Со свойственным ему спокойствием и сдержанностью, Зафиров вышел из машины и направился ко мне.

Усталый и какой-то угрюмый, он как будто провел не одну бессонную ночь, но даже его недельная щетина и тени под глазами равно производили невероятное впечатление.

"Всё таки он невероятно красивый мужик" — пронеслось в голове, заставив лицо залиться краской смущения.

Давид окинул меня цепким и каким-то жадным взглядом и протянув руку взял чемодан.

— Садись в машину. Замерзнешь, — снова холодный и жесткий приказ.

Ни тебе "здравствуй, я так рад, что ты жива", ни "я сходил с ума по тебе, любимая", что за безэмоциональный мужик?

Кажется, этого социопата не изменить, но пути назад нет. Я села в машину и насупилась. Внутри медленно разливалось странное неприятное чувство, как будто меня обманули и обвели вокруг пальца. Он снова хозяин положения, а я красивая безвольная кукла.

Пристегнув меня ремнем безопасности, Давид нажал на газ, заставив машину резко тронуться с места. Меня вжало в кожанное кресло и я непроизвольно охнула.

— Испугалась?

Хотелось выплюнуть в лицо, все что думаю об этом сухаре, и его стиле вождения, и поведении, но сдержавшись, я просто цокнула языком и демонстративно отвернулась к окну.

— Посмотри назад. Это тебе.

Ну что там еще? Оглянулась назад и снова охнула, теперь от удивления: все заднее сиденье автомобиля занимал огромный букет алых роз. Казалось, что их больше трехста.

— Это мне? — я не могла сдержать дрожи в голосе.

— Разве ты не этого требовала?

— Спасибо! — запищала я и не сдержавшись поцеловала его в колючую щёку.

— Если бы я знал, что ты будешь в восторге от веника, то после четвертого марта посылал бы тебе их каждый день и воможно дело пошло бы по-другому.

— Не в твоем стиле… Проще же запугать и мучить, ну или перечислить разом пять миллионов, — парировала я.

— Как оказалось цветами тебя гораздо проще удивить, чем деньгами, — хотелось треснуть ему по голове за этот равнодушный ледяной тон, но я просто прошептала скорее самой себе, чем Давиду Зафирову:

— Меня проще всего удивить искренней любовью…

— Уж этого по отношению к тебе у меня в избытке, помимо злости и бешенства, в которое ты меня приводишь с завидным постоянством, — холодно ответил он и резво перестроился в левый ряд.

ЧТО?!

Я не ослышалась? У него в избытке любви по отношению ко мне?

По голове словно ударили обухом, и я замерла в полной прострации, совершенно ошеломленная… и счастливая.

Пожалуй, это было самым своеобразным признанием любви в моей жизни, и пусть сказано не романтично, но зато абсолютно в духе Давида Зафирова — спокойно и по делу.

Он любил меня! И это было главным!

В этот миг я почувствовала безотчетную, абсолютную радость. Этот жестокий непонятный мне человек правда любил… Отсюда и ревность и бешенство после моих провокаций…

Приядя в себя и сглотнув ком, образовазовавшийся в горле, я прокашлялась и решила перевести тему:

— Мы сегодня вернёмся домой?

— Нет, мы останемся здесь еще на один вечер.

Желания спорить не было. Я просто подчинилась и поняла, что только выиграю от еще одной ночи в столице. На сегодня достаточно волнений, а к встрече с родными, которые тоже злы на меня, нужно морально подготовиться.

Когда автомобиль привез нас к огромному зданию с панорамными окнами, любопытство взяло верх:

— Разве мы не поедем в гостиницу?

— Нет, у меня и здесь есть элитная недвижимость, так что зря ты рвалась к Гордееву, ведь столица и так была у тебя на ладони, — спокойный голос не смог обмануть и укол, направленный на мою гордость, достиг цели.

— То есть ты считаешь, что я хотела быть с ним из-за денег?

— И это тоже.

— Да, к твоему сведению я назло тебе решила его охмурить! — от обиды я просто взорвалась и перешла на настоящий крик.

