, ― он резко поднялся на ноги, ― пусть поживёт, может можно попробовать по-другому.

Михаил слушал, смотрел вперёд и подавлял свою магию, что рвалась наружу. Свет за лестницами зажегся, он надеялся разглядеть собеседника Марикова, но послышался только скрип колёсиков и показалась первая каталка. Люди в белых халатах, с измождёнными лицами, везли трупы через холл левого крыла в подсобные помещения. Руническая связь вспыхивала каждый раз, когда они покидали черту. Владимир остановил последнюю каталку, а Разумовский замер, понимая, что это был уже двадцатый труп. Учёный отогнул простынь, поднял тонкую ручку на верх и снова посмотрел в темноту под лестницей.

– Видишь, что с ними делает магия? Хочешь так же?

Ему пришлось заставить себя не сорваться с места, а только смотреть, как Мариков держал руку девочки не больше шести лет. Пахло гарью и гнилью. Шрамы на руках ребёнка были выжжены изнутри.

– Тогда тебе придётся ждать!

Мариков скользнул в тень под лестницей, а труп маленькой девочки повезли дальше. Колёсики скрипели, прокатываясь по мрамору. Один из гвардейцев остановил юного учёного, кому поручили грязное дело и тот в испуге сжался. Но чародей только набросил простынь на изувеченное тело магией, что не принадлежала ему.

Драгана

Золотой гримуар.

Правда записанная Кишь.

Их нельзя было назвать сумасбродными. Все годы они учились. Борго понимал ― им не выжить, если животные инстинкты возьмут вверх над разумом. За 173 года своей жизни, захватывая новые земли материка, он накапливал ресурсы и знания. Он тот, кто захватил весь материк для своего народа. Борго кровью смывал названия городов, что жили по соседству столько лет и к последним годам своего правления и непомерно долгой жизни, он лелеял лишь одну цель ― захватить другие земли за морем и упрочить власть Санкааров навечно.