Тайка, конечно, обернулась – чтобы увидеть, как Яромир достал из кармана зеленые перья дикого чеснока, на глазах у нее откусил кончик и прожевал (она очень внимательно следила, чтобы не сплюнул).

– Вот видишь. Не упырь я.

– А ну, дай сюда!

Она отобрала травку, принюхалась. Нет, никакого обмана. Чеснок, самый настоящий.

Уф! У Тайки, признаться, отлегло от сердца.

– Ну ладно, тогда я не буду волнова…

Хлоп! Яромир вдруг исчез. На его месте топырила крылья летучая мышь – белая, с очень знакомыми зелеными глазенками. Взгляд был ну очень виноватый. Зверек отчаянно цеплялся коготками за Вьюжкину шерсть, пытаясь удержаться.

Тайка отбросила бесполезный чеснок, недолго думая пересадила мышь на ладонь, и та щекотно обхватила ее пальцы.

Вьюжка продолжал полет как ни в чем не бывало. Ветер свистел в ушах, а пятна на луне казались ухмыляющейся рожей.

– Вообще не смешно, – сказала ей Тайка, крепче прижимая мышь к себе.

Она надеялась тихо прошмыгнуть во дворец и отнести Яромира в комнату, чтобы никто не увидел воеводу в этом нелепом облике, но не тут-то было.

Лапы симаргла едва коснулись дощатого настила галереи, а им навстречу уже бежали Лис и Радмила.

– Вот! А я предупреждал! – Кощеевич обличающе указал на мышь пальцем, а воительница всплеснула руками:

– Ох, братец-братец… Чего только ни придумает, лишь бы избежать серьезного разговора.

Она протянула руку, намереваясь забрать мышь, но Тайка не позволила. Сверкнула глазами:

– Приходите завтра!

И унесла Яромира в свою комнату.

Поутру оказалось, что Тайка заснула, не раздеваясь, – упала прямо поверх покрывала. И немудрено: с такого-то недосыпа!

Когда она проснулась, Яромира в комнате уже не было: то ли мышью улетел, то ли своими ногами ушел, когда в человека обратился. И никакой тебе записки с объяснениями, эх…

Судя по яркому солнечному дню за окном, время завтрака давно миновало, но Тайку будить не стали. За это, наверное, стоило сказать спасибо бабушке: та всегда старалась ходить тихо и не греметь кастрюльками, когда внучка отсыпалась на выходных после утомительной учебной недели, и на Пушка шикала, чтобы тот не клацал когтями по полу. Кстати, на столике прямо у кровати стояла тарелка с румяными пирожками, заботливо укрытыми полотенцем, чтобы не зачерствели. Наверняка тоже гостинец от бабушки.

Стоило Тайке взять один пирожок, как в дверь постучали. Ишь, будто следили, когда она проснется.

– Войдите!

Она ожидала увидеть царицу, царя или Яромира. Ну или, совсем на худой конец, Лиса, но не угадала – в комнату заглянула дородная девица в расшитом маками сарафане и с толстенной русой косой, уложенной венчиком вокруг головы.

– Изволила проснуться, царевна? Хорошо ли спала, душа-надежа?

– Да, спасибо. Можешь звать меня просто Тайкой. А тебя как зовут?

– Любава я, Жаворонкова дочь. – Ей очень шло это звучное имя. – Царица мя послала. Грит, спомоги царевне, Любавушка. Надоть в комнате прибрать, вещички постирать. Сарафанчик вот прислала голубенький, с ромашками, да рубаху. А ленты я уж от себя добавила – для пущей красы.

Тайка только сейчас заметила в руках у новой знакомой сверток:

– Ой, это все мне?!

– Ну а кому ж еще?

Ух ты! Наконец-то сбылась ее мечта о платье, сшитом по дивьей моде. Какое красивое! Камушками и речным жемчугом вышитое. Только как его надевать-то? Тут завязки какие-то…

– Я помогу, – улыбнулась Любавушка, верно расценив задумчивый взгляд. – Сымай свою одежу, Тайка-царевна. Ой, и чуднáя она у тебя, смех и грех! Косоньки давай тоже переплету. Чего ты их две-то носишь? Али сговоренная замуж уже? За нашего воеводу, что ль?

– Ни за кого я не сговоренная! – фыркнула Тайка. – У вас, может, две косы что-то и значат, а у нас просто так носят. Потому что удобно.