— А вот это уже приятно слышать, — совершенно бесстрастно сказал Зафиров.

— Ты невыносимый человек!

— Знаю.

Сначала я опешила, а потом поняла: Давид специально вывел меня на эмоции, чтобы понять что я испытывала к Гордееву, ведь по свидетельству охраны, я ушла от него из-за измены, а не потому сама этого хотела. Прежде чем я сообразила, что творю, незапланированное признание сорвалось с губ:

— Несмотря на то, что ты просто измучил меня и подорвал нервную систему, я безумно влюблена в тебя, псих! И дело здесь не в деньгах или в недвижимости в столице… Дело в том, что я люблю не за что-то, а вопреки!

— Ещё одна хорошая новость, — спокойно протянул он и внимательно посмотрел мне в глаза.

В эту самую секунду что-то произошло, щелкнуло между нами, потому через мгновение Зафиров прижал меня спиной к стене лифта и жадно впился в мои губы своими.

Когда мы приземлились в аэропорту, на часах был уже полдень. Я потянулась и сменила позу, потому что тело немного затекло и после резкой посадки заложило уши.

— Выпей воды и станет легче, — от внимательного взгляда Зафирова ничего не могло ускользнуть, в том числе и мое разбитое состояние.

Он вообще весь этот день был очень спокоен и внимателен, впрочем как и всегда, с той только разницей, что сегодня не отдавал команд. Возможно ночь после почти тремесячной разлуки расслабила его и немного задобрила?

У входа в аэропорт нас уже ждала машина с водителем, однако ехать к Давиду мне не хотелось. Мы между собой еще не все выяснили, да и сьезжаться, пока он не ответит на все накопившиеся у меня вопросы, я не собиралась.

Но самой главной проблемой было то, что дома меня ждали мама и бабушка, с которыми нужно было объясниться. Разговор предстоял долгий и наверняка неприятный, поэтому я уже заранее пыталась успокоиться. Получалось, откровенно говоря плохо, и решив не тянуть, я робко объявила то, о чем раздумывала все утро:

— Я поеду домой, — запнулась, встретив изучающий взгляд Давида.

— Поезжай, — спокойно ответил он и снова посмотрел на меня.

Создавалось такое впечатление, что это не я решила ехать домой, а Зафиров разрешил. Было в этом "поезжай" что-то снисходительно повелительное…

Снова он холодный и отстранённый. Как будто не было примерения и бессонной ночи, наполненной безудержным сексом. Как мало этот суровый неулыбчивый человек был похож на вчерашнего страстного любовника, заставляющего меня вновь и вновь кричать его имя до хрипоты…

— Завези меня в клуб, а Софию Алексеевну к ней домой, — после короткого распоряжения Давид снова погрузился в свой макбук.

Оставшуюся часть дороги мы провели в тишине: я какой-то частью своей души желающая, чтобы Зверь снова заставил меня переехать к нему и он, полностью погруженный в какую-то статью на английском языке.

Как чужие…

Когда мы подъехали ко входу в ночное заведение, Давид легко поцеловал меня в висок и ни слова не говоря вышел из машины.

Он любит меня. Но любит ли он меня настолько сильно, насколько люблю я?

Как вообще можно заполнить собой всю мою жизнь, но самому при этом оставаться настолько закрытым?

От навязчивых мыслей и внезапно нахлынувших эмоций разболелась голова, и когда на горизонте показался мой спальный район, настроение было совершенно испорчено.

Я не спеша поднялась по лестнице вместе с водителем, который несмотря на мои протесты заявил, что Давид Платович распорядился донести мой багаж до дверей.

— Когда это он только всё успевает! — недовольно воскликнула я и попыталась вспомнить, говорил ли Зафиров водителю хоть что-то насчет моего чемодана.

Собравшись с духом, дернула ручку: дверь была не заперта, значит меня уже ждали. Ну, давай… Беседа с родными не страшнее ссоры со Зверем… Не станут же они, подобно Зафирову, бить меня ремнем?!

Вдохнула поглубже и вошла, наткнувшись на недовольные родные лица.

— Вот и она! — бабушкин тон не предвещал ничего хорошего.