Он бил меня. Меня вообще впервые били.

С каждым разом, когда шершавая большая ладонь совершала удар по раскрасневшейся, горящей коже я вскрикивала и давилась слезами. Потеряв счет после десятого шлепка, я прошептала, глотая соленую влагу и кровь с прокушенной губы:

— Пожалуйста…

Удары вдруг стихли, но на смену им пришел звук расстегивающейся молнии на его брюках.

Это было только началом, догадалась я. Зверь поймал добычу и теперь подчинял и унижал меня за все мои прошлые уловки и побеги. Все, что было ниже поясницы, горело огнем, и меня трясло уже уже не от страха, а от реальной боли.

Вдруг между саднящих ягодиц прижалось что-то горячее и твердое. Его член.

Попытка сдвинуться была подавлена, и поясница снова пригвождена к столу. Полностью лишенная движения, я была вынуждена терпеть поступательные движения между моих ног. Он как будто разогревал и готовил мое лоно, то подводя ствол паху, то проходясь им по поверхности клитора и половых губ. Но передышка была недолгой, и уже через минуту Чудовище приставило внушительный, по моим ощущениям член, и стало медленно входить внутрь меня.

Все что было до этого, показалось мне детским лепетом, по сравнению с тем, что я чувствовала сейчас.

Каждое движение его огромного органа отзывалось во мне дикой болью и спазмом во всем теле. Комнату заполнили мои стоны и вой, заставив Чудовище остановиться на какое-то время. Но уже через несколько секунд он продолжил пытку, миллиметр за миллиметром насаживая меня на себя, а наткнувшись на преграду, резко рванул, чем вызвал новый беспомощный вскрик, полный боли и отчаянья.

Теперь, когда я была совсем сломлена, заполненная до предела, словно насаженная на кол, совершенно без сил, он вдруг отпустил мои руки и замер.

"Удивлен тем, что я девственница. Раскрыл мою третью ложь", — пронеслось в моей голове, и его дальнейшие действия только подтвердили это.

Теперь Чудовище, минуту назад жестоко мучившее меня стало почти нежным, сначала давая мне возможность привыкнуть к наполненности им, а потом начав двигаться максимально медленно, мягко поглаживая мою спину и стирая слезы из глаз.

Однако возбуждение скоро взяло свое, и Зверь постепенно ускорился, снова крепко держа меня за затылок и прижимая лицом к столу, усилил темп

Боль, пронизывающая меня, с резкой сменилась на глухую, видимо потому, что мое тело как будто настроилось на его волну и растянулось под внушительный член. Теперь я уже не выла от неприятных ощущений, а просто всхлипывала, сотрясаясь от быстрых глубоких ударов. Это длилось целую вечность, но потом Зафиров стал буквально вдалбливаться в меня, снова заставив кричать, окончательно срывая голос. Когда казалось, что сил терпеть этот ужас больше нет, я наконец почувствовала внизу живота сжимающийся болезенный узел, а потом что-то горячее наполнило меня изнутри. Зверь замер, но продолжал крепко держать меня за ягодицы и прижимать к столу своими бедрами.

Он вышел не сразу. Прошло какое-то время прежде чем мое измученное тело было освобождено и обессиленно осталось лежать на столе. Как во сне я медленно сползла на паркетный пол и прислонилась к массивной ножке стола лбом, покрытым испариной. Единственным желанием сейчас было умереть и никогда больше не чувствовать той горечи и боли, которая обрушилась на меня, как лавина. Меньше всего хотелось поднимать глаза и видеть это Чудовище, поэтому я равнодушно уставилась на свои бедра, по которым стекала сперма в перемешку с кровью. Нос невольно сморщился от боли и странного нового запаха, Его запаха, смешанного с семенем, которым, я кажется пропиталась насквозь.

Почему-то именно сейчас в моей голове пронеслось воспоминание из любимого мной фильма "Ещё одна из рода Боллейн", когда невеста короля своими отказами и уловками довела его до изнасилования. Тогда я жалела обманутого правителя, и понимала его жестокость, только сейчас на месте этой девушки была я. Да и король до странности внешне напоминал мне сейчас моего мучителя.