– Ой ли? А от кого на рассвете воевода вышел крадучись? Я все видала! – Любава погрозила ей пальцем. – Ладно-ладно, дела личные, нравы заморские. Только не обессудь, царевна, косу все ж в одну уплету, а то будешь добрых молодцев в заблуждение вводить. Коли жаниха не имеется, с одной ходить надоть.

– Делай как знаешь, – пожала плечами Тайка. – Я и хвост порой ношу. И распущенные…

– Ой, страсти рассказываешь! – Руки Любавы ловко разделили спутанные со сна пряди. И ведь аккуратно так: нигде не дернула, не потянула.

– А бабушка почему одну косу носит? Она ж замужем.

– А потому, что с царицей не спорят. – Любавушка, высунув язык, завязала пышный бант. Косица, конечно, получилась куцая, но хоть какая. – Мы чужие обычаи уважаем. И она наши тоже: кокошник же носит али венец. Мужней жене с непокрытой головой ходить не след.

– Ясно. А вот как у тебя – это что означает?

Тайке и впрямь было любопытно. Вот так не знаешь, а у людей серьезная дифференциация кос имеется.

– Энто просто шоб не болталась, – усмехнулась Любава. – А то я скачу тудой-сюдой, как мысь, и коса тоже – тудой-сюдой, тудой-сюдой… Несподручно.

Тайка улыбнулась: очень уж забавный говор был у Любавушки.

– Эх, что же мне никто раньше не сказал?!

Она вдруг подумала, что Яромир все это время тоже мог считать ее чужой суженой. Хотя нет, он же не дурак: видел, что в Дивнозёрье все как попало ходят. Да и чьей бы невестой? Шурика, что ли?

Любава же не поняла, что вопрос задан в воздух.

– Дык люди такие: в глаза не скажут, за спиной посудачат. А у меня язык без костей, я могу и за спиной, и в глаза.

– И в лоб! – не удержалась Тайка.

– Ну энто ежели кто заслужит. – Любавушка сжала внушительных размеров кулак. – Коль будет тебя забижать кто, мне сразу скажи. Ух я им! – Она одернула на Тайке сарафан, взбила попышнее рукава вышитой рубахи и закатила глаза. – Ой, все, краса – глаз не оторвать. Все жанихи в обморок попадают!

Сердечно поблагодарив Любаву, Тайка отправилась искать зеркало – то, что у нее в комнате было, и лицо-то еле вмещало. Да и напоминало больше отполированную медяшку. Но должны же были найтись в дедушкином дворце другие зеркала. Пока у мобилки еще немного заряда осталось, она бы хоть селфи на память сделала.

Поиски не увенчались успехом, и Тайка уже было думала отправиться в сад – хоть отражение в пруду сфоткать, но по пути заглянула в тронную залу: скорее уже от отчаяния – она ведь помнила, что еще позавчера никаких зеркал там не было. И на тебе – ошиблась. Теперь в углу у стены стояло одно: ростовое, в резной деревянной раме. Наверное, то самое, что царь для Лиса приготовил.

Тайка приподняла кисею, которой была прикрыта зеркальная поверхность, и ахнула: вот это да! Она саму себя едва узнала. Ну точно царевна из сказки сбежала.

Она достала из рукава мобильник и сделала несколько кадров. В школе потом покажет: дескать, на экскурсии была. А что, почти правда.

Тайка закружилась, чтобы юбка надулась воланом и ромашки стали еще видней. Ей даже присказка ко случаю припомнилась:

– Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи: кто на свете всех милее, всех румяней и белее?

Конечно, она пошутила. И вздрогнула, когда насмешливый голос из-за спины произнес:

– Ты, ты, успокойся. И не мучай зеркало, оно не так работает.

– Лис! – Вот же принесла нелегкая. – Ты за мной подглядывал?

– Сейчас – нет. Ну откуда мне было знать, что ты возле моего навьего зеркала крутишься? Как тебе, кстати? Я его вчера весь день настраивал, пока ты летучую мышку выгуливала.

– Вообще-то мы тоже важными делами занимались, – надулась Тайка.

– Ну да, ну да, – отмахнулся Лис. – Исследовали коловершьи норы.

– Откуда ты знаешь?

А вот это уже интересно. Тайка о пещерах еще никому не успела сказать, а Яромир вряд ли бы проболтался.

– Так зеркало же! Надо было проверить, работает ли оно, вот я за вами и наблюдал. Кстати, весьма польщен, что ты обо мне вспоминала.

– Тебе послышалось. – Девушка закусила губу.