Зафиров застегнул брюки, затем присел рядом со мной на корточки, взял меня за подбородок и глядя в глаза спокойно сказал:

— Ты маленькая лгунья. Лучше было прикидываться больной шлюхой или беременной, чем сразу сказать что ты девственница, а не одна из кокеток-шлюх, за которую я тебя принял в первую встречу? Что ты наделала, глупая?

Ничего не ответив, я посмотрела на холодные глаза, прямой профиль и черную щетину и отпечатала этот момент в своей памяти.

Он был моим первым мужчиной.

Теперь этого не изменить.

Уверенными, но мягкими движениями Зафиров вытер мое зарёванное лицо, а потом и внутреннюю часть бедер остатками платья, а затем спокойно надел на меня откуда-то взявшуюся мужскую рубашку, пахнувшую им, и застегнул её на все пуговицы прямо до шеи. После чего, оставив меня сидящей на полу, поднялся и вышел за дверь, закрыв её снаружи.

Секунды превратились в минуты, а минуты длились целую вечность.

Из оцепенения меня вырвал телефонный звонок, раздававшийся из моей сумки, валявшейся у двери. Я медленно сняла туфли и попыталась встать. Всё тело ломило, а между ног снова появились разводы крови. Чувства как будто атрофировались и больше не осталось ни страха, ни паники, им на смену пришла полная апатия и принятие произошедшего.

Телефон продолжал звонить, поэтому я сделала над собой невероятное усилие и поднялась. Перед глазами поплыли круги и тело, совсем ослабленное и все еще немного дрожащее, повело, но вовремя схватившись за стол мне удалось сохранить равновесие. Однако вспомнив, что буквально полчаса назад меня распяли на этой столешнице, и увидев следы от произошедшего, я одёрнула руку, и превозмогая боль, потихоньку поплелась к своей сумке. Звонила Дашка.

— Алло, ты где? Мы собираемся домой и ищем тебя уже два часа!

Я повернулась к циферблату, висевшиму на стене и равнодушно отметила: было уже три часа ночи. Хотя какая разница, где я и который час? Теперь все потеряло смысл, включая время и события вокруг.

— Я уехала домой, потому что плохо себя почувствовала, а вас с Викой сразу не нашла, — мой сорванный голос звучал хрипло и обессиленно, выдавая нечеткие звуки вместо обычных слов.

Что у тебя с голосом? — насторожилась подруга.

— Я сплю, — соврала я.

— Так ты дома? Как же ты меня испугала, София! Я уже хотела звонить Мише или звать Давида, чтобы просматривать камеры, потому что решила, что тебя кто-то украл!

Не нужно звать Давида, он и как раз и есть мой похититель, истязатель и личный кошмар, — подумала я, но вслух произнесла другое:

— Ты знала, что это его клуб?

— Да, — честно призналась подруга, — я же тебе говорила, что он хозяин половины заведений в городе. Какая разница, кто владелец? Ну ты же не обижаешься? Честно говоря он мне очень нравится и если бы не Миша…

Я не дала ей закончить и повесила трубку. Совершенно очевидно, что она не причастна ни к сегодняшней встрече, ни к заказу анализа крови. Просто у Давида Зафирова везде всё схвачено, включая меня.

Ощущение нереальности происходящего не покидало и даже ломота во всем теле и специфический запах крови, спермы и терпкого мужского парфюма на рубашке, в которую я была одета, не могло убедить меня в том, что случилось.

Это сон. Просто кошмар, который скоро закончится.

Снова опустившись на прежнее место, я прислонилась головой к массивной ножке стола и закрыла глаза, больше всего желая забыться. Незнаю, сколько времени я так просидела прежде чем задремать, но очнувшись, я увидела Зафирова, который сидел на корточках совсем близко и вниматеньно меня рассматривал.

Мне в пору было вздрогнуть или запаниковать как раньше, но на это просто не осталось сил. Раньше я часто читала, что жертвы обычно испытывают к насильникам отвращение, но к своему удивлению я не чувствовала этого. Прежде всего у меня внутри было опустошение и ощущение фатализма происходящего. Это было неизбежно, поменялись обстоятельства и время, но судьба вернула меня в исходную точку. Так было суждено, и я почему-то приняла это.